Антология Стихи о России Часть 1

   Антология составлена в 2015 году по предложению профессора Игоря Борисовича Чубайса для курса "Россиеведение".
   По какому принципу вошли сюда стихи? Вошли такие произведения, в которых раскрывается именно образ России - не всякие стихи, где упоминается слово "Россия", разумеется. Самым трудным оказалось найти стихи с ОБРАЗОМ России у таких гениев, как Пушкин и Пастернак. У них российское пространство скорее растворено во многих произведениях, а вот чтобы специально образ - такие задачи гениальному поэту и не обязательно, видимо, ставить. Поэтому у Пушкина более всего подошли "Дорожные жалобы". Дороги - вот зримая российская метафора и нерв...
    Итак, первая часть - от Руси к России пореформенной...

 ВСТУПЛЕНИЕ

СЛОВО О ПОГИБЕЛИ РУСКЫЯ ЗЕМЛИ И ПО СМЕРТИ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ЯРОСЛАВА[1]

О, св;тло св;тлая и украсно украшена, земля Руськая! И многыми красотами удивлена еси: озеры многыми удивлена еси, р;ками и кладязьми м;сточестьными, горами, крутыми холми, высокыми дубравоми, чистыми польми, дивными зв;рьми, различными птицами, бе-щислеными городы великыми, селы дивными, винограды обителными, домы церковьными и князьми грозными, бояры честными, вельможами многами. Всего еси испольнена земля Руская, о правав;рьная в;ра хрестияньская!

Отсел; до угоръ и до ляховъ, до чаховъ, от чахов до ятвязи и от ятвязи до литвы, до немець,[2] от н;мець до кор;лы, от кор;лы до Устьюга,[3] гд; тамо бяху тоймици погании,[4] и за Дышючимъ моремъ;[5] от моря до болгаръ,[6] от болгарь до буртасъ,[7] от буртасъ до чермисъ,[8] от чермисъ до моръдви,— то все покорено было Богомъ крестияньскому языку, поганьскыя страны, великому князю Всеволоду,[9] отцю его Юрью,[10] князю кыевьскому, д;ду его Володимеру и Манамаху,[11] которымъ то половоци д;ти своя полошаху в колыб;ли. А литва из болота на св;тъ не выникываху, а угры твердяху каменые городы жел;зными вороты, абы на них великый Володимеръ тамо не вь;халъ, а н;мци радовахуся, далече будуче за Синимъ моремъ. Буртаси, черемиси, вяда[12] и моръдва бортьничаху на князя великого Володимера.[13] И жюръ Мануилъ цесарегородскый[14] опасъ им;я, поне и великыя дары посылаша к нему, абы под нимъ великый князь Володимеръ Цесарягорода не взял.

А в ты дни бол;знь крестияном от великаго Ярослава и до Володимера,[15] и до ныняшняго Ярослава,[16] и до брата его Юрья, князя володимерьскаго...[17]

СЛОВО О ПОГИБЕЛИ РУССКОЙ ЗЕМЛИ ПОСЛЕ СМЕРТИ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ЯРОСЛАВА

О, светло светлая и прекрасно украшенная, земля Русская! Многими красотами прославлена ты: озерами многими славишься, реками и источниками местночтимыми, горами, крутыми холмами, высокими дубравами, чистыми полями, дивными зверями, разнообразными птицами, бесчисленными городами великими, селениями славными, садами монастырскими, храмами Божьими и князьями грозными, боярами честными, вельможами многими. Всем ты преисполнена, земля Русская, о правоверная вера христианская!

Отсюда до угров и до ляхов, до чехов, от чехов до ятвягов, от ятвягов до литовцев, до немцев, от немцев до карелов, от карелов до Устюга, где обитают поганые тоймичи, и за Дышащее море; от моря до болгар, от болгар до буртасов, от буртасов до черемисов, от черемисов до мордвы — то все с помощью Божьею покорено было христианскому народу, поганые эти страны повиновались великому князю Всеволоду, отцу его Юрию, князю киевскому, деду его Владимиру Мономаху, которым половцы своих малых детей в колыбели пугали. А литовцы из болот своих на свет не показывались, а угры укрепляли каменные стены своих городов железными воротами, чтобы их великий Владимир не покорил, а немцы радовались, что они далеко — за Синим морем. Буртасы, черемисы, вяда и мордва бортничали на великого князя Владимира. А император царьградский Мануил от страха великие дары посылал к нему, чтобы великий князь Владимир Царьград у него не взял.

И в те дни,— от великого Ярослава, и до Владимира, и до нынешнего Ярослава, и до брата его Юрия, князя владимирского,— обрушилась беда на христиан...

Афанасий Никитин

Из книги «Хожение (хождение) за три моря»

А в Севастий губ; да в Гурзыньской земл; добро обилно вс;м. Да Турская земля обилна велми. Да в Волоской земл; обилно и дешево все съ;стное. Да и Подолская земля обилна вс;м. А Русь еръ тангрыд сакласын; олло сакла, худо сакла! Бу даниада муну кибить ерь ектуръ; нечикь Урус ери бегляри[89] акой тугиль: Урусь ерь абоданъ болсынъ; растъ кам даретъ. Олло, худо, Богъ, данъиры.

В Сивасской округе и в Грузинской земле всего в изобилии. И Турецкая земля всем обильна. И Молдавская земля обильна, и дешево там все съестное. Да и Подольская земля всем обильна. А Русь Бог да сохранит! Боже, сохрани ее! Господи, храни ее! На этом свете нет страны, подобной ей, хотя эмиры Русской земли несправедливы. Да устроится Русская земля и да будет в ней справедливость! Боже, Боже, Боже, Боже!

XVII - XVIII века

Тимофей Анкудинов

На нынешний разряд Московский и мирополитанчиковский

Что ся ныне в нашему веку сотворило,-
то много ся злых дел расплодило.
Яко едва ж ести и нам у бога милости место,
коль тяшко от бояр народу и тесно.
Только умножися гордость и кривды.
яко ж и отнюдь не знают суда и правды.
Древних бо княжат уставы отвергоша
и вся древния судебники обругаша,
новые ж своя вся суетне поставляют,
и тем бесчисленно народу укривжают.
Яко великия рыбы малых поглатают,
тако они их и имения их снедают.
Еще ж и гради мнози суеумне сгубиша,
а широкими поместьи и царство обнищаша.
Только сами ся изобильно обогатили,
военный же чин ни во что наменили.
но хотят те отором и прочим соседством
грозны и страшны быти богатством,
счастие свое в немецких питиях пологающе.
гради ж земли своея немцом и полякам раздавающе.
И татаром пустошить земли своея не возбраняют,
аще от них и бесчислено человек, яко скоту, отгоняют.
Но еще им же за то выходы дают и дани,
чтобы могли от них целы пробыть сами.
Москва руце угрызает и оных ненавидит,
от них же приношения пенязей не видит.
Кто даст, того послушмют от всей веры.
кто не даст, - затворят от него двери.
Что ж ты в том, Москва, добре оплошалась?
Блюдись, чтоб дверь милосердия божия не затворялась.

Конец 1640-ых годов

Симеон Полоцкий

Желание творца

Желах сим гусл;м печатаным бытн,

да бы им царску славу возгласити

По всей России и гд; суть словяне,

в чюждых далече странах христиане.

Да в книгах идет слава во вся страны

царя пресв;тла, иже богом данны.

И род российский да ся прославляет,

что стихотворцы свойственны питает.

Ничто бо тако славу раэширяет,

яко же печать, та бо раэношает

Везд; и в;ком являет будущим

во книгах многих и заморем сущим.

 Мало словенских стих дос;л; бяше,

поне да явит тыя время ваше

В вашу же славу. Но отчаеваю,

рачителей бо тоя мало знаю.

Аще воимнит кто се быти убыток,

аз об-Ьщаю славу и прибыток.

Прибыток мимо; слава же есть благо,

паче сокровищ честно же и драго;

Тою Александр и днесь животствует,

кто ону стяжа, во в;к бышествует;

За ню же и Павел хотя умирати,

иже все злато в;д; обругати, —

Ту же тип носит. Убо подобает,

да и Россия славу разширяет

Не мечем токмо, но и скоротечным

типом, чрез книги сущым многов;чным.

Но увы нравові Иже истребляют,

яже честный трудове раждают.

Не хощем с солнцем мирови сияти,

в тм; незнания любим пребывати.

1670

Сильвестр Медведев

Утешение России Великой

Россие Великая, славная державо,

Россие Великая, всем Россиям славо!

Престани от слез твоих, отрини скорбь многу,

Дар божий есмь Феодор, тем же отдан богу.

Почто мя со мертвыми плачеши живого,

Жив господь, живу и аз у него самого.

Он есть истинный живот, ему аз самому

Во веки живу, яко во веки живому.

Плачешь, добродетели моя исчитая;

Но не требуют твоих слез дела благая.

Славен пребых на земли, славнейший есть ныне,

Зря славу царя славы во все его святыне.

Красен ли бех на земли, краснейший сугубо

Днесь есмь, зря краснейшего паче всех трегубо.

Что глаголю трегубо? паче всея твари,

Тьмами тем краснейшаго всяческими дары.

За милостыню, юже сотворих убогим,

Воздаде мне всещедрый бог даром премногим.

Единым словом кончу: всяку добродетель

Воздаде мне стократце господь вседержитель.

Тем же преставши плача, Россие, твоего,

От прешествия в небо радуйся моего.

1682

Карион Истомин

<ПРИВЕТСТВИЕ ЦАРЕВНЕ СОФЬЕ АЛЕКСЕЕВНЕ>(отрывок)

 Зде во велице России издавна
Мудрость святая пожеланна славна:
Да учатся той юнейшыя дети
И собирают разумные цвети;
Навыкнут же той свершении мужи,
Да свободятся от всякия нужи;
Престаревшии видев в юных тую,
Воскликнут творцу всех песнь тресвятую.

1682

 Фёдор (Феофилакт)Журовский

Слава Российская(фрагмент)

Rоssia. Ce и Российский скипетр в компанию срящет,

Суть днесь едино, убо всяк покой обрящет,

Союзным лявром верх сих Россия венчает,

Яко гласисте, так быть скипетр мой желает.

Мужество. Fortitudo. Виват, Россия! гласит Мужество российско,

Персия, Полония, государство Свейско,

Что скипетры ваши вкупе днесь соединисте,

Цветущим мира лявром красне украсисте.

Слава. Fama. Из неславы Слава Российска сотворися перната,

Везде о сем гласящи пролетит крылата.

Вивант днесь государства, вивант Россияне,

В мире живуще ныне вивант поселяне.

Rossia. Славный Марсе военный, Марсе мой российский!

В мире суть скипетры Перский, Польский, так же Свейский.

Даждь покой мечу бранну, глашает Россия,

Да почиет убо днесь драга твоя выя:

Когда россам требе твой меч будет готовый,

Произнести успеет глас врагом суровый.

Mars. Аще тако есть, буду ныне жить в покои,

Отпочиньте убо, все российские вой.

Отпочинь убо, мечу, мечу мой любезный!

Тобою мне дается совет полезный.

Вы, нозе трудолюбны, ныне отдохните,

В покои быти Марса немедля скажите.


 Василий Тредиаковский

Стихи похвальные России

Начну на флейте стихи печальны,

Зря на Россию чрез страны дальны:

Ибо все днесь мне ее доброты

Мыслить умом есть много охоты.

Россия мати! свет мой безмерный!

Позволь то, чадо прошу твой верный,

Ах, как сидишь ты на троне красно!

Небо российску ты солнце ясно!

Красят иных всех златые скиптры,

И драгоценна порфира, митры;

Ты собой скипетр твой украсила,

И лицем светлым венец почтила.

О благородстве твоем высоком

Кто бы не ведал в свете широком?

Прямое сама вся благородство:

Божие ты, ей! светло изводство.

В тебе вся вера благочестивым,

К тебе примесу нет нечестивым;

В тебе не будет веры двойныя,

К тебе не смеют приступить злые.

Твои все люди суть православны

И храбростию повсюду славны;

Чада достойны таковой мати,

Везде готовы за тебя стати.

Чем ты, Россия, не изобильна?

Где ты, Россия, не была сильна?

Сокровище всех добр ты едина,

Всегда богата, славе причина.

Коль в тебе звезды все здравьем блещут!

И россияне коль громко плещут:

Виват Россия! виват драгая!

Виват надежда! виват благая.

Скончу на флейте стихи печальны,

Зря на Россию чрез страны дальны:

Сто мне языков надобно б было

Прославить всё то, что в тебе мило!

1728

Михаил Григорьевич Собакин

"выслушай мой вопРОС, СИЯюща в свете..."

выслушай мой вопРОС, СИЯюща в свете:

кто тя толь украсил, яко розу в лете?

во истину скажешь, что мудрый владетель,

глава увенчАННА, чему всяк свидетель.

жертвуй убо сего в начало ей года

искренно верность твоего народа,

а за прошедший год благодари богу,

что явил тебе толь милость свою многу,

разбив вероломцев, свободи невинных,

А ЗОВущих на брань показа бессильных,

хищника поКРЫ Мраком ум и раны тело;

не имел успеХА Ни в какое дело.

пребыли же твои пределы невредны,

и людям дадеся жити дни безбедны.

радуйся и в сей год, что начинаешь,

ибо ТЫ СЯ ЩАстливу и в сем быти чаешь,

под властию крепко хранима такою,

иже славы образ всем кажет собою.

при СЕМ СОТвори ты к вышнему молитву,

да даст ей обильну и в сей год ловитву;

меч да изосТРИЦА Тоя обоюду,

посекая врагов христианства всюду,

да услышан в мире глас ее явится:

СЕ МОЙ бог, тобою могу похвалиться.

1736


Михаил Ломоносов

Ответ (Анакреону)

Ты счастлив сею красотою
И мастером, Анакреон,

Но счастливей ты собою
Чрез приятной лиры звон;

Тебе я ныне подражаю
И живописца избираю,

Дабы потщился написать
Мою возлюбленную Мать.

О мастер в живопистве первой,
Ты первой в нашей стороне,

Достоин быть рожден Минервой,
Изобрази Россию мне,

Изобрази ей возраст зрелой
И вид в довольствии веселой,

Отрады ясность по челу
И вознесенную главу;

Потщись представить члены здравы,
Как должны у богини быть,
По плечам волосы кудрявы
Признаком бодрости завить,

Огнь вложи в небесны очи
Горящих звезд в средине ночи,

И брови выведи дугой,
Что кажет после туч покой;

Возвысь сосцы, млеком обильны,
И чтоб созревша красота
Являла мышцы, руки сильны,
И полны живости уста

В беседе важность обещали
И так бы слух наш ободряли,
Как чистой голос лебедей,
Коль можно хитростью твоей;

Одень, одень ее в порфиру,
Дай скипетр, возложи венец,
Как должно ей законы миру
И распрям предписать конец;

О коль изображенье сходно,
Красно, любезно, благородно,

Великая промолви Мать,
И повели войнам престать.

Между 1756 и 1761

Из «Оды на день восшествия на престол Елизаветы Петровны»

Сия тебе единой слава,
Монархиня, принадлежит,

Пространная твоя держава
О как тебе благодарит!

Воззри на горы превысоки,
Воззри в поля свои широки,
Где Волга, Днепр, где Обь течет;
Богатство, в оных потаенно,
Наукой будет откровенно,
Что щедростью твоей цветет.

Толикое земель пространство
Когда всевышний поручил

Тебе в счастливое подданство,
Тогда сокровища открыл,

Какими хвалится Индия;
Но требует к тому Россия
Искусством утвержденных рук.
Сие злату очистит жилу;
Почувствуют и камни силу
Тобой восставленных наук.

Хотя всегдашними снегами
Покрыта северна страна,
Где мерзлыми борей крылами
Твои взвевает знамена;

Но бог меж льдистыми горами
Велик своими чудесами:

Там Лена чистой быстриной,
Как Нил, народы напояет
И бреги наконец теряет,
Сравнившись морю шириной.

Коль многи смертным неизвестны
Творит натура чудеса,
Где густостью животным тесны
Стоят глубокие леса,

Где в роскоши прохладных теней
На пастве скачущих еленей

Ловящих крик не разгонял;
Охотник где не метил луком;
Секирным земледелец стуком
Поющих птиц не устрашал.

Широкое открыто поле,
Где музам путь свой простирать!
Твоей великодушной воле
Что можем за сие воздать?

Мы дар твой до небес прославим
И знак щедрот твоих поставим,
Где солнца всход и где Амур
В зеленых берегах крутится,
Желая паки возвратиться
В твою державу от Манжур.

Се мрачной вечности запону
Надежда отверзает нам!
Где нет ни правил, ни закону,
Премудрость тамо зиждет храм;

Невежество пред ней бледнеет.
Там влажный флота путь белеет,
И море тщится уступить:
Колумб российский через воды
Спешит в неведомы народы
Твои щедроты возвестить.

Там тьмою островов посеян,
Реке подобен Океан;
Небесной синевой одеян,
Павлина посрамляет вран.

Там тучи разных птиц летают,
Что пестротою превышают

Одежду нежныя весны;
Питаясь в рощах ароматных
И плавая в струях приятных,
Не знают строгия зимы.

И се Минерва ударяет
В верьхи Рифейски копием;
Сребро и злато истекает
Во всем наследии твоем.

Плутон в расселинах мятется,
Что россам в руки предается
Драгой его металл из гор,

Которой там натура скрыла;
От блеску дневного светила

Он мрачный отвращает взор.

О вы, которых ожидает
Отечество от недр своих

И видеть таковых желает,
Каких зовет от стран чужих,

О, ваши дни благословенны!
Дерзайте ныне ободренны
Раченьем вашим показать,

Что может собственных Платонов
И быстрых разумом Невтонов
Российская земля рождать.

Науки юношей питают,
Отраду старым подают,

В счастливой жизни украшают,
В несчастной случай берегут;

В домашних трудностях утеха
И в дальних странствах не помеха.

Науки пользуют везде,
Среди народов и в пустыне,
В градском шуму и наедине,
В покое сладки и в труде.

Тебе, о милости источник,
О ангел мирных наших лет!

Всевышний на того помощник,
Кто гордостью своей дерзнет,

Завидя нашему покою,
Против тебя восстать войною;

Тебя зиждитель сохранит
Во всех путях беспреткновенну
И жизнь твою благословенну
С числом щедрот твоих сравнит.

Конец 1747

Александр Сумароков

Дитирамб

Вижу будущие веки:
Дух мой в небо восхищен.
Русских стран, играйте, реки;
Дальний океан смущен:
В трепет приведен он нами,
В ужас вашими водами.


Ваше суетно препятство,
Ветры, нашим кораблям.
Рассыпается богатство
По твоим, Нева, брегам.
Бедны, пред России оком,
Запад с Югом и Востоком.


Горы злато изливают,
К нам сокровищи текут.
Степь народы покрывают,
Разны там плоды растут.
Где, леса, вы непроходны?
Где, пустыни, вы безводны?


Там, где звери обитали,
Обитают россы днесь.
Там, где птицы не летали,
Градами покрыт край весь.
Где снега вовек не тают,
Там науки процветают.


Тщетно буря возвевает
Дерзкий рев из глубины.
Море новы открывает
Нам среди валов страны.
Наступают россы пышно,
Имя их и тамо слышно.


Очи как ни обратятся,
Вижу страх, и россы тут.
Стены твердые валятся,
Башни гордые падут.
Только солнце где блистает,
Наша слава там летает.


Разверзается мне боле
Высоты небесной вид:
Петр Великий к нам оттоле
Превеселым ликом зрит.
Зри, исполненны утехи,
В мире, Петр, свои успехи!


Основатель нашей славы,
О творец великих дел!
Зри в конце своей державы
И на счастливый предел;
Веселись своей судьбою,
Будем таковы тобою.


Петр Великий просвещает
Вдохновение сие:
«Сбудется, — с верхов вещает, —
Привидение твое.
Трон мой тако вознесется,
И вселенна потрясется».


Воспеваю безопасно,
Вся подсолнечна, внемли.
Простирайся велегласно,
Речь моя, по всей земли!
Я глашу России тайну,
Честь народа чрезвычайну.


Насыщайся, россов племя,
В оный век ты частью сей.
Зрите предсказаннно время,
О потомки наших дней,
Плеском мир весь проницайте,
Радуйтесь и восклицайте!

<1755>

Михаил Муравьёв

СЛАВА РОССИИ

Воззри, вселенная, на Лавровы венцы,
Снесенны россами во все земны концы:
К Алфею с Невских струй, от Селенги до Истра —
И, меряя полет их шествованья быстра,
Познай преемников и римлян и ахей.
Россию приучись красою чтить своей.
Россия нив своих плодами изобильна,
Она народа мать великодушна, сильна,
Который чуждых уз неволю разорвал,
Из зол волнения величествен восстал;
Ей чада смелые Олеги, Святославы,
Ее Владимир тот, чьи мудрые уставы
Во тьме язычества явили веры свет.
Ее сей Ярослав, чье имя не умрет.
К спасению ее от гибели избранны
Сияют Александр, Димитрий, Иоанны.
Исчезли грозы волн, утих свирепый ветр:
Кормило корабля воспринимает Петр.
Великий именем, делами выше славы.
Из чуждых государств зовет он новы нравы,
Искусства новые и мира и войны;
Как животворный дух преходит все страны
И силою своей приводит всё в движенье.
Скончался, — но душа осталася в правленье.
С тех пор величию российских храбрых чад
Не полагается ни меры, ни преград.
Европа новое давленье ощущает.
Россиянин брега вечерни посещает:
Его отважный взор изображает Рен.
Очаков с Хотиным дымится раздроблен.
Встают, чтоб ниже пасть, разгневанные шведы;
Из прусских сильных рук исторжены победы,
Луны бледнеет свет: уже ее рога
Ломает сильная Румянцева рука.
Кагул со ужасом в Дунай вливает волны,
Неверных трупами, неверных кровью полны.
Российски корабли, оставив град Петров,
Несутся по зыбям Эгейских островов,
И огнь, свирепствуя над мрачной глубиною,
Парение Орла являет над Луною.
Но звук оружия — один ли славы звук?
Россия стала днесь убежищем наук.
На чести утвердить правления пружины,
Сердца образовать есть часть Екатерины.

Вторая половина 1770-х годов (?)

Гавриил Державин

Заздравный орёл

1. По северу, по югу
С Москвы Орел парит;
Всему земному кругу
Полет его звучит.
О! исполать, ребяты,
Вам, русские солдаты,
Что вы неустрашимы,
Никем непобедимы:
За здравье ваше пьем!

2. Орел бросает взоры
На Льва и на Луну,
Стокгольмы и Босфоры
Все бьют челом ему.
О! исполать вам, вои,
Безсмертные герои,
Румянцов и Суворов,
За столько славных боев:
Мы в память вашу пьем!

3. Орел глядит очами
На солнце в высоты ;
Герои под шлемами —
На женски красоты.
О! исполать, красотки,
Вам, русски Амазонки!
Вы в мужестве почтенны,
Вы в нежности любезны:
Здоровье ваше пьем!

1795


Василий Капнист

Ода на рабство (1783)

Приемлю лиру, мной забвенну,

Отру лежащу пыль на ней;

Простерши руку, отягченну

Железных бременем цепей,

Для песней жалобных настрою,

И, соглася с моей тоскою,

Унылый, томный звук пролью

От струн, рекой омытых слезной;

Отчизны моея любезной

Порабощенье воспою.

А ты, который обладаешь

Един подсолнечною всей,

На милость души преклоняешь

Возлюбленных тобой царей,

Хранишь от злого их навета!

Соделай, да владыки света

Внушат мою нелестну речь,—

Да гласу правды кротко внемлют

И на злодеев лишь подъемлют

Тобою им врученный меч.

В печальны мысли погруженный,

Пойду, от людства удалюсь

На холм, древами осененный,

В густую рощу уклонюсь,

Под мрачным, мшистым дубом сяду.

Там моему прискорбну взгляду

Прискорбный всё являет вид:

Ручей там с ревом гору роет,

Унывно ветр меж сосен воет,

Летя с древ, томно лист шумит.

Куда ни обращу зеницу,

Омытую потоком слез,

Везде, как скорбную вдовицу,

Я зрю мою отчизну днесь:

Исчезли сельские утехи,

Игрива резвость, пляски, смехи;

Веселых песней глас утих;

Златые нивы сиротеют;

Поля, леса, луга пустеют;

Как туча, скорбь легла на них.

Везде, где кущи, села, грады

Хранил от бед свободы щит,

Там тверды зиждет власть ограды

И вольность узами теснит.

Где благо, счастие народно

Со всех сторон текли свободно,

Там рабство их отгонит прочь.

Увы! судьбе угодно было,

Одно чтоб слово превратило

Наш ясный день во мрачну ночь.

Так древле мира вседержитель

Из мрака словом свет создал.

А вы, цари! на то ль зиждитель

Своей подобну власть вам дал,

Чтобы во областях подвластных

Из счастливых людей несчастных

И зло из общих благ творить?

На то ль даны вам скиптр, порфира,

Чтоб были вы бичами мира

И ваших чад могли губить?

Воззрите вы на те народы,

Где рабство тяготит людей,

Где нет любезныя свободы

И раздается звук цепей:

Там к бедству смертные рожденны,

К уничиженью осужденны,

Несчастий полну чашу пьют;

Под игом тяжкия державы

Потоками льют пот кровавый

И зляе смерти жизнь влекут;

Насилия властей страшатся;

Потупя взор, должны стенать;

Подняв главу, воззреть боятся

На жезл, готовый их карать.

В веригах рабства унывают,

Низвергнуть ига не дерзают,

Обременяющего их,

От страха казни цепенеют

И мыслию насилу смеют

Роптать против оков своих.

Я вижу их, они исходят

Поспешно из жилищ своих.

Но для чего с собой выводят

Несущих розы дев младых?

Почто, в знак радости народной,

В забаве искренней, свободной

Сей празднуют прискорбный час?

Чей образ лаврами венчают

И за кого днесь воссылают

К творцу своих молений глас?

Ты зришь, царица! се ликует

Стенящий в узах твой народ.

Се он с восторгом торжествует

Твой громкий на престол восход.

Ярем свой тяжкий кротко сносит

И благ тебе от неба просит,

Из мысли бедство истребя,

А ты его обременяешь:

Ты цепь на руки налагаешь,

Благословящие тебя!

Так мать, забыв природу в гневе,

Дитя, ласкающеесь к ней,

Которое носила в чреве,

С досадой гонит прочь с очей,

Улыбке и слезам не внемлет,

В свирепстве от сосцев отъемлет

Невинный, бедственный свой плод,

В страданьи с ним не сострадает

И прежде сиротства ввергает

Его в злосчастие сирот.

Но ты, которыя щедроты

Подвластные боготворят,

Коль суд твой, коль твои доброты

И злопреступника щадят,—

Возможно ль, чтоб сама ты ныне

Повергла в жертву злой судьбине

Тебя любящих чад твоих?

И мыслей чужда ты суровых,—

Так что же?— благ не скрыла ль новых

Под мнимым гнетом бедствий сих?

Когда пары и мглу сгущая,

Светило дня свой кроет вид,

Гром, мрачны тучи разрывая,

Небесный свод зажечь грозит,

От громкого перунов треска

И молнии горящей блеска

Мятется трепетна земля,—

Но солнце страх сей отгоняет

И град сгущенный растопляет,

Дождем проливши на поля.

Так ты, возлюбленна судьбою,

Царица преданных сердец,

Взложенный вышнего рукою

Носяща с славою венец!

Сгущенну тучу бед над нами

Любви к нам твоея лучами,

Как бурным вихрем, разобьешь,

Их, к благу бедствие устроя,

Унылых чад твоих покоя,

На жизнь их радости прольешь.

Дашь зреть нам то златое время,

Когда спасительной рукой

Вериг постыдно сложишь бремя

С отчизны моея драгой.

Тогда — о лестно упованье!—

Прервется в тех краях стенанье,

Где в первый раз узрел я свет.

Там, вместо воплей и стенаний,

Раздастся шум рукоплесканий

И с счастьем вольность процветет.

Тогда, прогнавши мрак печали

Из мысли горестной моей

И зря, что небеса скончали

Тобой несчастье наших дней,

От уз свободными руками

Зеленым лавром и цветами

Украшу лиру я мою;

Тогда, вослед правдивой славы,

С блаженством твоея державы

Твое я имя воспою.



[Сия ода сочинена в 1783 году; она полагается здесь

как по порядку леточислительному, так и потому, что

служила поводом к сочинению следующей оды — «На

истребление звания раба».]

(Прим. автора.



XIX век

Николай Львов

Народное воскликновение на вступление нового века

К нам новый век

Притек.

Не явно ль русский бог изрек:

«Я к счастью путь вам не пресек,

На ново поприще подвижника извлек;

Да силой духа обновится,

Надеждой, верой укрепится,

Любовью правды воспалится

И счастлив будет человек».

В безмерном эхе повторится

Геройский, благодарный лик,

Да каждый в правде убедится,

Что русский бог велик! велик!

В отечестве моем златые

Восставь, зиждитель, времена

И распростри на нас святые

Твоей победы знамена.

Да мир со правдой утвердится,

Да помрачится буйных ков,

И, яко феникс, обновится

Блаженство, мужество сынов.

Обильем нивы оросятся,

Прострется новый к славе путь,

И мир с любовью водворятся

В геройскую россиян грудь.

Бог русский и творец вселенной!

И меч и щит твой искони

Услышал глас твой вдохновенный,

Он век послал благословенный

Восстановить златые дни.

1800-ые годы

Василий Жуковский

"Могущество, слава и благоденствие России"

На троне светлом, лучезарном,
Что полвселенной на столпах
Взнесен, незыблемо поставлен,
Россия в славе восседит —
Златой шелом, огнепернатый

Блистает на главе ее;

Венец лавровый осеняет
Ее высокое чело;
Лежит на шуйце щит алмазный;
Расширивши крыла свои,

У ног ее орел полночный
Почиет — гром его молчит.
Окрест блестящего престола,

В бесчисленный собравшись сонм,
Стоят полночные народы,
С почтеньем долу преклонясь:

Славя;нин в шлеме златовидном,
Татар с свинцовой булавой,
Черкес в булатных, тяжких латах,
Бобром одетый камчадал,
С сетями финн, живущий в норде,
С секирой острой алеут,
Киргизец с луком напряженным,
С стальною саблею сармат.

Она сидит — и светлым оком
Зрит на владычество свое;
Прелестный юноша пред нею,
Склоняющ слух к ее словам.

«Мой сын! — гласит ему Россия. —
Простри свой взор окрест себя;
Простри и виждь страны цветущи,
Подвластны скиптру моему:

Ты в недре их рожден, воспитан,
В их недре счастье — жребий твой;
В их недре ты свое теченье
Со славой должен совершать!

Воззри, и в радостном восторге
Клянись и сердцем и душой
Быть сыном мне нежнейшим, верным,
Мне жизнь и чувства посвятить;
Воззри на мощь мою, на славу,
Мои сокровища исчисль;

Смотри: там Бельт пространный воет;
Там пенится шумящий Понт;
Там Льдистый океан волнится,
В себя приемлющ сонмы рек;
Там бурный океан Восточный
Камчатский опеняет брег.

Здесь Волга белыми струями
Кати;тся по полям, лугам,
Благословенье изливает
И радость на хребте несет;
Там Дон клубится, Днепр бунтует;
Уральских исполинов ряд
Дели;т там Азию с Европой
И подпирает небеса;

Сибирь, хранилище сокровищ,
Здесь возвышает свой хребет;
Херсон гордится там плодами,
Прельщающими взоры, вкус.
Цветет обилие повсюду!

На тучных пажитях, лугах
Стада бесчисленны пасутся;
Покрыты класами, поля
Струятся, как моря златые;

Весельем дышащ, земледел
При полных житницах ликует.
Там села мирные мои;
Там грады крепкие, цветущи;
Москва, Петрополь и Казань,
На бреге быстрых рек, пенистых
Главы подъемлют к облакам.
Повсюду в ратном украшенье
Блистают воинства ряды;
На шлемах перья развевают,
На копьях солнца луч горит;
Мечи гремят в десницах мощных;
Кони;, гордяся, гриву вверх
Вздымают, ржут, биют ногами,
Крутя;т песок, вьют прах
Огонь летит багряным вихрем
Из медных челюстей, гремя;
Долины грохот повторяют
И эхо предают горам.
На влаге бурных океанов,
Расширив белые крыла,
Летают в грозных строях флоты,
Нося во мрачных недрах смерть;
Пенят и Бельт и Понт в стремленье:
Пред ними ужас, гром летит...

От всех вселенныя пределов
Плывут с богатством корабли
И, пристаней моих достигнув,
Тягчат сокровищами брег:
Богатый Альбион приносит

Своих избытков лучшу часть;
Волнисту шерсть и шелк тончайший
Несет с востока оттоман;
Араб коней приводит быстрых,
В своих степях их укротив;

Китай фарфор и муск приносит;
Моголец шлет алмаз, рубин;
Йемен дарит свой кофе вкусный;
Как горы, по полям идут
Верблюды с пе;рскими коврами,
От всех земли пределов, стран
Народы мне приносят дани,
Цари сокровища мне шлют...

Там в храмах, музам посвященных,
Текут для юношей струи
Премудрости, нравоученья;
Там в кроткой мирной тишине,
Исполнясь духом Аполлона,
Поэт восторг небесный свой
Чертами пламенными пишет;

Там Праксителев ученик
Влагает жизнь во хладный мрамор,
Велит молчанью говорить;
Там медь являет зрак героя —
В нем пламень мужества горит;

Там холст под кистью Апеллеса
Рождает тысячи красот;

Там нового Орфея лира
Струнами сладкими звучит...
Везде блестит луч просвещенья!

И благотворный свет его,
С лучом религии сливаясь,
Все кроткой теплотой живит

И трон мой блеском одевает...
Мой сын! кто в свете равен мне?
Какое царство в поднебесной
Блаженней царства моего?»
Се образ радостный России!

 Но некогда густая тьма,
Как ночь, поверх ее носилась;
Язычество свой фимиам
На жертвенниках воскуряло,

И кровь под жреческим ножом
Дымилась в честь немых кумиров...

С престола Святославов сын
Простер свой скиптр державный, мощный —
И кроткий христианства луч
Блеснул во всех концах России:

К творцу моленья вознеслись.
Стенала некогда в оковах
Россия, под пятой врагов
Неистовых, кичливых, злобных...

Ее сармат и скандинав
Тягчили скипетром железным;
Москва, с поникшею главой,
Под игом рабства унывала,

Затмилась красота ее, —
И росс слезящими очами
Взирал на бедства вкруг себя,
На грады, в пепел обращенны,

На кровь, кипящу по полям.
Явился Петр — и иго бедствий
Престало россов отягчать;

Как холм, одетый тенью ночи,
Являющийся с юным днем:
Так все весельем озарилось;
Главу Россия подняла,

Престол ее, вознесшись к небу,
Рассыпал на вселенну тень;
Ее алкиды загремели;
Кичливый враг упал, исчез, —
И се, во славу облеченна,
Она блаженствует, цветет!

Се Павел с трона славы, правды,
Простерши милосердья длань,
Блаженство миллионов зиждет,
Струями радость, счастье льет
И царства падшие подъемлет!1

Се новый росский Геркулес,
Возникшу гидру поражая,
Тягчит пятой стоглавый Альп,
Щитом вселенну осеняет!

Се знамя росское шумит
Средь тронов, в прахе низложенных!
И се грядет к нам новый век!
Падите, россы, на колена!
Молите с пламенной душой:
«Да управляяй царств судьбами
Хранит любовию своей
От бед Россию в век грядущий

И новым светом облечет!
Да снидет мир к нам благодатный
И миру радость принесет!

Да луч премудрости рассеет
Невежества последний мрак
И да всеобщее блаженство
Вселенну в рай преобразит!!!» 

 1 Это писано около того времени, когда войска российские одерживали победы в Италии под командою Генералиссимуса. (Прим. Жуковского.)

Алексей Мерзляков

РОСС

Се, мощный росс, одеян славой,
В броню стальную и шелом,
Опершись на Кавказ стоглавый,
Стоит, в руках имея гром.

Дремучий лес и холм кремнистый
Под тяжкою пятой трещал,
И океан свирепый, льдистый
Другую ногу лобызал.

Стоит — и светлый взор вперяет
России в недра дорогой,
Где мир и счастье процветает,
Его ограждены рукой.

Он внемлет радостные клики
Усердных отчества детей;
Он видит восхищенны лики,
Поющи радость мирных дней.

Геройска, тверда грудь мягчится,
Слеза из глаз его катится,
В восторге он перун трясет:
«Кто мир нарушить их дерзнет?

Я грудь кремнистую поставлю,
Подвигнусь — и весь свет заставлю
Пред взором трепетать моим!»
Изрек — эгид свой преклоняет,
Им всю Россию осеняет,
Как будто облаком златым.

<1797>


Александр Воейков

К ОТЕЧЕСТВУ

О русская земля, благословенна небом!

Мать бранных скифов, мать воинственных славян!

Юг, запад и восток питающая хлебом, --

Коль выспренний удел тебе судьбою дан!

Твой климат, хлад и мраз, для всех других столь грозный,

Иноплеменников изнеженных мертвит,

Но крепку росса грудь питает и крепит.

Твои растения не мирты -- дубы, сосны;

Не злато, не сребро -- железо твой металл,

Из коего куем мы плуги искривленны

И то оружие, с которым сын твой стал

Освободителем Европы и вселенны.

Не производишь ты алмазов, жемчугов:

Седой гранит, кремень -- твой драгоценный камень,

В которых заключен струей текущий пламень,

Как пламень мужества в сердцах твоих сынов.

О русская земля! ты ввек не производишь

Ни тигров яростных, ни алчных крови львов,

Ни злых крамольников, страшнейших тех чудовищ.

Нет, матерь! не твоей утробою рожден

Сей лютый крокодил, короны похититель,

Чертогов, алтарей, престолов сокрушитель,

Не уважающий законов естества,

Враг человечества, враг дерзкий божества,

Которого рука полмира оковала

И угрожать тебе неволею дерзала,

Которого алчбе подлунный тесен круг!

Твой росс есть ада враг, твой росс есть неба друг!

Великосердая решительница споров

Меж царствами земли! тобой рожден Суворов,

Петр -- диво, Александр -- краса земных владык,

И Задунайский вождь, и Крымский, и Чесменский,

И громом свергший в ад денницу князь Смоленский.

О, да прильпнет навек к гортани мой язык,

 Десная пусть рука моя меня забудет,

Когда не ты, не честь твоя и слава будет

О русская земля, отечество героев!

С благоговением тебе дивится свет.

Не драгоценностей ты ищешь среди боев,

Не царства, не града прияла мздой побед,

Но благодарность лишь единую стяжала

И, лавроносная! едино удержала

Из прав, присвоенных над слабыми мечом,

Лишь право быть царям и царствам образцом

Великодушия; народам показала,

Как независимость и веру защищать,

Как жизни не щадить, как смерть предпочитать

Ярму железному, цепям позорным рабства.

В сердцах сынов твоих пылает бранный жар,

И пусть пылает он! еще один удар --

И идол сокрушен, наказано коварство

И в преисподняя низвергнуто тиранство!

О росс! вся кровь твоя отчизне -- довершай!

Не Риму -- праотцам великим подражай.

Смотри, перед тобой деяний их зерцало;

Издревле мужество славян одушевляло:

Царица скифская, рассеяв персиян,

Несытого кровей главу отъемлет Кира;

Опустошителю Персеполя и Тира

Вещают их послы: "Богами скифам дан

Плуг -- чтоб орать поля, меч -- биться за свободу;

Будь другом, не врагом ты храброму народу.

Женоподобных нет меж нами индиян;

Нет тканей пурпурных, смарагдов, перл и злата --

Стрелами, копьями и бронями богата

Лишь Скифская земля. Мужей увидишь здесь --

За независимость все, все мы ополчимся,

Или смирим твою неистовую спесь,

Иль ляжем все костьми, -- тебе ж не покоримся!"

Мамай с ордой татар, как волк на верный лов,

Зубами скрежеща, бежит из нырищ, гладный;

Но, развернув хоругвь свободы, на врагов

Димитрий с громами -- и варвар кровожадный

Нашел не добычу, а вечный срам и смерть.

Лев скандинавский, Карл, грозит Россию стерть,

Мечтает увенчать себя бессмертной славой,

Но погребает честь и гордость под Полтавой.

Стремится Фридерик Европу возмутить,

По воле править мнит вселенныя судьбою;

Но равновесие меж царств восстановить

С полками Салтыков едва выходит к бою --

И низложен других народов покоритель,

 Непобедимости исчезнула мечта.

И се восстал еще ужаснейший губитель!

И вновь обеты всех к тебе: "Гряди, спаситель!

Гряди, о росс! вина такой войны свята;

Но, возвратив покой отчизне, миру кровью,

Над миром царствуй ты не ужасом -- любовью".

 1812

Сергей Аксаков

Вот родина моя... Вот дикие пустыни!..

Вот благодарная оратаю земля!

Дубовые леса, и злачные долины,

И тучной жатвою покрытые поля!

Вот горы, до небес чело свое взносящи,

Младые отрасли Рифейских древних гор,

И реки, с пеною меж пропастей летящи,

Разливом по лугам пленяющие взор!

Вот окруженные башкирцев кочевьями

Озера светлые, бездонны глубиной,

И кони резвые, несчетны табунами

В них смотрятся с холмов, любуяся собой!..

Приветствую тебя, страна благословенна!

Страна обилия и всех земных богатств!

Не вечно будешь ты в презрении забвенна,

Не вечно для одних служить ты будешь паств.

1817

 Кондратий Рылеев и Александр Бестужев

На голос: «Ах, тошно мне на чужой стороне»

Ах, тошно мне
И в родной стороне;
Всё в неволе,
В тяжелой доле,
Видно, век вековать.
Долго ль русский народ
Будет рухлядью господ,
И людями,
Как скотами,
Долго ль будут торговать?
Кто же нас кабалил,
Кто им барство присудил
И над нами,
Бедняками,
Будто с плетью посадил?
По две шкуры с нас дерут,
Мы посеем - они жнут,
И свобода
У народа
Силой бар задушена.
А что силой отнято,
Силой выручим мы то.
И в привольи,
На раздольи
Стариною заживем.
А теперь господа
Грабят нас без стыда,
И обманом
Их карманом
Стала наша мошна.
Бара с земским судом
И с приходским попом
Нас морочат
И волочат
По дорогам да судам.
А уж правды нигде
Не ищи, мужик, в суде,
Без синюхи
Судьи глухи,
Без вины ты виноват.
Чтоб в палату дойти,
Прежде сторожу плати
За бумагу,
За отвагу -
Ты за всё про всё давай!
Там же каждая душа
Покривится из гроша:
Заседатель,
Председатель
Заодно с секретарем.
Нас поборами царь
Иссушил, как сухарь:
То дороги,
То налоги
Разорили нас вконец.
А под царским орлом
Ядом потчуют с вином.
И народу
Лишь за воду
Велят вчетверо платить.
Уж так худо на Руси,
Что и боже упаси!
Всех затеев
Аракчеев
И всему тому виной.
Он царя подстрекнет,
Царь указ подмахнет.
Ему шутка,
А нам жутко,
Тошно так, что ой, ой, ой!
А до бога высоко,
До царя далеко.
Да мы сами
Ведь с усами,
Так мотай себе на ус. 
<1824>


Гавриил Батеньков

Тюремная песнь (отрывок)

Светися, красная, светися

В холмах седых, Россия-мать!

До пальм Сиона вознесися,

Его с тобою благодать.

В тебе да будет непорочность,

В тебе да будет силы прочность,

Богатство, слава притекут,

Урал под золотом прогнётся,

В алмазах Волга разольётся,

Зев Дона жемчуга запрут.

1828


Александр Полежаев

Четыре нации (1827)

I

Британский лорд

Свободой горд -

Он гражданин,

Он верный сын

Родной земли.

Ни короли,

Ни происк пап

Звериных лап

На смельчака

Исподтишка

Не занесут.

Как новый Брут,

Он носит меч,

Чтоб когти сечь.

II

Француз - дитя,

Он вам, шутя,

Разрушит трон

И даст закон;

Он царь и раб,

Могущ и слаб,

Самолюбив,

Нетерпелив.

Он быстр, как взор,

И пуст, как вздор.

И удивит

И насмешит.

III

Германец смел,

Но перепрел

В котле ума;

Он, как чума

Соседних стран,

Мертвецки пьян,

Сам в колпаке,

Нос в табаке,

Сидеть готов

Хоть пять веков

Над кучей книг,

Кусать язык

И проклинать

Отца и мать

Над парой строк

Халдейских числ,

Которых смысл

Понять не мог.

IV

В России чтут

Царя и кнут;

В ней царь с кнутом,

Как поп скрестом:

Он им живет,

И ест и пьет

А русаки,

Как дураки,

Разиня рот,

Во весь народ

Кричат: «Ура!

Нас бить пора!

Мы любим кнут!»

Зато и бьют

Их как ослов,

Без дальних слов,

И ночь и день,

Да и не лень:

Чем больше бьют,

Тем больше жнут,

Что вилы в бок,

То сена клок!

А без побой

Вся Русь хоть вой -

И упадет

И пропадет!

Александр Пушкин

Дорожные жалобы

Долго ль мне гулять на свете
То в коляске, то верхом,
То в кибитке, то в карете,
То в телеге, то пешком?

Не в наследственной берлоге,
Не средь отческих могил,
На большой мне, знать, дороге
Умереть господь судил,

На каменьях под копытом,
На горе под колесом,
Иль во рву, водой размытом,
Под разобранным мостом.

Иль чума меня подцепит,
Иль мороз окостенит,
Иль мне в лоб шлагбаум влепит
Непроворный инвалид.

Иль в лесу под нож злодею
Попадуся в стороне,
Иль со скуки околею
Где-нибудь в карантине.

Долго ль мне в тоске голодной
Пост невольный соблюдать
И телятиной холодной
Трюфли Яра поминать?

То ли дело быть на месте,
По Мясницкой разъезжать,
О деревне, о невесте
На досуге помышлять!

То ли дело рюмка рома,
Ночью сон, поутру чай;
То ли дело, братцы, дома!..
Ну, пошел же, погоняй!..
1830

Николай Языков

РОДИНА

Краса полуночной природы,
Любовь очей, моя страна!
Твоя живая тишина,
Твои лихие непогоды,
Твои леса, твои луга,

И Волги пышные брега,
И Волги радостные воды –

Всё мило мне, как жар стихов,
Как жажда пламенная славы,
Как шум прибережной дубравы
И разыгравшихся валов.

Всегда люблю я, вечно живы
На крепкой памяти моей
Предметы юношеских дней
И сердца первые порывы;

Когда волшебница-мечта
Красноречивые места

Мне оживляет и рисует,
Она свежа, она чиста,

Она блестит, она ликует.
Но там, где русская природа,

Как наших дедов времена,
И величава, и грозна,
И благодатна, как свобода,-

Там вяло дни мои лились,
Там не внимают вдохновенью,
И люди мирно обреклись
Непринужденному забвенью.

Целуй меня, моя Лилета,
Целуй, целуй! Опять с тобой
Восторги вольного поэта,
И сила страсти молодой,

И голос лиры вдохновенной!
Покинув край непросвещенный,
Душой высокое любя,
Опять тобой воспламененный,
Я стану петь и шум военный,
И меченосцев, и тебя!

Январь 1825

Петр Вяземский

НА ПАМЯТЬ

В края далекие, под небеса чужие
Хотите вы с собой на память перенесть
О ближних, о стране родной живую весть,
Чтоб стих мой сердцу мог, в минуты неземные,
Как верный часовой, откликнуться: Россия!
Когда беда придет иль просто как-нибудь
Тоской по родине заноет ваша грудь,
Не ждите от меня вы радостного слова;
Под свежим трауром печального покрова,
Сложив с главы своей венок блестящих роз,
От речи радостной, от песни вдохновенной
Отвыкла муза: ей над урной драгоценной
Отныне суждено быть музой вечных слез.

Одною думою, одним событьем полный,
Когда на чуждый брег вас переносят волны

И звуки родины должны в последний раз
Печально врезаться и отозваться в вас,

На память и в завет о прошлом в мире новом
Я вас напутствую единым скорбным словом,
Затем, что скорбь моя превыше сил моих;
И, верный памятник сердечных слез и стона,
Вам затвердит одно рыдающий мой стих:
Что яркая звезда с родного небосклона

Внезапно сорвана средь бури роковой,
Что песни лучшие поэзии родной
Внезапно замерли на лире онемелой,
Что пал во всей поре красы и славы зрелой
Наш лавр, наш вещий лавр, услада наших дней,
Который трепетом и сладкозвучным шумом
От сна воспрянувших пророческих ветвей
Вещал глагол богов на севере угрюмом,
Что навсегда умолк любимый наш поэт,
Что скорбь постигла нас, что Пушкина уж нет.

1837

Вильгельм Кюхельбеккер

Участь русских поэтов

Горька судьба поэтов всех племён;

Тяжеле всех судьба казнит Россию;

Для славы и Рылеев был рождён;

Но юноша в свободу был влюблён...

Стянула петля дерзостную выю.

Не он один; другие вслед ему,

Прекрасной обольщённые мечтою,

Пожалися годиной роковою...

Бог дал огонь их сердцу, свет уму,

Да! чувства в них восторженны и пылки, -

Что ж? их бросают в чёрную тюрьму,

Морят морозом безнадежной ссылки...

Или болезнь наводит ночь и мглу

На очи прозорливцев вдохновенных;

Или рука любезников презренных

Шлёт пулю их священному челу;

Или же бунт поднимет чернь глухую,

И чернь того на части разорвёт,

Чей блещущий перунами полёт

Сияньем облил бы страну родную.

1845

Константин Аксаков

Безмолвна Русь: ее замолкли города,

В ней, в старину, вещавшие так сильно,

И скрылась жизнь, кипевшая тогда

Разнообразно и обильно.

И не слыхать бывалых голосов!

Но по земле великой безответно

Несется звук командующих слов

И множит скорби неисчетно.

И то не речь к народу всякий раз,

Когда гремит подобное вещанье:

Нет, то чужой бесчувственный возглас,

Повелевающий молчанье.

Судьба родной земли - уверить нас хотят, -

Ее удел - не наше дело;

Ее историю нам во дворце чертят,

Лишь денег и людей сбирая смело.

С презрением народ и русский человек

Клеймятся именем невежды...

Одежда русская - в наш просвещенный век -

Есть угнетенного одежда!

Но не смущаюсь я: стоит, к соблазнам глух,

Народ великий в древней вере;

В себе, и не в одном, я слышу русский дух -

Он распахнет темницы двери!

Ты презрена, о русская земля!

Смеется над тобой отступников станица,

Ты презрена, судьбу ее деля,

Безмолвна ты, о древняя столица!

Безмолвны вы стоите, города!

Кругом идет чужое ликованье,

И мнится - нет былого и следа...

Но тот не нем, кто лишь хранит молчанье!..

1846

Михаил Лермонтов

Родина

Люблю отчизну я, но странною любовью!

Не победит ее рассудок мой.

Ни слава, купленная кровью,

Ни полный гордого доверия покой,

Ни темной старины заветные преданья

Не шевелят во мне отрадного мечтанья.

Но я люблю - за что, не знаю сам –

Ее степей холодное молчанье,

Ее лесов безбрежных колыханье,

Разливы рек ее, подобные морям;

Проселочным путем люблю скакать в телеге

И, взором медленным пронзая ночи тень,

Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге,

Дрожащие огни печальных деревень;

Люблю дымок спаленной жнивы,

В степи ночующий обоз

И на холме средь желтой нивы

Чету белеющих берез.

С отрадой, многим незнакомой,

Я вижу полное гумно,

Избу, покрытую соломой,

С резными ставнями окно;

И в праздник, вечером росистым,

Смотреть до полночи готов

На пляску с топаньем и свистом

Под говор пьяных мужичков .

1841

Прощай, немытая Россия,

Страна рабов, страна господ,

И вы, мундиры голубые,

И ты, им преданный народ.

Быть может, за стеной Кавказа

Укроюсь от твоих пашей,

От их всевидящего глаза,

От их всеслышащих ушей .

1841


Николай Гоголь

Из поэмы «Мёртвые души»

Эх, тройка! птица тройка, кто тебя выдумал? знать, у бойкого народа ты могла только родиться, в той земле, что не любит шутить, а ровнем-гладнем разметнулась на полсвета, да и ступай считать версты, пока не зарябит тебе в очи. И не хитрый, кажись, дорожный снаряд, не железным схвачен винтом, а наскоро живьем с одним топором да долотом снарядил и собрал тебя ярославский расторопный мужик. Не в немецких ботфортах ямщик: борода да рукавицы, и сидит черт знает на чем; а привстал, да замахнулся, да затянул песню — кони вихрем, спицы в колесах смешались в один гладкий круг, только дрогнула дорога, да вскрикнул в испуге остановившийся пешеход — и вон она понеслась, понеслась, понеслась!.. И вон уже видно вдали, как что-то пылит и сверлит воздух.

Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка несешься? Дымом дымится под тобою дорога, гремят мосты, все отстает и остается позади. Остановился пораженный Божьим чудом созерцатель: не молния ли это, сброшенная с неба? что значит это наводящее ужас движение? и что за неведомая сила заключена в сих неведомых светом конях? Эх, кони, кони, что за кони! Вихри ли сидят в ваших гривах? Чуткое ли ухо горит во всякой вашей жилке? Заслышали с вышины знакомую песню, дружно и разом напрягли медные груди и, почти не тронув копытами земли, превратились в одни вытянутые линии, летящие по воздуху, и мчится вся вдохновенная Богом!.. Русь, куда ж несешься ты? дай ответ. Не дает ответа. Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо все, что ни есть на земле, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства.
1842

Николай Огарёв

Сторона моя родимая,
Велики твои страдания,
Но есть мощь неодолимая,
И мы полны упования:

Не сгубя;т указы царские
Руси силы молодецкие,—
Ни помещики татарские,
Ни чиновники немецкие!

Не пойдёт волной обратною
Волга-матушка раздольная,
И стезёю благодатною Русь
вперёд помчится вольная!

1858

Афанасий Фет

Ответ Тургеневу

Поэт! ты хочешь знать, за что такой любовью
Мы любим родину с тобой?

Зачем в разлуке с ней, наперекор злословью,
Готово сердце в нас истечь до капли кровью
По красоте ее родной?

Что ж! пусть весна у нас позднее и короче,
Но вот дождались наконец:
Синей, мечтательней божественные очи,
И раздражительней немеркнущие ночи,
И зеленей ее венец.

Вчера я шел в ночи и помню очертанье
Багряно-золотистых туч.
Не мог я разгадать: то яркое сиянье —
Вечерней ли зари последнее прощанье
Иль утра пламенного луч?

Как будто среди дня, замолкнувши мгновенно,
Столица севера спала,
Под обаяньем сна горда и неизменна,

И над громадой ночь, бледна и вдохновенна,
Как ясновидящая шла.

Не верилося мне, а взоры различали,
Скользя по ясной синеве,
Чьи корабли вдали на рейде отдыхали, —
А воды, не струясь, под ними отражали
Все флаги пестрые в Неве.

Заныла грудь моя — но в думах окрыленных
С тобой мы встретилися, друг!

О, верь, что никогда в объятьях раскаленных
Не мог таких ночей, вполне разоблаченных,
Лелеять сладострастный юг!
1856 

Иван Никитин

Русь

Под большим шатром
Голубых небес -
Вижу - даль степей
Зеленеется.

И на гранях их,
Выше темных туч,
Цепи гор стоят
Великанами.

По степям в моря
Реки катятся,
И лежат пути
Во все стороны.

Посмотрю на юг -
Нивы зрелые,
Что камыш густой,
Тихо движутся.

Мурава лугов
Ковром стелется,
Виноград в садах
Наливается.

Гляну к северу -
Там, в глуши пустынь,
Снег, что белый пух,
Быстро кружится;

Подымает грудь
Море синее,
И горами лед
Ходит по морю;

И пожар небес
Ярким заревом
Освещает мглу
Непроглядную...

Широко ты, Русь,
По лицу земли
В красе царственной
Развернулася!

У тебя ли нет
Поля чистого,
Где б разгул нашла
Воля смелая?

У тебя ли нет
Про запас казны,
Для друзей стола,
Меча недругу?

У тебя ли нет
Богатырских сил,
Старины святой,
Громких подвигов?

Перед кем себя
Ты унизила?
Кому в черный день
Низко кланялась?

На полях своих
Под курганами
Положила ты
Татар полчища.

Ты на жизнь и смерть
Вела спор с Литвой

И дала урок
Ляху гордому.
И давно ль было,
Когда с запада
Облегла тебя
Туча темная?
Под грозой ее
Леса падали,
Мать сыра земля
Колебалася.

И зловещий дым
От горевших сел
Высоко вставал
Черным облаком!

Собрала детей,
Стариков и жен,
Приняла гостей
На кровавый пир.

И в глухих степях
Под сугробами
Улеглися спать
Гости навеки.

Хоронили их
Вьюги снежные,
Бури севера
О них плакали!..

Уж и есть за что,
Русь могучая,
Полюбить тебя,
Назвать матерью.

Стать за честь твою
Против недруга,
За тебя в нужде
Сложить голову !

1851

Николай Некрасов

В столицах шум, гремят витии,
Кипит словесная война,

А там, во глубине России,-
Там вековая тишина.

Лишь ветер не дает покою
Вершинам придорожных ив,

И выгибаются дугою,
Целуясь с матерью землею,
Колосья бесконечных нив...
1857

На Родине

Роскошны вы, хлеба заповедные
Родимых нив, -
Цветут, растут колосья наливные,
А я чуть жив!

Ах, странно так я создан небесами,
Таков мой рок,
Что хлеб полей, возделанных рабами,
Нейдет мне впрок!

1855

Пётр Ершов

Не забыта мать-Россия
У небесного царя.
Всюду реки медовые
И молочные моря.

И богатым и убогим
Пир готов на каждый день.
Дело только за немногим:
Ложку в руки взять нам лень.

<1860-е годы

Фёдор Тютчев

Эти бедные селенья,
Эта скудная природа —
Край родной долготерпенья,
Край ты Русского народа!
Не поймет и не заметит
Гордый взор иноплеменный,
Что сквозит и тайно светит
В наготе твоей смиренной.
Удрученный ношей крестной,
Всю тебя, земля родная,
В рабском виде Царь Небесный
Исходил, благословляя.
1855 г.

Умом Россию не понять,

Аршином общим не измерить:

У ней особенная стать —

В Россию можно только верить.

1866

Алексей Толстой

Край ты мой, родимый край!
Kонский бег на воле,
В небе крик орлиных стай,
Волчий голос в поле!
Гой ты, родина моя!
Гой ты, бор дремучий!
Свист полночный соловья,
Ветер, степь да тучи!

1856

* * *
Эти бедные селенья,
Эта скудная природа!
Ф. Тютчев


Одарив весьма обильно
Нашу землю, Царь Небесный
Быть богатою и сильной
Повелел ей повсеместно.

Но чтоб падали селенья,
Чтобы нивы пустовали —
Нам на то благословенье
Царь Небесный дал едва ли!

Мы беспечны, мы ленивы,
Всё у нас из рук валится,
И к тому ж мы терпеливы —
Этим нечего хвалиться!

<Февраль 1869>

Леонид Трефолев

К России

К коленам твоим припадая,

Страдаю я вместе с тобой

И жду той минуты, когда я

Увижу тебя не рабой.

И в рабстве ты чудно-могуча,

Не видя свободы лучей;

Грозна ты, как темная туча,

Для диких твоих палачей.

Они всю тебя истерзали,

Пронзили железом, свинцом

И руки и ноги связали,

Покрыли терновым венцом...

Надейся! Исчезнут тираны,

Исчезнут коварство и ложь.

Исчезнут коварство и ложь.

Надейся! Ты вылечишь раны,

Венец свой терновый сорвешь.

Терпи же, моя дорогая,

Покуда есть силы, терпи!

Сверкай, огонечком мигая

В широкой унылой степи!

Потом огонек разгорится

На поле угрюмом, нагом, —

И мрачная степь озарится

Далеко, далеко кругом!


Николай Добролюбов

Газетная Россия

Читал я русские газеты,

В них современные стихи

И философские ответы

Солдат, лишь взятых от сохи;

Читал я перечень подробный

Различных жертв различных лиц;

Читал разбор я бесподобный

На Русь взнесенных небылиц;

Читал ответы министерства

И донесения вождей,

Примеры английского зверства

И русских ряд богатырей;

Читал о ходе просвещенья,

Торговли, фабрик, промыслов,

О размноженьи населенья,

О бескорыстии судов,

Шоссе, дорогах и каналах,

О благоденствии крестьян,

О наших дивных генералах,

О чувствах доблестных дворян.

Как Русь велика и богата

И как порядка много в ней;

Как честь и правду чтим мы свято,

Как любит Русь своих царей...

Читал и думал: боже правый?

Как Русь велика и сильна!

Наверно, в свете нет державы,

Такой блаженной, как она!

-----

И зрел я Русь на поле брани

В позорном бегстве от врагов,

Среди проклятий и рыданий

В рекрутской сдаче мужиков,

В гримасах кислых при приказах

О _вольных_ жертвах для солдат

И в смехе злом при пошлых фразах.

Что бой наш праведен и свят;

И в том, что наши воеводы

Умели там набить карман.

Где гибли тысячи народа

От перевязки сеном ран...

Я видел в Руси свод законов,

Водимый прихотью судей,

Я слышал стоны миллионов

И вопль обиженных семей,

Видал я дряхлых инвалидов,

Судить посаженных в сенат,

Видал я, как, для царских видов,

Синодом управлял солдат,

Видал насильства архьереев.

Разврат и пьянство у попов,

Видал я школы для лакеев

И государственных воров,

Видал несчастные обвалы

Казенных зданий и мостов

И бар блистательные балы

На счет обеда их рабов...

Видал я мерзости придворных,

И преступленье в блеске звезд,

И поруганье дев покорных

Через нелидовский подъезд,

Видал главами просвещенья

Солдат и мерзостных ханжей,

Цензуры тяжкое давленье

И силу грубую царей.

Видал поэтов запрещенных

С стихом правдивым на устах

В тюрьмах живыми схороненных

Или гниющих в рудниках...

И я поник душой смятенной

И думал: Русь, как ты грустна!

Ужель еще есть во вселенной

Такая жалкая страна!!

1855

Аполлон Майков

Нива

По ниве прохожу я узкою межой,

Поросшей кашкою и цепкой лебедой.

Куда ни оглянусь - повсюду рожь густая!

Иду - с трудом ее руками разбирая.

Мелькают и жужжат колосья предо мной,

И колют мне лицо... Иду я, наклоняясь,

Как будто бы от пчел тревожных отбиваясь,

Когда, перескочив чрез ивовый плетень,

Средь яблонь в пчельнике проходишь в ясный день.

О, божья благодать!.. О, как прилечь отрадно

В тени высокой ржи, где сыро и прохладно!

Заботы полные, колосья надо мной

Беседу важную ведут между собой.

Им внемля, вижу я - на всем полей просторе

И жницы и жнецы, ныряя, точно в море,

Уж вяжут весело тяжелые снопы;

Вон на заре стучат проворные цепы;

В амбарах воздух полн и розана и меда;

Везде скрипят возы; средь шумного народа

На пристанях кули валятся; вдоль реки

Гуськом, как журавли, проходят бурлаки,

Нагнувши головы, плечами напирая

И длинной бичевой по влаге ударяя...

О боже! Ты даешь для родины моей

Тепло и урожай, дары святые неба,

Но, хлебом золотя простор ее полей,

Ей также, господи, духовного дай хлеба!

Уже над нивою, где мысли семена

Тобой насажены, повеяла весна,

И непогодами несгубленные зерна

Пустили свежие ростки свои проворно.

О, дай нам солнышка! пошли ты ведра нам,

нам, хоть опершись на внуков, стариками

Прийти на тучные их нивы подышать,

И, позабыв, что мы их полили слезами,

Промолвить: "Господи! какая благодать!"

1856

Михаил Михайлов

Те же все унылые картины,

Те же все унылые места:

Черный лес да белые равнины,

По селеньям голь и нищета.

А кругом все будто стоном стонет...

И вопрос тоскливый сердце жмет:

Лес ли то со стоном сосны клонит,

Или вьюга твой мне стон несет,

Изнемогший в вековом томленьи,

Искушенный в вековом терпеньи,

Мой родной, несчастный мой народ?

1861

Василий Курочкин

ПИСЬМО ОБ РОССИИ ФУКИДЗИ-ЖЕН-ИЦИРО К ДРУГУ ЕГО ФУКУТЕ ЧАО-ЦЕЕ-ЦИЮ (перевод с японского и примечания Таци-Ио-Саки)

Милый друг, Фукута Чао-Цее-Цию,
Мы благополучно прибыли в Россию,
Через порт Кронштадтский к Петербургу прямо. 
Будь благословенно имя Тентосама!
Всё нам здесь по нраву: уци, хадомадо,
Данмио, но-ками - лучше быть не надо. 
Хоть теплей в Европе, например в Париже,
Здесь суровый климат, к полюсу поближе,
Но всей грудью дышишь и вольней и шире,
Точно на Нипоне или Кунашире,
Ибо под суровым петербургским солнцем
В русском очень много общего с японцем,
Даже утверждают здешние витии -
Сходство это резче в глубине России.

Потому что, видишь, милый друг Фукута,
Строить государство начал очень круто
Кумбо Петр Великий, славный в целом мире,
Как наш Кумбо Первый, свергнувший Даири. 
Обучать народ свой он велел голландцам
Всяким европейским фокусам и танцам,
Как ногами шаркать, лить из меди пушки,
Из науки пули и из глины кружки,
Чтобы в оных кружках, Азии на диво,
Пить под страхом казни в ассамблеях пиво.
Бороды всем выбрил... Не приспело время
Брить, как у японцев, маковку и темя,

Ибо перед нами русские, как дети,
Только на границе двух тысячелетий,  –
Даже не созрели в доблести гражданской,
Как сказал в Пассаже баниос Ламанский.

Так лились в Россию волны просвещенья,
Силясь переспорить волны наводненья,

Ибо, поглощенный думами о флоте,
Кумбо им построил город на болоте.

В этом-то болоте, в Петербурге то есть,
Я насчет России сочиняю повесть.
-----
Минуло столетье. Там, где были топи,
Выросли громады западных утопий. . . . . . . . . . . . . . . . . .

На проспекте Невском появились франты,
Из печати вышли первые куранты.
Кумбо сам в то время корректуры правил 
И для сочинений образцы оставил, -
Нынче ж заправляют этими делами
Заиджю-Арсеньев и Катков-но-ками.

В десять раз, конечно, менее, чем Едо,
Чуждая для русских, страшная для Шведа,
Стала украшаться невская столица.
Земно поклонилась ей Москва-вдовица,
Продолжая, впрочем, жить по Домострою
(Книга вроде _Дзинов_, чтимая Москвою),
Чад и домочадцев плеткой обучая,
До седьмого пота напиваясь чая,
Каждую субботу в жарких банях прея,
Фраками гнушаясь и бород не брея.
Да и петербуржец зоркий глаз японца
Не надует фраком тонкого суконца.
Здесь для виду носят, как в Европе, фраки,
А живут, как наши деды в Нагасаки.
Люди всех сословий, звания и сорту,
Как домой приходят - фраки тотчас к черту
И уж не снимают целый день халатов,
Лежа на перинах вроде наших матов.
 -----
Так прошел бесследно славный век Петровский...
Впрочем... есть проспект здесь - Каменноостровский,
На проспекте зданье - тех времен затея -
И на оном зданьи надпись: "Ассамблея". 
В зданьи этом ночью множество народу,
Данмио, но-ками пьют саки, как воду,
Как пивали древле предки их славяне;
 Там басят тирольки, там ревут цыгане,

Там старик стоягу, сделавшись ребенком,
Шепчет по-французски нежности чухонкам, 
Там бушуют немцы, там народ толпами,
Как за диким зверем, следует за нами;
Барства и холопства там видны остатки:
Там всё сохранилось в дивном беспорядке,
Европейски-модном, азиатски-диком,
Как при Кумбо Первом, при Петре Великом!
1862