Три сестрицы. Гл. 2. Пар трубою из парилки

                Пар трубою из парилки
Ёлки-палки, тёмный лес, Новый Год — пора чудес. А уж как на Новый Год
лихо действует народ! - и творит, и вытворяет, в прорубь с головой ныряет,
да по снегу босиком, да ещё и голяком. Сколько ж в них сейчас огня:
из парной — да в полымя!
Раскрасневшаяся дама с неприкрытыми местами так бежит к реке и ржёт -
словно лошадь ласки ждёт. Пар трубою из парилки словно аромат горилки -
слышно аж издалека; ну, плесни — их нет пока, да побольше для согрева;
ах, едрит твою налево, так печёт, аж не могу — голяком к ним побегу.
Начал таять лёд на речке — в центре проруби, как в печке; слышно только: - Ай! да Ой! -
из парилки пар трубой. Но на теле, без горилки, появились где-то льдинки,
и висят уже сосульки там, где, собственно, в писульке невозможно описать,
это нужно всё спасать — что тут делать? - ты не знаешь; чуть дотронешься — сломаешь.
Значит, нужно влить горилки: руки в ноги — и к парилке.

И из проруби — как черти, пачкой эскимо в конверте вместе скачут дружно в ряд -
льдинки серебром горят. А в парной, поддавши жару и горилки выпив чару,
ощутив кроветворенье, продолжается творенье — пиво-раки-шашлычки,
что ещё? — протру очки: да, хоть пар костей не ломит, сквозь стекло свет не проводит;
что там дальше — не понять; наблюденье можно снять.
Эх, промчаться бы на тройке с бубенцами, как на койке, - на снегу-то не трясёт.
Вот уж тройка вдаль несёт — через миг у новой бани останавливает сани;
кони ржут и просят сена, ну а тут немая сцена: сена нет, а только — вот,
ручка эта да блокнот. На худой конец, хоть это; выходи из кабинета;
сани — это не кровать, хватит, ржут, тебе лежать!
Тут же вышел, рядом баня, приоткрыта в бане ставня, на столе свеча горит,
женский голос говорит...