Глава 7. Дело о бесстыжем цветке отрывок

Через тучи сентября проступило солнце. Кровь, пролившаяся из носа, затекала в уши, звуки гасли и как будто отрезанный от своего тела я рассматривал над собой голубеющее местами небо, разогревающее своим теплым дыханием асфальт под моей спиной. Там, в этих нижних слоях атмосферы, под синеющей толщей космоса, что над нами, от яркого света рвался на части холодный, наполненный жизнью газ, разлагающий спектр раскаленного солнца на капли радуги, опускаясь прозрачными волнами на лицо, вызывая сквозь толщи кожных покровов этот тонкий аромат меланина. Я не мог ни пошевелиться, ни вздохнуть без того, чтобы не ощутить острую сковывающую боль, и просто смотрел в плывущее над головой ярко-синее небо в неестественной тишине. Все, что я чувствовал каждым слипшимся от крови на лице волоском – это непреодолимое желание выпустить эту энергию, чтобы боль, наконец, прекратилась и небо прибрало этот нерв в уголок, где есть ветер, который хоть немного эти раны остудит. Все, чего я хотел – развернуть время назад, приоткрыть окно на мансарде, сесть на полу и слушать птиц, разрисовывая карандашом кусок обоев под толстым слоем портьер там, где никто не увидит, как делал это, когда мне было семь лет. Нет. Сегодня я не умру. Просто хочется ясно и сильно вдохнуть, а как будто сидишь под водой и затягиваешься кислородом сквозь трубочку, и так жадно, так быстро и неглубоко, что насытиться сложно. А вокруг пахнет железом, скрипят и визжат сухожилия, кровь бьет в венах как молотом по наковальне и тело частями то оживает, то немеет, особенно где лицо и предплечье. Временами сознание ускользало и мне мерещились какие-то травы и луг вокруг, и будто по всему телу расползаются муравьи, поднимающие меня на своих тонких спинах и несущие лечить в свои странные норы, однако всё это был только сон. Избитый до полусмерти я лежал на задворках каких-то заброшенных гаражей время от времени то теряя сознание, то снова обретая его, до тех пор, пока среди теплого осеннего вечера меня не нашли какие-то совсем неизвестные мне озорные дети.