Я не герой...

Я не герой. Я – бЕз вести пропавший
В бою за Туапсе средь бела дня.
Не похоронен я в землице нашей.
Отпели вороны, склевав меня.

Мать не прочтёт, от горя леденея,
Что смертью храбрых пал её сынок.
Напишут маме, что не знают где я,
С отказом в пенсионе между строк.*

Десяток лет белел под ёлкой тонкой
Скелет, омытый дождевой водой.
Потом снесли в заготсырьё, в котомке,
На костпомол, каркас безглавый мой  –

Не принимали черепа конторы,
Закрыв глаза на прочий ратный лом.
Истлел почти на вечном косогоре
Мой черепок с простреленным челом...

...Таких как я, безвестных – миллионы
Из Гори, из Рязани, из Баку…
Сгоревших, втоптанных, не погребённых,
Порушенных на костную муку**.

           * Родственники пропавших без вести лишались социальных льгот.
           ** Журнал «Кубанский плацдарм» – Павшие. Пропавшие.
           http://kubplazdarm.tuapse.ru/bratskie-mogily/item/150

   Павшие. Пропавшие. (Краткое изложение.
   Полное содержание см. по адресной строке).

По самым скромным данным, в горах под Туапсе, погибло и пропало без вести около 100 000 солдат и офицеров Красной армии. Если сложить все цифры официально похороненных и перезахороненных бойцов в мемориалах Туапсинского района, их наберется всего то около десятка тысяч. Возникает очевидный вопрос – а где остальные? Где похоронены, куда делись?


В военное и первое послевоенное время были созданы или восстановлены мукомольные заводы. Небольшие. Были они и в Туапсинском, и в Апшеронских районах. Это только те, про которые мне известно от стариков.  Семь десятков лет назад, страна не знала современных химических удобрений. Поля удобрялись костной мукой. Животных, реже – рыбы.  Десятки тысяч солдат стали рожью и хлебом, их  кости были рассеяны на советских полях.  Из лесов и гор, приносились и привозились кости, сдавались на заготпункты.


В начале двухтысячных, умирала одна очень старая женщина. В 50-60-х она на работала приемщицей на заготпункте у станции Гойтх. Перед смертью, не желая уносить такую тяжесть с собой, она рассказала о таких сдачах. По ее словам, на станции всегда стояли два вагона – для костей. Они отправлялись раз в месяц, а то и чаще, на мукомольные заводы. Подразумевалось, что это – кости животных. Но все знали, чьи это косточки. Чтобы вовсе уж не кощунствовать, не принимали только черепа.  Веским подтверждением этого – работа поисковиков. Еще будучи подростком, работая с отрядом на Шаумянском перевале, мы и я, удивлялись тому, что среди наших находок – сплошные черепа да мелкие кости. Крупных – не было. То же самое по сей день. У найденных нами в августе 2015 года верховых  солдат полностью отсутствуют крупные кости скелета.
Еще один старик, бывший житель не существующего уже Перевального, дополнил подробностями. Всем тогда хотелось выживать. И есть.  Сдавался на заготпункты самолетный дюраль – стоил он 25 копеек. Мальчишки собирали патроны, выковыривали из них пули, а из пуль выплавляли свинец. Килограмм свинца на заготпункте стоил 12 копеек. Килограмм костей – четыре копейки. Солдаты шли дешевле свинца…  И подобных рассказов у меня записано  десятки.