Революционная символика в драматургии Маяковского

              Посвящается уходящему в историю юбилейному году 100-летия Великой Октябрьской социалистической революции...


     Удивительно точно Марина Цветаева обозначила наиярчайшую особенность не только поэтики, но и жизни Маяковского: «…говоря о данном поэте, Маяковском, придется помнить не только о веке, нам непрестанно придется помнить на век вперед. Эта вакансия: первого в мире поэта масс – так скоро-то не заполнится. И оборачиваться на Маяковского нам, а может быть, и нашим внукам, придется не назад, а вперед».(1) 
Такая футуристичность Маяковского, главным выражением которой было стремление к революционному преобразованию действительности, очищению текущей жизни от шлака и отходов предрассудков, пороков и невежества, проявляется в драматических произведениях поэта на разных уровнях поэтики его произведений. Может быть, именно поэтому природа его драматических произведений насквозь символична, а символ, по определению А. Ф. Лосева всегда «выступает в смысле бесконечно-порождающей модели» (2) и потому, по убеждению А. П. Ауэра реализует «свою основную функцию – беспредельную многозначность» (3)
В создании своей художественной телеологии Маяковский идёт параллельно символистам, но отличается тональностью и энергией своей поэтики: от меланхолично-мистической доминанты символистов его поэтика отталкивается, приобретая экспрессивно-сатирический динамизм, наиболее ярко проявляющийся в пьесах «Мистерия-буфф», «Клоп», «Баня».
Все три пьесы объединяет тема революции, как очищения человеческого духа от несовершенства человеческой природы прошлого. И если в «Мистерии-буфф» автор сам сравнивает мистерию с революционным потоком, то в двух других пьесах эта тема уходит в подтекст, как в заглавии, так и в основном поэтическом устройстве: сюжетно-композиционном, образно-символическом и даже семантико-фонетическом.
Сам автор в предисловии ко второму варианту «Мистерии-буфф» заявляет, что предметом её является: «Героическое, эпическое и сатирическое изображение нашей эпохи. «Мистерия-буфф» — дорога. Дорога революции. Никто не предскажет с точностью, какие еще горы придется взрывать нам, идущим этой дорогой.» (4)
И, подсказав нам первый символ в своей телеологической цепочке, Маяковский увлекает нас стремительным потоком своей мистерии к новым проявлениям революционной символики. Важным сюжетообразующим символом, с первых строк пьесы, отсылающих нас к библейским временам, становится символ потопа, как наказания за грехи и как очищения от скверны тунеядства и эксплуатации. Этот символ раскрывается в антиномическом и даже оксюморонном противопоставлении «чистых» представителей мира дельцов, прагматиков, беспринципных иждивенцев «нечистым» представителям трудовых профессий, благодаря которым «чистые» только и могут существовать, поскольку сами они работать не хотят и не умеют.
Это символическое противостояние усиливается сатирическим изображением системы персонажей: враждующих ранее представителей элиты, объединяющихся перед угрозой пролетарского общечеловеческого сообщества. В частности, это подчёркивается наличием национальностей у «чистых», в противовес единому безнациональному сообществу «нечистых», что роднит последних с характеристикой последователей Христа: «А теперь вы отложите все: гнев, ярость, злобу, злоречие, сквернословие уст ваших; не говорите лжи друг другу, совлекшись ветхого человека с делами его и облекшись в нового, который обновляется в познании по образу Создавшего его, где нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос.»  (5)
Характерно и то, что данная аналогия Маяковским оспаривается в тексте пьесы, для него христианская символика оппозиционна, он от неё отталкивается: «Слушайте!  Новая/ нагорная/ проповедь!/ Араратов ждете?/ Араратов нету./ Никаких./ Приснились во сне./ А если/ гора не идет к Магомету,/то и черт с ней!/Не о рае Христовом ору я вам,/ где постнички лижут чай без сахару./ Я о настоящих/ земных небесах ору./ Судите сами: Христово небо ль,/ евангелистов голодное небо ли?/ Мой рай - в нем залы ломит мебель,/ услуг электрических покой фешенебелен./Там сладкий труд не мозолит руки,/ работа розой цветет по ладони./ Там солнце строит такие трюки,/ что каждый шаг в цветомории тонет.» (6)
Здесь перед нами возникает новый сюжетообразующий символ, который несёт в своей основе такую специфическую черту, как мифологизм. По проницательному замечанию А. П. Ауэра: «Символический образ, погружаясь в стихию мифологической условности, обретает как временную (погружается из прошлого в настоящее или устремляется в будущее), так и пространственную (способен к широчайшему и в то же время локально-конкретному воплощению пространства) универсальность.»  (7)
Именно это мы видим в «Мистерии –буфф» Маяковского, где мифологическая символика подчиняется революционным задачам автора, а потому и время, и пространство, и ад, и рай, как мифологические константы, покоряются созидательной силе трудового народа, в финале пьесы предстающей в виде реализованной утопии – объединении производителей труда и произведённого ими продукта в единую саморазвивающуюся систему. Причём христианская символика и мифологизм необходимы автору как стереотипические константы, от которых необходимо оттолкнуться, построив на контрастном противопоставлении образно-символическую модель нового художественного мира.
И уже в этой пьесе сатирическое начало развивает телеологическую функцию символа, порождая дополнительный экспрессивный эффект, сближающий сатиру Маяковского с предшествующей традицией Салтыкова-Щедрина, особенно это заметно в сцене на ковчеге, когда «чистые» заставляют «нечистых» добывать им еду, с чем сразу же ассоциируется «Сказка о том, как мужик двух генералов прокормил».
В пьесах «Клоп» («феерическая комедия», как её атрибутирует автор) и «Баня» («драма в шести действиях с цирком и фейерверком», согласно тому же авторскому указанию, которое, подчёркивая необычность жанровой специфики пьес, усиливает сатирическую составляющую в них) сатира становится доминирующим принципом раскрытия символического содержания, причём по ходу действия перерастает в фантастический гротеск. В «феерической комедии» можно заметить особый приём, способствующий «укреплению сатирической доминанты в фантастическом гротеске образа», созданного Маяковским, называемый А. П. Ауэром приёмом «зоологизации» образа: «Безусловно, этот приём – из гротескного художественного фонда, ибо он позволяет сводить воедино противоположности».  (8)
Клоп реальный – «клопус нормалис» только лишь прообраз клопа аллегорического – Присыпкина, который, несмотря на анабиоз остался «обывателиус вульгарис», тем самым лишился и свойственного человеку облика, и достойного статуса. Подобный приём позволяет Маяковскому воплотить революционный символ перерождения человека не только в лучшую, но и в худшую сторону, поскольку символика преображающего труда не коснулась данного персонажа.
В драме «в шести действиях с цирком и фейерверком» символическое действие ещё более обрастает сатирическими деталями, а сама революционная символика уходит глубоко в подтекст и проявляется в контаминации трудящихся героев – изобретателей машины времени и бюрократов, мешающих её появлению своим «согласованием» и «увязыванием». Можно провести здесь параллели о проникновении из второго варианта «Мистерии-буфф» позиции меньшевистского Соглашателя, превратившегося в заслуженного бюрократа-главначпупса, пользующегося всеми достижениями революции по праву когда-то участвовавшего в революционной борьбе.
В этой пьесе фантастический гротеск проявляется ещё более отчётливо, обретая не только зоологические черты («унасекомили Швейцарию», «Чудаков: Ну, что за пошлятина! Я чувствую, что ты со своим практическим материализмом скоро из меня самого курицу сделаешь. Чуть я размахнусь и хочу лететь ты из меня перья выщипываешь» (9)), но и черты сатирические, которые гиперболизируются автором до предельно-утрированного состояния: «Моментальников: Совершенно, совершенно верно, — сотрудник! Сотрудник дореволюционной и пореволюционной прессы. Вот только революционная у меня, понимаете, как-то выпала. Здесь белые, там красные, тут зеленые, Крым, подполье… Пришлось торговать в лавочке. Не моя, — отца или даже, кажется, просто дяди. Сам я рабочий по убеждениям. Я всегда говорил, что лучше умереть под красным знаменем, чем под забором. Под этим лозунгом можно объединить большое количество интеллигенции моего толка. Эчеленца, прикажите, — аппетит наш невелик!», «Иван Иванович: Вы были в Англии? Ах, я был в Англии!.. Везде англичане… Я как раз купил кепку в Ливерпуле и осматривал дом, где родился и жил Антидюринг. Удивительно интересно! Надо открыть широкую кампанию.»(10) , показывая тем самым невежественность и хамство бюрократов, бороться с которыми нужно не только смехом, но и реальными делами.
В финале пьесы символическая гиперболизация достигает своего апогея: само время сбрасывает бюрократов с машины будущего, поскольку их ненужность и даже вредоносность для реального дела становится абсолютной и видимой всем. Даже бывшие сторонники Победоносикова – Мезальянсова, Оптимистенко, Бельведонский оставляют главначпупса, поскольку лицо его «потеряло ракурс», и здесь Маяковский ставит самую главную задачу перед зрителем и читателем – сделать театр трибуной, с которой говорят самые важные вещи, а пьесу – рупором революционной агитации, для чего и были использованы все возможности символической поэтики, усиленной сатирой и фантастическим гротеском.

Примечания:
1. См.: Цветаева М. И. Эпос и лирика современной России [Электронный ресурс] URL: http://tsvetaeva.lit-info.ru/tsvetaeva/proza/epos-i-lirika.htm дата обращения 20.09.17
 2. См.: Лосев А. Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. – М., 1976. – С. 210.
 3. См.: Ауэр А. П. Русская литература  XIX века. Традиция и поэтика / Александр Ауэр. – Коломна: Коломенский государственный педагогический институт, 2008. – 208 с. – С. 42.
 4. См.: Маяковский В. В. Мистерия-буфф. [Электронный ресурс] URL: дата обращения 20.09.17
 5. См.: Библия. Послание к Колоссянам святого апостола Павла. Гл. 3. Стихи 8-11. [Электронный ресурс] URL: дата обращения 20.09.17.
 6. См.: Маяковский В. В. Мистерия-буфф. [Электронный ресурс] URL: дата обращения 20.09.17
 7. См.: Ауэр А. П. Указ. соч. – С. 80.
 8. См.: Ауэр А. П. Указ. соч. – С. 38.
 9. См.: Маяковский В. В. Пьесы. Баня. Драма в шести действиях с цирком и фейерверком [Электронный ресурс] URL: http://stih.su/banya/ дата обращения 21.09.17
 10. См.: Маяковский В. В. Пьесы. Баня. Драма в шести действиях с цирком и фейерверком [Электронный ресурс] URL: http://stih.su/banya/ дата обращения 21.09.17 Заметим также, что сегодня для современного молодого поколения, так же, как и для Ивана Ивановича, Анти-дюринг может стать неким реально существующим персонажем, хотя во время Маяковского этот намёк на необразованность бюрократов понимали все образованные люди, зная, что это название работы Фридриха Энгельса, которая была написана в противовес идеям Евгения Дюринга, и изначально называлась автором «Переворот в науке, произведённый господином Евгением Дюрингом» (1878).