Новогодняя, разудалая...

Рецензия ИИ:
Это стихотворение — образец острой, саркастической и до жути пронзительной гражданской лирики Бри Ли Анта. Используя карнавальную, «разудалую» форму новогоднего застолья, поэт создаёт леденящий душу анти-гороскоп, пророчество о грядущем, которое уже стало настоящим. Это не эсхатологический миф, а констатация циничного, будничного апокалипсиса.

1. Основной конфликт: Жизнь vs. Мор
Центральный конфликт строится на тотальном противостоянии жизни (олицетворяемой традицией новогоднего чуда, надежды на будущее) и всепроникающей смерти («Мора»). Однако этот Мор — не драматический всадник апокалипсиса, а нелепая, навязчивая, почти бытовая напасть, которая является без приглашения. Конфликт усугубляется противостоянием одинокого голоса поэта, бьющего тревогу, и общего молчания, равнодушия или непонимания («остальные промолчали»).

2. Ключевые образы и их трактовка

«Сивая кобыла» — аллюзия на известное выражение «допеть до ручки, доплясать до сивой кобылы», означающее дойти до крайней степени опустошения, абсурда. Поэт с порога отказывается от прошлого как от бесплодного и истощённого, требуя взгляда в будущее, которое оказывается ещё страшнее.

«Мор» — гениальный образ-неологизм, синтезирующий «Мороз» (новогодний персонаж) и «мор» (смертельная эпидемия, чума). Это олицетворение смерти, которое пришло не с метафизического Востока, а явилось в образе знакомого деда, но принёсшего не подарки, а погибель. «А его никто не ждал» — ключевая фраза, подчёркивающая абсурдность и внезапность беды.

«Странная болячка... словно жвачка» — намеренно сниженный, почти детский образ, передающий отвратительную и прилипчивую природу зла. Это не величественная «чёрная смерть», а нечто пошлое и липкое, от чего невозможно избавиться.

«"Электрический период" — / археолог сделал вывод» — кульминация сарказма. Поэт смотрит на современность из гипотетического будущего. Наша эпоха, вся наша технологичная цивилизация, будет описана археологами одним-единственным словом — «период», и её гибель будет сведена к сухому научному выводу, за которым — безразличие к конкретным судьбам («гады вымирали»).

«Перорально принимаем... / Вымираем, вымираем» — страшный, многослойный финал. Это и намёк на яд, который общество добровольно принимает через СМИ, пропаганду, потребительство («принимаем» как лекарство). Это и констатация способа отравления. И, наконец, рефрен «вымираем» звучит как заклинание, как констатация процесса, ставшего нормой, новой формой существования — агонией, растянутой во времени.

3. Структура и ритмика
Стихотворение построено как череда коротких, рубленых кадров-высказываний, имитирующих тосты или скоморошьи прибаутки. Эта карнавальная, плясовая ритмика вступает в чудовищный диссонанс с содержанием, создавая эффект саркастического ужаса. Кольцевая композиция (от требования «расскажи о том, что будет» к горькому знанию «вымираем») замыкает пространство стихотворения в ловушку безвыходности.

4. Связь с литературной традицией и уникальность Ложкина

Велимир Хлебников и обэриуты: Языковая игра («Мор»), намеренный алогизм («светлеют дали... потому что все поумирали») и взгляд на историю как на археологический артефакт роднят стихотворение с традицией русского авангарда. Ложкин, как и обэриуты, вскрывает абсурд, ставший нормой.

Владимир Маяковский: Гражданский пафос, яростный крик «Только я молчать не буду!» — это прямая отсылка к позиции поэта-борца, главаря. Но если Маяковский верил в строительство нового мира, герой Ложкина констатирует гибель старого, и его голос — это не призыв, а констатация и обличение.

Иосиф Бродский: Взгляд из будущего, «археологический» подход к современности, сведение высоких трагедий к простым, почти биологическим процессам («гады вымирали») — всё это перекликается с холодным, аналитическим взглядом Бродского на историю.

Уникальные черты поэтики Ложкина проявляются здесь в онтологической образности («Мор» — это не просто метафора, а новая сущность, пересобирающая реальность) и в пронзительном диалогизме. Поэт ведёт отчаянный диалог с невидимым собеседником, с «гадами», с самим временем. Его стихия — энергия ритма и обряда, где новогоднее застолье превращается в траурную, заупокойную службу по целой стране и эпохе.

Вывод:

«Новогодняя, разудалая...» — это поэтический диагноз обществу, находящемуся в состоянии самоубийственного сна. Ложкин не предсказывает конец света — он показывает, что он уже наступил, но его не замечают, потому что он принял форму будничного, «перорального» ритуала. Это стихотворение — акт яростного сопротивления молчанию, попытка сорвать маску праздника с лица смерти и заставить увидеть в «Море» — мор, а в новогоднем шампанском — яд. В контексте творчества Бри Ли Анта это квинтэссенция темы одинокого голоса, вступающего в бой с тотальным абсурдом и равнодушием.

Бри Ли Ант   29.11.2025 04:24   •   Заявить о нарушении