стардаст

межзвёздная рухлядь, которую вывезешь только лишь разве на самый, печально запущенный запад пространства, его отрицания или на лапы его островов; эта рухлядь перепадает на долю слепую покоя, растёртого в пыль. А тот флуктуирует, гнётся рельефно, как мысль трубчатая, запавший, что клавиша, запад.

Верхние внутренние веки отклеиваются от глаз.
И вся медитация. Пляшешь недрёманым боком в крапиве осколков -- сновидец-карась --
межзвёздных и пыли таковской. И да боженька ихний с осколками; всяк водяной
в собственное посвятить норовит дерьмо.
Только верхние внутренние веки тех водяных не отклеиваются от глаз,
поделом отделиться, а именно не по делам. И вся медитация. Класс.

Асимметричные лекала
в пальто. Дождь. Будни. Призеркалье.
Привет-привет. Пошёл на. Дальше --
этажные глухие марши.
Да сколько ж вывалять в пыли
себя возможно! ..."Дядя, лампа!" --
И в самом деле.
                Талых лиц
косые маячки -- как крап на
страничке встречной навигации. И чёрный лебедь на пруду
мутит давнишнюю пургу
и дольний свет гнёт в откровенную дугу.
Да перья рвёт на потолку
при мысли о тех по обмену, прибравших Москву к.

Примечательно: времени нашего
прозвучит, точно не
нашего,
и давненько. А что до старшего,
переменная вертится, вертится,
разве что без посыла и следствия,
разве без содержания
вертится,
да без "что"; " как" --
это-то крутится
постоянно тут. Времени путаница,
заскорузлый рептилией сутулится
мозг. По-прежнему "времени нашего"
вещь гремит, будто б и не "нашего"
безысхо... Пустотара -- за старшего.

Лабиринты бессонницу любят
скорый трансовый ход навылет/ навырез
червь и крот и желательно bullet
в лабиринтах низкую возможно стелющуюся по потолку луну и
с них хватит.

о тех по обмену см., среди прочего, сроком службы избравших Москву чёрный лебедь гоп-культура

         22217102