Монолог дилетанта, вместо предисловия анонс

       Монолог дилетанта
      (вместо предисловия: анонс)

                СТАТЬЯ-АНОНС: Александр Николаевич Очинский:

******Шамот (франц. chamotte),– огнеупорная глина или каолин, обожжённые до потери пластичности, удаления химически связанной воды и определённой степени спекания. В измельчённом виде – компонент шамотных масс при формировании огнеупорных изделий.
(СЭС. стр. 1522);

…Ну, здравствуй,– многоуважаемый Читатель! Извини, не имею чести быть знакомым с тобой настолько, насколько знаком с тобой лично Автор. Всё потому, что я не вдохновенный пиит, не многомудрый сочинитель, не доброжелательный издатель, не строгий цензор, не восторженный рецензор, не мрачный зоил. Ещё я не спонсор и не крез, и мне это жалко, ох, как мне это жалко, как говаривал булгаковский  Коровьев, ибо будь я Крезом, сама надобность в данном сочинении отпала бы сама собой. И поэтому я такой же грешный читатель и потребитель печатной продукции, как и ты. Ну, ладно, может, не совсем такой. Может, немножко аналитик, (но только совсем немножко!)… Но это только потому, что ни на что другое Создатель меня не сподобил. Кроме того, я ещё и друг Автора, и это налагает на меня несколько иную моральную ответственность по понятиям дружбы, нежели у относительно незнакомого читателя. А объединяет меня с воображаемым читателем одно: мы оба держим перед глазами книжку Автора и оба силимся понять: чего же собственно добивается от нас этот Автор? С какой такой радости он снова и снова месит свою словесную глину, упорно выковыривая из неё образы, до боли знакомые нашим мозгам; снова и снова лепить фразы, сооружать тексты? Зачем он упорно, нацеленно, страстно гонит перед собой это странное, капризное, малопослушное, тяжёлое и норовистое животное, коим является полная парадоксов частная литература? Хочешь знать? Я тоже. Тогда поехали!
Не знаю, как тебя, а меня, например, до сердечных колик умиляют бесконечные пересуды да перелады: а литература ли это – парадоксальное видение и парадоксальное чувствование именно частного (и, как правило, непрофессионального, то есть, НЕ ПОЛУЧАЮЩЕГО ЗА ЭТО ДЕНЬГИ)  Автора?  Или  это  не литература? И если нет, то что это? И как к этому относиться? Да литература  это,  господа  хорошие! Более того, РАЗ ОНА ОТ ДУШИ, ОТ ВДОХНОВЕНИЯ, ПО НАИТИЮ, ТО ЭТО – ЛИТЕРАТУРА ХОРОШАЯ! Потому что ЕСТЕСТВЕННАЯ,  ИСКРЕННЯЯ! Человека разобрало, хороший зуд разобрал; взял человек, и СЛОВО написал... А потом ещё… и ещё... Да и пошло-поехало! Душу прорвало, душа на волю попросилась – так разве ж это не литература?! Ну, это понятно: мы с тобой, Читатель, сызмальства привыкли: хорошая литература – это классика, это Лондон, Флобер, Золя, это Рид (и Майн, и Джон), о! Дюма! Шекспир, Вальтер Скотт, Фолкнер, Шоу, Конан Дойл, Уэллс, который Герберт… и эти величественные тени: Гомер, Овидий, Софокл… Петрарка… Рабле… Гёте… Шиллер и Шелли… и… и далее по списку – сам знаешь. Они – великие, великаны, гиганты; они были, есть и будут, всегда, потому что на ИХ СЛОВАХ построилась Единая Человеческая Культура. Кто смог бы это отрицать? Разве только тот, кто видит в литературе лишь одномоментное развлечение, заполнение паузы между “настоящими” делами. Для таких литература всегда была макулатурой, вторсырьём. Но ведь это не наши друзья, эти УТИЛИЗАТОРЫ, согласись, друг Читатель. Наши с тобой друзья – это Личности, души которых – это целые Вселенные. Вселенной нужен ПРОСТОР, ОБЪЁМ, она обязана вместить в себя (и она вмещает!) все стили, все взгляды, все мировоззрения – все Правды, ВСЕ ДО ЕДИНОЙ. На то она и Вселенная, Анима Мунди, Сверхдуша, Душа всего сущего. Человеческий мозг имеет объём примерно 400 см3, и даже при всём этом он способен вместить – а, значит, и переработать,– информацию, содержащуюся в – двадцати миллионах книг! Чем же таким особенным должна отличаться душа человеческая, чтобы вместить в себя целую вселенную чувств, содержащихся в этих книгах!.. НАСКОЛЬКО ЖЕ ВМЕСТИТЕЛЬНЕЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ДУША, РАЗ В НЕЙ СПОСОБНА УМЕСТИТЬСЯ ЦЕЛАЯ ВСЕЛЕННАЯ? ВСЕЛЕННАЯ ЧУВСТВ, ПЕРЕЖИВАНИЙ, БОЛИ ЗА ЧЕЛОВЕКА, БОЛИ ЗА ЕГО БОЛЬ И ЖЕЛАНИЕ ОТ ЭТОЙ БОЛИ ЧЕЛОВЕКА ИЗБАВИТЬ? ОЦЕНИТЬ ВООБЩЕ, И – ПОДВЕРГАЯСЬ ДЕФОРМИРУЮЩЕМУ ВЛИЯНИЮ НАШЕЙ НЕПРИГЛЯДНОЙ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ В ЧАСТНОСТИ,– СОПРИКОСНУТЬСЯ С ПРОШЛЫМ, СОИЗМЕРИТЬ ЕГО С НЫНЕШНИМ И ВОЗМОЖНЫМ БУДУЩИМ, ОЦЕНИТЬ СИТУАЦИЮ, И ПОКАЗАТЬ НАМ ВСЕМ – ЭТОТ "СВЕТ И ОКОШКО В ТОННЕЛЕ" НАШЕЙ ЖИЗНИ? И КАКОЕ ОКОШКО! Вот  послушай, Читатель:

…”Живая ложь – в мышиных перебежках…
Её увидеть можно тут и там.
Её берут азартно, жадно, спешно!
И потому – излиплась по рукам...

Поймав её – не всякий отпускает:
Жалеют, видно, ведь – к другому побежит!
Пока в грязи живая правда засыхает,
Живая ложь – на дудочке дудит.

И лучше – никогда! – его не слушать –
Медовый этот свист, из-под полы,
Со всех сторон, что лезет прямо в уши
Предтечей грубости обманутой души…

Коль в душу плюнули – теперь кровавит правдой,
Слова красивые оставив про запас.
Другие выставив – не на показ. Взаправду!
Они тревожат ухо! Слепят глаз!..

Теперь другие будут озираться
И говорить: — Смотри, мол,: Идиот!..
Пока самим им не начнёт казаться
Мозолью на душе – медовость нот…”…

Ну, как? Звучит? А вот это:

“Пусть говорят – у каждого своя
По жизни топает в обнимку правда…
Неправда это! Это – ерунда!
Вся правда в том, что правда – неприятна!

Она цепляется за плечи! Горло рвёт!
И изливается, порой, несвязной речью.
Неправда то, что – правда не живёт!
Она живёт! Хоть ранена картечью…

Дана в наследство нам опасная стезя,
Наполненная кровью и пороком:
Совсем избавиться от правдушки – нельзя…
Да и неправда спущена к нам роком…

Порой нести её и тяжело,
И бросить если… Тоже невозможно!
У тех бывает в жизни, как в кино,
Кто правду – зарабатывает – ложью!”…

Звучит? Ещё как звучит! И хотя, как говаривал Штирлиц: “Я стихов не сочиняю – у меня идиосинкразия к рифме”, я не могу не услышать, не могу не почувствовать этого Хлопушинского вскрика: “Я ХОЧУ ВИДЕТЬ ЭТОГО   ЧЕЛОВЕКА!”
Да, автор хочет видеть ЧЕЛОВЕКА, ему это очень надо – увидеть настоящего  человека “ПРОТИВ СЕРДЦА  СВОЕГО”,  что  в  придворном этикете Золотой Орды означало “ПОЛЮБИТЬ, КАК СЫНА СВОЕГО”. А для того, чтобы “ПОЛЮБИТЬ, КАК СЫНА, КАК БРАТА СВОЕГО” читателя, да ещё и незнакомого, в наше неоднозначное время, знаешь ли, надо иметь некую особую силу душевного притяжения. Сразу скажу – у меня её нет, насчёт тебя – затрудняюсь утверждать, а вот наш Автор ОБЛАДАЕТ ЕЮ В ИЗБЫТКЕ. Отсюда и эта пронзительная, ясная, как солнечный свет в осенней листве, лирическая ПОЭТИКА (мне кажется, именно ПОЭТИКА, не ПОЭЗИЯ). Не знаю, как тебе, а мне лично симпатична такая душевная поэтика, когда чувство и рифма накатываются, как внезапная волна и заставляют душу радостно вздрогнуть всеми её фибрами. Я люблю это ощущение “прохладной воды и горячего ветра”, когда я стою на шершавом песке, а волны и порывы знойного ветра сменяют друг друга. Я стою с закрытыми глазами и медитирую под плавное течение рифм:

“Надеждою морщится море из лжи…
Туманом из пут паутины
Уходят неясные дни-корабли,
Раздвинув никчёмности льдины.

Шторма, словно дымкой, ползут в тишине,
Вернув и вернувшись в начало,
Что видится кольцами на пустоте
С надежды простого причала.”

Или вот так:

“Загадкой времени закроются причины,
Что травят безысходностию серой,
Когда, сквозь жизненную силу, до могилы
Стремятся дни, терзающие Веру.

И с Верою последней умирает
В лучах сияющих ласкающая слава…
И в час предсмертный звёзды собирает,
Что падали недавней синей лавой.

Ужели в этом смысл?! Сменяя поколенья,
Сгореть в огне любви и пониманья,
Оставив суеты бесплодные моленья,
Вознесться вверх потоком состраданья.

И босиком, мальчишкою-повесой,
Бежать лугами детства под капели,
Что падают истоком бестелесым
На перепутья жизненные мели…

Бальзамом чистым освежая память,
Они не враз захлопнутое сердце
Своим упрёком будут вечно ранить
И отворять задраенные дверцы.”…

Поэтика – это и есть медитация, когда размеренным речитативом СТРАДАЮЩИЙ ЧЕЛОВЕК ЗАГОВАРИВАЕТ БУКВАЛЬНО ЛЮБУЮ БОЛЬ (даже зубную, проверено!). А боль, и её высшее выражение – НРАВСТВЕННОЕ, ДУШЕВНОЕ СТРАДАНИЕ – это то, что надолго отдаляет человека от счастья, от ощущения гармоничности своей индивидуальной жизни и, в конце концов, приводит человека к разочарованиям. Как жаль, что сегодня становится всё меньше  ЦЕЛИТЕЛЬНОЙ  поэтики, всё больше в поэзии жёсткого, почти компьютерного, слогана, или ещё хуже – передразнивания и насмешки. Знаешь, был у древних греков такой бог – Момос, БОГ НАСМЕШЕК И ЗЛОСЛОВИЯ. Мы-то, наивные, поверили, что оборотень этот мирно отошёл в область мифологии – АН НЕТ! Он без видимых потерь пробежал через тысячелетия и отлично приспособился к современности. Ещё бы: он стал Артистом, Массовиком-Затейником, Эстрадным Обличителем. Он внедрился в наше сознание, и мы безучастно наблюдаем, как он хлещет нас оплеухами своей анекдотической пошлятины; он заваливает нас вульгарным литературным кичем; он, ухмыляясь, как тысячи лет назад, подставляет нам своё кривое зеркало. Ты видел этого ПЕРЕСМЕШНИКА, Читатель? Да сколько угодно! Возьми ЛЮБОЕ ИЗ  МАССОВЫХ  “БУЛЬВАРНЫХ  ИЗДАНИЙ”  и ты увидишь – да вот же он! Современный Момос презрительно цедит тебе сквозь свои золотые зубы: да какая ж ты Вселенная, человече? Опомнись, взгляни на себя! Вот эту злую, задёрганную обезьянку ты называешь “человеком разумным”? Пойди похмелись!
А ведь действительно, друг Читатель. Он прав. Давай опохмелимся. И протрезвеем, наконец. Пора пришла. И ведь есть чем похмелиться, чёрт возьми! Ты только послушай!

Тебя не отпускал я не одну:
Мою ты душу бережно с собою
Берёшь в свою волшебную страну,
Где место есть заветное обоим…

Я так люблю с тобою посещать
Твои, и чистые,– возвышенные дали!
Мне Бог и небо душу твою дали,
Чтоб нам с тобою – смерти избежать!

И потому,– что делаю,– ценю,
Как, обретённую в союзе нашем душу…
Я – каждой строчкой говорю – ЛЮБЛЮ…
И, сказанным, я сказки не нарушу!

Тебе лучше? Тогда послушай ещё:

“Мне сердце трогает с землёю расставанье,
Печальной осенью, летящих журавлей
И тихий плеск ручья и без страстей
Природы ежедневное сниканье.

Я радуюсь, когда багряный лес
Качается слезой на паутинке,
Дождю, и ветерку, и тонкой льдинке,
И пелене седеющих завес.

Мне нравится, когда играют с ветром
Деревья у студеного ручья,
Когда исполнена спокойного огня
Вся окружающая даль, одним моментом.

Когда таская ягоды рябины,
Летают птицы бойко во дворе:
Так, хлебом с солью, в мерклой тишине,
Свои справляет осень именины.

Уже не слышна песня соловья…
Да что там соловей! Его собратья
Попали осени задумчивой в объятья:
Тех, кто остались – осень собрала…

Все ждут, когда чернеющие тучи
Покроют снегом грустные поля.
Всё замерло. От позднего дождя,
Сверкнула молния. Ударил гром могучий.

И все вмиг – потекло… Играя пенью,–
Неделю набиралася земля.
И показалась на секунду мне пуста
Своей уныло-чёрной акварелью.

Внезапно дождь устал, но тучи – не сходили,
И на неделю небо запрягли…
Они как поздние летели журавли…
И ветры крепким холодом забили…”…

Только, упаси Бог, не подумай, что я читаю тебе мораль. Или похуже – агитирую. Ты – взрослый, ты – умный, ты – грамотный. Ты можешь и в ухо дать, если тебе что-то НАВЯЗЫВАТЬ. Ты сам отлично знаешь, как драться за свою нравственную чистоту и духовную независимость. Я только хочу сказать: в крепкой драке хорошо иметь надёжную спину и пару лишних кулаков. Я имею в виду нашего Автора. Потому что он тоже привык драться за свою независимость. Потому что он всегда сам, в одиночку, отстаивал своё Богом данное право на собственное – оригинальное, парадоксальное, необычное – мышление. Мышление, породившее личную точку зрения, вызвавшую, в свою очередь, настоятельнейшую необходимость в именно литературном творчестве. Творчестве, хоть и не решившем житейских проблем, но зато спасающем душу Автора. Автор знает, КАКОВО это – иметь личную точку зрения. Автор прошёл “огонь, воду и медные трубы” “доброжелательной” критики и – устоял. Он не изменил самому себе и остался самим собой. Как хочешь, Читатель, но меня это впечатляет – рискованный баланс Автора над пропастью недоумения, раздражения, отрицания и отчуждения. Наверное, кое-кому понравился бы этакий литературный “экстрим”: любование собой, таким одиноко-гордым, презрительно играющим опасностью там, на недоступной высоте (при этом точно зная, что внизу, на дне пропасти, скрывается от восторженных или любопытных глаз спасительная страховочка в виде благожелательной критики, любезных отзывов и щедрых вливаний). Так вот, у Автора всего этого нет. Если сорвётся – он расшибётся. Когда-то Высоцкий спел о Енгибарове:

Посмотрите – вот он, без страховки идёт.
Чуть левее наклон – упадёт, пропадёт!
Чуть правее наклон – и его не спасти.
Но зачем-то ему очень надо пройти –
Четыре четверти пути!

Высоцкий спел это о всех, кто идёт без спасительной страховки БЛАГОЖЕЛАТЕЛЬНОГО ОБЩЕСТВЕННОГО МНЕНИЯ. О тех, кому приходится самому пробивать себе дорогу к ПРАВДЕ. О тех, кто имеет феноменальную душу: рисковать собой, своим благополучием, своей удобной безмятежностью постороннего наблюдателя для того, чтобы заставить обывателя вздрогнуть. сбросить с себя эту сонную, ленивую одурь: а-а, мы это ви-и-идели! А-а, мы это слы-ы-ышали! Нам это ни к чему…
Я вот чего хочу спросить тебя, друг Читатель. А ты способен на ПОСТУПОК? Я имею в виду – а ты способен был бы рискнуть всем, что тебе дорого, что у тебя есть ценного? (Ну, кроме жизни, конечно, этого не надо). Вот так вот, поставить на кон всё, чтобы самому себе дать возможность донести до людей, до тебя, Читатель, свою личную человеческую правду? Бояться проиграть (ведь все боятся проиграть, это нормально, и Автор не исключение), но беспощадно давить в себе этот корыстный страх, веря, что другие Вселенные всё-таки откликнутся на отчаянный призыв? Вот скажи, друг Читатель: а слабо тебе, например, продать всю свою частную собственность (ну, что мы там можем иметь: квартиру, машину, аппаратуру, вещи… да всё, чёрт побери!) ради того только, чтобы дать жизнь своему маленькому, героическому, без преувеличений, тиражику? Получить серию крутых ударов судьбы – и не разочароваться в людях, в нас с тобой, Читатель! И всё идти В БОЙ ЗА ЧЕЛОВЕКА, образно выставив перед собой пулемёт, в котором кончились условные патроны, и уже готовясь к рукопашной, как к встрече с Богом… Я честно скажу – я бы не смог. Кишка тонка. Может, ты смог бы, Читатель? Хотя от тебя ведь и не требуется такого самопожертвования: Автор только просит – выслушай! Просто посмотри прямо в глаза (а то пошла сегодня мода такая – вилять глазами) и спокойно, без кривой усмешки, послушай, что хочет сказать тебе Автор. А всё просто: он хочет, чтобы ты осознал себя Человеком, Существом Высшим, имеющим РАЗУМ. И неповторимую душу. Очнувшуюся душу! Вот чего так страстно добивается Автор. Это – главное для него. Главнее его собственного личного благополучия, душевного комфорта, безмятежности (хотя он этого и заслужил, ей-Богу!). …Он всё еще идёт в атаку, Автор, он всё ещё не смеет дать себе передышку, встать, как вкопанный, чтобы самому себе сказать: Эй! может, хватит? Может лучше “завязать”, по-тихому “разойтись по домам”? Нет, честному Автору и в голову не приходит “завязать”. Завязать? Когда жизнь наша, мать честна! Далека ты ещё, ох, как далека от ИДЕАЛА, нарисованного туманной пастелью облаков на кристально-голубых небесах! Да даже просто от нормальной ещё ой как далековата. Однако, не дай нам Боже оглупеть настолько, чтобы мы разучились отличать небеса от каменоломен, чтобы забыть, в чём разница между “хорошо” и “плохо”, доброе и злое. Спасибо Автору, что он сам ещё различает и другим старается зрение подправить, в меру своих творческих сил.
А знаешь, друг Читатель, какого литературного героя я уважаю по-настоящему, то есть, как настоящего, реального? Без рассусоливаний и излишних мудрствований? Ивана Жилина. У Стругатских много классных, стоящих героев (Максим Камерер, например, или Роман Ойра-Ойра. Или Витька Корнеев. Или Виктор Банев.). Но Жилин,– это, брат, сила! Помнишь? Вот как он мыслит: “…Спасать. До каких же пор вас нужно будет спасать? Вы когда-нибудь научитесь спасать себя сами? Почему вы вечно слушаете попов, фашиствующих демагогов, дураков опиров? Почему вы не желаете утруждать мозг? Почему вы так не хотите думать? Почему вам всё просто и скучно? Чем же таким ваш мозг отличается от мозга Рабле, Свифта, Ленина, Эйнштейна, Макаренко, Хемингуэя, Строгова? Когда-нибудь я устану от этого, подумал я. Когда-нибудь у меня не хватит больше сил и уверенности. Ведь я такой же, как вы! Только я хочу помогать вам, а вы не хотите помогать мне…”
И ещё вот так: “…Наверху визгливо закричала Вузи и жалобно заплакала Лэн. В кабинете что-то бубнил Оскар. Хорошо ему, подумал я. Просто: слег* – это плохо, вредно, противоестественно. Значит, надо уничтожить слег, запретить его законом и следить потом, чтобы закон выполнялся строго. И только Мария умнее, потому что старше и опытнее. Марию ещё можно перетянуть на нашу сторону. Я для него не авторитет, но найдутся люди, которых он выслушает внимательно… До чего же хорошо, что я могу сейчас крикнуть на весь мир и меня услышат миллионы единомышленников! И я подумал, что теперь не уеду отсюда. Я здесь всего три дня. Не может быть, чтобы здесь не оказалось никого, кто с нами. Кто ненавидит это всё смертной ненавистью, кто хочет взорвать этот тупой сытый мир. Такие люди всегда были и всегда будут. Ну, хотя бы тот шофёр-книголюб… или этот длинный, жёсткий, из интелей… Да мало ли кто ещё! Они тычутся, как слепые. Мы сделаем всё, что в наших силах, чтобы помочь им, чтобы они не растрачивали ненависть по мелочам. Теперь наше место здесь. И моё место здесь.
Какая предстоит работа, подумал я. Какая работа!.. Я не знал пока, с чего нужно начинать в этой Стране Дураков, захваченной врасплох изобилием, но я знал, что не уеду отсюда, пока мне позволяет закон об иммиграции. А когда он перестанет позволять, я его нарушу.” (“Хищные вещи века”)
И вот ведь какая штука, Читатель: похож Автор на Жилина, неугомонностью, бескомпромиссностью похож, обидчивостью за людей. Такое возможно, оказывается – обидеться ЗА людей. Хочется Автору, чтобы люди стали идеальными, ну хочется, и всё тут! И в этом Автор непримирим, он категоричен, он максималист (или-или!), я это точно знаю. И он точно не успокоится, пока не переделает всех людей в идеальных. Хотя бы в своей мечте, в своём воображении. При этом он не требует, чтобы идеальные люди были совершенны, как идеальные роботы. Или идеальные ангелы. Ни Боже мой! У Автора этого и в мыслях нет. Ему нужны не какие-то киборги, или абстрактные духи. Люди нужны нашему Автору живые, разные, не нивелированные, не “причёсанные под одну гребёнку”, со своими ошибками и страстями (некоторые знатоки называют именно это – грехами)… Но обязательно – добрыми, неравнодушными к другим, пытливыми, внимательными к творчеству других, способными СОПЕРЕЖИВАТЬ, то есть – ГУМАНИСТАМИ. Ты понимаешь, друг Читатель, гуманистами, а не просто гуманоидами. Это плохо, Читатель?..
Жаль, что человечество разучилось грустить. Грусть сродни любви – так же туманна и возвышенна. Этим она отличается от тоски, которая иногда приводит к злости и даже озлоблению. Жаль, что человечество уже не грустит больше по-человечески, как подобает “ВЕНЦУ  ТВОРЕНИЯ”. Сегодня под “грустью” понимают тоскливое чувство частнособственника, у которого украли вещь или обманули на “толчке”. “Меня кинули!” – таков смысл такой грусти”. Также нынешние мужчины и женщины, подвизающиеся в словесном искусстве, не пишут больше о грусти. Кому же охота, чтобы его “кинули”? Они бойко делают другой товар: бестселлер называется. Там, однако, есть всё, что нужно “современной, без комплексов, душе”: муки, пытки, злоба, кровь, сплошное “кидание” и истребление кругом. И, как апофеоз всего – “БАБКИ”, во имя которых всё это варево и мутится. “БАБКИ” – вот те дрожжи, на которых всходит сегодня литературный кич, промывающий чувства и мозги миллионам людей. И воздвигается постепенно тот жуткий идол, которому, по замыслу КИЧМЕНОВ, должно усердно поклоняться всё разноцветное человечество – Мамона, эта матерь роскоши, богатства и… горя. “БАБКИ” должны решить судьбу человечества – так считают и так требуют авторы кича, прислужники Момоса (помнишь Момоса, друг?).– Нет! – отвечает им другой Автор, наш с тобой, Читатель, друг и сочувственник.– Люди решат свою судьбу сами, своим умом и чувством, своей живой душой и талантом. Кому дано право манипулировать живой человеческой душой? И Автор борется за право человеческой души быть свободной от нечистых манипуляций, его ненависть к античеловекам-манипуляторам очевидна, вся злость его сатиры обращена против них. Лучшее оружие против духовного манипулятора – это басня, и наш Автор мастерски владеет её приёмами. Честно! Не буду заранее распространяться, лучше почитай сам – и убедишься, что это так. Тем более, что описывать басню – это то же самое, что описывать классически огранённый бриллиант… или хороший апперкот, от которого пропадает дыхание и трещат зубы. Но это моё личное мнение, у тебя могут быть другие “параллели”. Однако, чем характерна авторская басня – у всех одинаково возникают одни и те же ассоциации… Поэтому я и говорю тебе: возьми и сам почитай. Я тебе рекомендую!
Но, возможно, равнодушно зевая, ты скажешь,– А! Я уже где-то читал похожее. Я уже у кого-то видел подобное. И вообще, мне это неинтересно, потому что тут надо подумать, а мне думать недосуг, у меня проблемы. Пускай вон слон думает, у него голова побольше моей…
И ты будешь совершенно прав! Ты это уже проходил. Мы оба с тобой это проходили, и читали, и учили даже, только вот ты забыл и я забыл, а Автор – нет. Потому что это – классика, а КЛАССИКА, как уже было сказано – это ФУНДАМЕНТ ОБЩЕЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ. Кстати. Есть такая наука (опять же у Эллинов!), мимесис называется. Нет, это не то, что ты подумал. В смысле – не плагиат, хотя на древнегреческом mimesis и означает “подражание”. Однако, на самом деле это совсем другое. На самом деле этот термин древнегреческой философии выражает самую сущность человеческого творчества вообще, и литературы, и искусства в частности. Чуешь, к чему клоню? Я к тому клоню, что наша психика устроена так, что мы обязаны подражать. Без подражания (в хорошем смысле!) не было бы ни искусства, ни литературы. Наше творчество отражает то, что попало в нашу психику из окружающей каждого из нас культурной среды человечества. Мы обладаем в равной степени рефлексами физиологическими и нравственными. Если бы мы не умели подражать – а, значит, обладать такими рефлексами,– нас бы давно уже съели дикие звери тогда, ещё на заре человечества.
Но мы выжили, потому что умели подражать лучшим из лучших, вожакам человеческих стад, нашим бойцам и защитникам. А потом мы научились подражать говорунам, певунам, художникам – тем, кто почему-то лучше нас умел показать нам новое, необычное, интересное. Мы ведь, по условию Эволюции – самые любопытные животные на старушке-Земле. И самые ВЕСЁЛЫЕ. И самые оптимистичные. Поэтому нам так хорошо удаются шутки, частушки, басни и анекдоты. Нам есть чем гордиться, оглянувшись на нашу собственную эволюционную тень! Где же мы растеряли нашу уникальную способность подражать лучшим ОБРАЗЦАМ и благодаря этому находить в себе свой собственный неповторимый талант? Почему от естественной своей тяги быть похожим на лучших (во что бы то ни стало!) мы оставили только одно злое и завистливое словечко “плагиат”?
Ведь совсем ещё недавно два замечательных образца человеческой Эволюции, Бернадский и Гумилёв, додумались всё-таки, что человек создал особую сферу, аналога которой не сумели создать животные, при всём их многообразии,– ноосферу. Ноосфера – это сфера сугубо человеческой культуры. И вот в этой ноосфере мы и живём, и от  неё зависим, как никто другой в мире. Она сделана из слов, красок, из нот… Из того, что содержит в себе душа человеческая. Какой будет ноосфера – нам с тобой решать. Понимэ? Это значит, что будет ли она – НОО-сферой или ИНФЕРНО-сферой – зависит от нашей с тобой культуры. Автор интуитивно осознал это сам и забеспокоился – а поймут ли другие так же безоговорочно, что ноосфера должна быть такой же чистой, как воздух и вода, чтобы человек мог нормально в ней жить? Как пища, которую мы механически жуём каждый день? Да, конечно, мы не “свернём ласты в трубочку” тут же, запихав в себя какой-нибудь кичевой отравы, тут ей далеко до иприта и трупного яда; однако, у кича есть одна противная особенность: он накапливается в душе незаметно и так же вкрадчиво, исподтишка, передаётся по наследству. Тут нужно радикальное противоядие. Литература! Хорошая, настоящая литература! Как сказал булгаковский Воланд: “Рыба должна быть только одной свежести, а именно – первой! Если она второй свежести, то это означает только одно – что она тухлая!” Итак, заболел от кича (то есть, отравился “рыбой второй свежести”) – прими хорошую литературу. Как антибиотик – три раза в день и лучше натощак! А ещё лучше – перед сном, чтобы мозги и во сне работали!..
Конечно, и в хорошей – литературе не всё “ровно и гладко, как по плану!" Уан момент, плиз! А где это вы видели, чтобы драка, даже если она “на словах”, была гладкой и ровной? Обязательно где-то что-то проморгаешь, за что и схлопочешь (заслуженно!) “плюху”. Так и у нашего Автора: не всегда ему удаётся точный, до миллиметра выверенный удар. Пропускает он иногда и “ответные удары”, и тогда ощущаешь некоторую вялость, “поплывчатость” авторских текстов, хотя темы при этом остаются всегда злободневными. Однако, от этого факт не перестаёт оставаться фактом (“факт – упрямая вещь, от него нельзя так просто отмахнуться”, как утверждал сын турецкоподданного). Как Бог дал, дерётся Автор за родное человечество, изредка размазывая по лицу и кровь, и злые, упрямые слёзы. Я знаю, Читатель, и нам с тобой хотелось бы иногда покуражиться, “помахаться для “галочки”… для “понту”, что ли… Да только, блин, обленились мы, бестселлеров, как белены, объелись, наплевать нам, что да как там с этим человечеством непутёвым… Один “ящик” просмотрели, другой – прослушали, макулатурку полистали, водочкой всё это сбрызнули – и готово, глядишь, мозги опять на месте – набекрень. Мозгуем, значит, дальше, где бы “бабок” побольше раздобыть. А Момос-резвунчик (помнишь Момоса, друг?), он тут – как тут, зеркальце своё кривое подставляет: смотри, человече, кажись, шерстинки-то у тебя прибавилось? И вот тут… и здесь… Да ты, никак, совсем зарастаешь… молодец, гомосапиенс, хвалю – правильно Эволюционируешь!..
Врёшь, братец-перевёртыш, пересмешник-злослов, не найдёшь ты у Автора предательскую щель, в которую ты смог бы запустить своё ядовитое жало и переврать смысл его литературы! Как стояла духовная ПРАВДА Автора – так и будет стоять! Короткие, злые, хлёсткие волны Авторской сатиры бросят тебя на острые подводные рифы его отчаянной и искренней душевной муки: что же будет с человечеством и с нами?! Где конец всего этого античеловеческого БЕЗОБРАЗИЯ, что же с ним ДЕЛАТЬ?! Я чётко вижу эту бескомпромиссную злость, я знаю: духовный Гадес никогда не примирит Автора с собой. Мне достаточно открыть любой томик и прочитать наугад любые строки, будь то проза или поэтика Автора.
Посмотри и ты, друг Читатель, в этот снайперский прицел Автора – и ты увидишь духовный Гадес – нашу с тобой неприглядную “культурную” действительность. В такой же прицел смотрел, прищурясь, блистательный Булгаков, в него внимательно наблюдали перемещения микробов безошибочные аналитики Стругацкие, его щедрой рукой подставляет к твоему заплывшему глазу наш Автор. А раз так, разлюбезный мой Читатель, надо пользоваться этой оптикой! Надо читать! Читать так, чтобы не заплыли потребительским жиром последние мозги, и потому читать только хорошее, только здоровое, только полезное. Чехова читать, Гоголя, Лондона, Достоевского, Беляева, Ефремова, Лема, Стругацких, Лермонтова, Есенина, Пушкина! Автора нашего, наконец!
Чёрт его возьми, это сумасшедшее время, когда Автор вынужден признаваться мне: устал от этого бесконечного негатива. Теряю надежду, всё меньше верю, что он когда-нибудь прекратится, просто застынет, как стоп-кадр. Вынужден вот бороться с невезухой. А ведь это несовместимо с творчеством. Описывать борьбу с невезухой – противно, твердить о надежде – уже не хочется… Знаешь, так больно душе, когда опускаются руки…
Да, я знаю это. И мне знакомо это: когда разочарование, тоска и никакой радости от души, которая всё прёт и прёт наружу. Однако, я не сказал, что Автор жалуется, ноет. Он гордый человек, это у него в генах, разве я уже не говорил это? Он не просит подачек, снисхождения, типа: ну, ладно, ну, достал, на тебе, возьми… и помни мою доброту!.. Лишь одно он твердит, как Айболит: будь человеком, будь человеком, ну, пожалуйста, будь!.. и то вполголоса, потому что голос от крика сорвал. И я о том же прошу тебя, Читатель,– не забудь, что ты Человек… Уж ты не подведи Автора.
А теперь знаешь, что… извини, друг. Извини, что я так попёр на тебя со своими эмоциями да нотациями… Это из хороших побуждений, да ещё от избытка чувств. Тебе тоже не сладко живётся на ожесточившейся матушке-Земле, и каждый твой день – это не беззаботная и ленивая синекура в лучах славы и успеха. Твой труд – напряжённый и жёсткий, ты зло проталкиваешься в толпе людей, которых призван любить, как сестёр и братьев, но вместо этого отпихиваешь их, как неуживчивых и нежелательных конкурентов… Тебе достаётся от жизни, друг Читатель! Вот и Автору тоже…
И я думаю… я вот придумал… а давай-ка… споём! Как бывало раньше, у костра, под любимую гитару… Втроём – ты, я и Автор… Такую песню, какую знают решительно все хорошие люди на Шарике… И дай нам Бог каждому прорваться, наконец, к своей заветной Мечте, самой-самой, и чтоб она была, как самая высокая в небе звезда! И как можно скорей! Давай!

А мне приснилось: миром правит Любовь.
А мне приснилось: миром правит Мечта.
И над этим прекрасно горит Звезда.
Я проснулся и понял: Беда.

После красно-жёлтых дней
Начнётся и кончится зима.
Горе ты моё от ума,
Не печалься, гляди веселей!

И я вернусь домой: со щитом, а, может быть, на щите.
В серебре, а, может быть, в нищете.
Но как можно скорей!

…Так здравствуй, друг Читатель, и прощай! Я думаю, мы расстаёмся друзьями. Нас сдружил Автор – спасибо ему. Может, ему удалось сделать нас чуточку лучше, идеальнее, что ли. Нонсенс, абсурд, скажешь ты? Идеала в природе не существует? По-твоему, ИДЕАЛ иррационален настолько, что бы вообще не зародится в наших умах? Но ведь Автор видит этот ИДЕАЛ! Как и те, легендарные, покрытые славой, Высшие Авторитеты человечества, которые сегодня превратились в книги на столе и которые не дают, не позволяют нам превратиться обратно в обезьян, только уже гораздо более злых и жестоких, потому что познавших человеческий облик. Давай дорожить своим человеческим обликом, Читатель! Давай беречь его, как просит нас об этом Автор, заразивший своими эмоциями меня, а, теперь, надеюсь, и тебя. Он старался для тебя. Для меня. Для всех. Это плохо?!
Ну, что ж, друг. Больше жизни! Энергичнее двигай попой на по дороге к человеческому облику! Читай больше, шевели извилинами лучше! Удачи тебе!

        *Слег: духовный шлак, психотропный наркотик, деформирующий, сжигающий душу.

С физкультприветом – друг Буркальский”; (Вступительная статья к - моим сочинениям: Александр Николаевич Очинский): 2005 ГОД.
.