I. На смерть Л

1

Кто способен любить
больше часа в день,
телесами шутить
кому так не лень,
чья тугая плоть
так больна тобой,
чья дурная хоть
кровь темнит собой,

желчь кипит,
мозг смердит,
рот
какие проклятья, как нежно
выговаривает, кому говорит, –
****ит!


2

Нечестиво твое колдовство
и власть твоя. И мое естество
не выдержит ничего
омерзительно твоего –
останется мокренько от него.
Чего
ждешь, бля?
Давай, клади
на меня заклинаний твоих сколько есть,
всади
в мозг, в печень!
И за что мне такому такая честь –
извиваться весь,
из кожи вон лезть?


3

Звезды ты с неба, ****ь, своди,
покойников своих выводи
с могил их, а я те кто?
цель волхований?
гусь ауспиций?
жертва Трехлицей?
А так и так знобит –
выживу ли я, если еще не убит?

Ох и не любишь меня, больше кого еще,
ох, преследуешь, всяко берешь в расчет.
Кто я тебе, еще раз спрошу?
Знаю. И никуда я тебя не отпущу –
тут стою, свищу,
потому что так сам хочу.


4

Я добра не жду
и сам никогда, никому не платил добром,
я тих, пьян иду
в твой проклятый, постылый – он где тут? – дом,
на краю у забора.
А, так, значит, и ты мертва.
Ссохлась, свалялась, как пакля стала
на тебе мурава-трава.

……………………………….
………………………………
………………………………
………………………………
………………………………
………………………………


5

Приготовляю плоть свою
для твоих затей,
брюхо мне вспороть,
от богов вестей
ждать, держать тепло
мое, жать в руках
будешь.
Я готов тебе
все сказать и так
и без врак дать знак.
Ты умна, черна,
а я вчетверо-то умней, черней,
слушай – на
од моих! – и от них бледней.


6

Будущее, прошлое – всё во мне,
правильное, неоплошное,
незаполошное гадани-е,
знание мое тошное,
последнее,
слово мое неложное –
о тебе,
слово мое последнее в ворожбе.

……………………………………
……………………………………
……………………………………
……………………………………
……………………………………
……………………………………

7

Будешь ты ворожить,
следы порошить,
отваживать, сколько сил есть,
смерть – а уже ей дала,
от нее понесла.
Я не жертва те,
ты не жертва ей –
будешь в темноте
ласковой, моей.
Осторожно тронь,
ишь, чисто огнь
мысли мои,
искры, рои –
а надо, так льда холодней.


8

Знаю путь твой долгий,
чуть ли не от амеб,
всякие кривотолки
судеб и кто как ёб,
кому ты чего рожала,
чтоб продолжать себя.
Ты миру не задолжала,
хватит ему тебя –

……………………………
……………………………
……………………………
……………………………
в живых, в мертвых
держать, портить.


9

Я колдую тоже,
но медленней и верней,
но тише и строже,
но то, что подвластно мне, –
все до конца подвластно,
не дернется никуда.
То, что дано поэту, то изначально так,
во всех отраженьях мира,
искаженьях его вполне
сохраняется, без урона.
Дар – неразменный рубль,
хорошеет только
от каждого оборота.
В жилу, в жилу идет работа.


10

Дрогнут стихии,
тебя отпустят,
челюсти могильи
с грохотом, хрустом
широко распахнутся –
вон ступай! Ворон, грай!
Заклинаю смерть твою:
сгинь, сгинь, сгинь,
с тела бела сойди прочь синь;
восстановись в прелести, в силе вся.
На смерть твою сонеты мои
так потряхивают кости твои,
что встаешь жива, бледна
со дна смерти, как с ложа сна.


11

Железо какое в золото,
корежа в огнях багровых,
перегоняем, а, с тобой?
Свинцовость какую, ртутность
насилуем, а, родная?
Все они поддаются,
куда им течь, жечь, деваться,
если за дело взЯлись
такие-сякие умники,
по-всякому расстарались?
Философский, бля, будет камень,
а не твой гранит надмогильный,
порченный двумя датами –

небытия, бытия утратами.


12

Всю вынуть смертность из тебя
сумею – погляди:
вот исчезают память, пол,
вот пусто впереди,
вот страха нет; взмахни крылом,
предивный андрогин, –
мелькнет тень в месте нежилом
под сению осин.
Предстань у ямины пустой,
в твоих чертах лица –
мои черты, ее черты
начала и конца.
О зверь, бог страшной красоты,
всеобщей полноты!