НА УМ

поборникам мясного блюда.

Погожий день, безлюдная аллея: 
В рабочий час тропе не до толпы.
Какой-то парень, голосом жалея,
Хмельную деву тянет вдоль тропы.

А кто хмельней из них, увы! - не знаю:
Искомой рифмой занят разум мой,
Лишь, догоняя ходом, шаг сбавляю,
Продляя срок в моём пути домой.
 
А тут с тропы обок вошла старушка,
По ходу звонко цокая клюкой.
И вдруг, как жезл, её стальная клюшка
На миг взлетела с правою рукой,

И, словно гордым жестом полководца,
Мне указала верный путь вперёд,
Где непосильно мог ещё бороться,
Чтоб на тропу не пасть, хмельной народ.

«Вот и гляди, что деется без Бога!» –
Под ноги сухо сплюнула она.
И, не найдя доходчивее слога,    
Добавила: «Коль Бог им – Сатана!»

И тут покой безлюдного простора
Нарушила неведомая брань,
Как будто нет, и не было позора
Страшнее на земле, чем эта пьянь.

А те юнцы, как стойко ни сражались,
Но тут по ходу в самый трудный срок,
Споткнулись раз, другой не удержались –
И повалились тут же под кусток.

«Вот-вот, гляди, - пробрало то старушку. –
Как их смогло неверье народить?!
Такие вот балбесы за полушку
Кого угодно могут загубить.

А я, дал Бог послушнице в награду,
За жизнь свою курёнка не свела». -
На том она закончила браваду,
И первый раз в улыбке расцвела.

А я, скосив глаза в её кошёлку,
Где, на её позор, мослы торчат,
И, указав,  унизил богомолку:
«А дух какой, когда они скворчат.

Да и мяском не брезгуешь, похоже.   
Иль дух святой нутром неодолим?..»
«Зато постом блюдём диету строже:
Как богомольцы, мяса не едим».

"И Гитлер сам не бил,- шепчу старушке,-
Но миллионы пали на войне!
А может это Боговы  игрушки,
Когда другой бьёт скот тебе и мне?»

И с тем ушла обок тропой старуха,
Перекрестив и сплюнув в ноги мне…
Такая вот мне выдалась поруха,
Что не до рифм с тропой наедине.