Волчицы

Волчицы

- Ответь мне, Бог, кто чище  всех на свете?
                -Мать и дитя…
- А кто тогда страшнее всех на свете?   
- Ты отними у матери дитя…

часть 1
Страшным грозным июньским ветром
Лес помяло словно лепесток.
И за чёрным Волчьим километром
Жить не смог бы даже дикий волк…
В этот год свирепая волчица
В первый раз родила – двух волчат.
Мать любая уберечь стремиться
Детей своих, что слушать не хотят.
Мать от детей на шаг не отходила,
Отец усердно пищу добывал.
И в ураган он был вдали от милой,
Не знал, что в норке маленькой обвал.
Первой в зубы мать взяла девчонку
И давай из норки доставать.
Мать с природой билась за ребёнка.
Чуть достала, но куда бежать?
После бури в лес шли браконьеры,
Шли, искали лёгкую добычу,
Шли к волкам и к Волчьему карьеру,
Шли убить, что было так привычно.
Она же, огибая буреломы,
Не узнала голос человечий,
Шла к карьеру, видя лишь изломы,
Обреченно шла к нелепой встрече.
Они увидели волчонка и волчицу.
- Вот это фарт! Кто целится, друзья?
Стояла и не знала, где укрыться.
- Стреляй в волчонка, в мать пока нельзя!
- Она покажет нам, где остальные.
- А если нет, потом её убьём!
Но я уверен, будут и другие,
Стреляй в волчонка, целимся по нём!
Она опешила, увидев человека.
В клыках ребёнок, оба под прицелом.
Не скрыться ей, и нет путей побега.
Шерсть дыбом вся. С рычанием присела.
Они смеялись, словно боль смакуя,
Пороча святость материнское любви,
Пороча чистоту мольбы простую…
Как в сердце выстрел…и слова «живи».
Волчонок пискнул в маминых клыках,
Обмяк, и ничего уже не слышит.
Она дрожала. В сердце бился страх.
Страх осознать: дитя её не дышит.   
Волчонка мёртвого на землю положила.
За соснами второй «его спасти».
Она к норе. Они за ней, что силы.
Всё поняла. В мозгах: «не подпусти».
Вдруг обернулась и пошла навстречу.
Они всё поняли. Давай в неё стрелять,
Но пули её словно не калечат.
Навстречу шёл не хищник, к ним шла мать.
Израненная бросилась. Споткнулся.
Мать помнила, кто выстрелил в дитя.
От волчьей мести он не увернулся.
Она же грызла, края не найдя.
Почти без сил ушла она от тела.
Те двое убежали, как от беса.
Нашла волчонка мёртвого, присела.
Завыла горько над июньским диким лесом.
Волк вой знакомый издали услышал,
И бросился на зов к своей семье.
Они лежали рядышком. «Не дышат».
Обидчик рядом. Понял всё. Вдвойне
Забилось сердце адской дикой болью.
Отчаянно он бросился к норе.
Всё то, что было милою семьёю
Сейчас скулило в маленькой дыре.
Волчонок-сын шагнул навстречу волку.
Испуганно он прячется. К отцу.
Щенячий писк и слёзы без умолку
Не видеть человеку падлецу.
Кем та волчица стала браканьерам?
Иль кем осталась в памяти волчонка?
Простым, но так понятным всем примером,
На что способна мать ради ребёнка…

часть 2
Она сидела молча на крылечке.
Ждала дочурку милую из леса.
Ой, не спокойно как-то на сердечке.
Ведь нет с утра и нету маме места.
Уж третий год война как сном ужасным
Кошмаром стала для её земли
Муж у неё в отряде партизанском.
Она ж осталась с малыми детьми.
Фашист в селе сидит уж третий месяц.
Лютует так, что страшно стало жить.
Не расстреляют, не сожгут-  повесят.
Людскою жизнью им не дорожить.
А если с партизаном кто замечен
Того ждал настоящий эшафот.
Там вешали детей, мужчин и женщин.
Прилюдно, чтобы видел весь народ.
Сын на крылечко тихо к маме вышел.
Сестры-двойняшки нету целый день.
Сердце в ушах. Он сам почти не дышит.
От матери осталась только тень.
Шум на селе как будто бы набатом
По сердцу по вискам и по ушам.
Всех звали в центр немецкие солдаты.
Мать пошатнулась.дрогнула душа.
- Дались же ей грибы в лесу проклятом.
Оставила записку на столе.
А вдруг попала в руке к злым солдатам.
Не уж-то нету бога на земле.
Толпу вели к слепому эшафоту
Что слёз не видел, криков не слыхал.
-Сегодня снова вешают кого-то.
Народ озлобленный испугано шептал.
Как концертмейстер гордо вышел немец.
Ну что, отрепие, у нас сегодня казнь.
Быть может вы сейчас начнёте верить.
Что перебью я партизанскую всю мразь.
Он вытолкнул к петле свою добычу.
Добыче было где-то десять лет.
На шее «партизанка». он беспечен.
На пальце лихо крутит пистолет.
Народ заохал закричал забыв испуги.
В оцепенении стояла только мать.
Не может быть. сжимали сына руки.
Рванула.кто же в силах удержать?
Рыдала-плакала. за доченьку просила.
Девчонка плакала просила свою мать:
- Мамка, не плачь, не плачь моя ты мила.
Слезами эту сволочь не пронять.
Не унижайся перед ними – не достойны.
Твоей слезы. а ну кА встань с колен.
Я не боюсь. ты слышишь, я спокойна.
Они ж узнают горе перемен.
Они смеялись, словно боль смакуя,
Пороча святость материнское любви,
Пороча чистоту, мольбу простую…
Они смеялись «женщина смотри».
А мать рыдала.жалобно просила.
Так унижаться сможет только мать.
Но дочь права. на свете нету силы,
Которая смогла бы их пронять.
Мать от ребёнка злобно отшвырнули.
Она упала под ноги к толпе.
Петлю на шее туго затянули.
Глазами встретились. секунда на столбе.
Боль не забудут мамины глаза,
Хруст шеи , ничего уже не слышит.
А мать дрожала. В сердце бился страх.
Страх осознать: дитя её не дышит.   
Нечеловечий крик. так волки воют.
Так выла над своим ребёнком мать.
Целуя ножки. грея их любовью.
Её не разрешили даже снять.
Домой они вернулись поздней ночью.
И с той секунды не было и дня.
Чтоб мать не целовала ноги дочке.
От горя в мире места не найдя.
Узнал отец. узнали партизаны.
Что на столбе ребёнок неповинный.
Что ж, решено, и миною-капканом
Подорван немцев эшелон «гари скотина».
Сельчанам передали – наступленье.
В час по полудню. надо только ждать.
В селе все ждали этого мгновенья.
Как все хотели головы поднять.
В двенадцать немцы гонят весь народ
На новую жестокую расправу.
Кого же поведут на эшафот
- За мразь, что наша мина разорвала?
Она идёт. в руке ручонка сына.
В другой в кармане спрятана граната.
Часы не врут. двенадцать с половиной.
Вдруг руку сына вырвали солдаты.
У обезумевших от горя матерей
Забрали разом самое родное.
Согнали всех испуганных детей
В сарай трухлявый. факелы стеною.
Тот крик что раздовался изнутри
Был отголоском крику что снаружи.
- Сарай ваш старый, разом всё сгорит.
Нам подрывник один от вас лишь нужен.
Сдадите тварь – не будем жечь детей.
А промолчите – всё заполыхает.
Фашисты посмотрели на людей.
Те друг на друга. но никто не знает.
Взглянула на часы – без десяти.
В кармане выжидает час граната.
Дочь на столбе. сыночка бы спасти.
Хоть время задержу, а там солдаты…
Она уверенно пошла судьбе навстречу.
Врагу навстречу изумленному пошла.
Секунды не спишили бесконечным
Казалось время. тикала душа.
Фашист был честен: «мелких отпустите»
Сынок отчаянно взглянул  на свою мать.
- Вы ей как и дочке доску нацепите.
Мразь партизанскую я буду истреблять.
В последний раз коснулась ножек дочки.
В последний раз сыночку улыбнулась.
Чека отпрыгнула.всё. нет  возврата точки.
К обидчику фашисту повернулась.
В одну секунду их волной накрыло.
В одну секунду смог фашист понять
Любовь и боль шли материнской силой.
Так умирать способна только мать.
Отец пришёл с отрядом партизанским.
Минуточка в минуту – ровно в час.
Сын с криком бросился. и всё вдруг стало ясным.
Сын – это всё, что он сегодня спас
Кем мать была для сына, для посёлка,
Или пришедших к часу партизан?
Волчицей, отомстившей за волчонка.
Спасшей другого, не заметив своих ран.

- Господь, а кто счастливей всех на свете?
 -Мать, только что родившая дитя…
- А кто ж тогда несчастней всех на свете?   
- Мать, на секунду пережившая дитя…