Борьба за власть

    БОРЬБА ЗА ВЛАСТЬ
  (Продолжение «Палач»)

В узком кругу Политбюро,
Где ленинское завещанье
У всех буквально на устах,
Вдруг Сталин – как всегда хитро –
Изображая покаянье,
Просит сместить его с поста.

Но Каменев, Зиновьев – оба
Не любят Троцкого особо,
Они его, как человека,
Не мыслят в должности генсека.
Пусть лучше Сталин остается,
Им это … кровью отзовётся.

Они ж могли избрать другого  -
Бухарина иль Пятакова,
Да мало ли еще кого –
Другого, только не его!

Они ведь Кобу знали тоже …
Цену ошибки роковой
Они поймут гораздо позже,
Когда обоих непреклонно
Отправит Сталин на убой,
А вместе с ними – миллионы …

Вскоре на форуме партийном
Сталин, являя весь свой дар,
В докладе с пафосом картинным
Наносит Троцкому удар:

- ЦК – единый монолит,
А Троцкий, презирая всех,
Себя сверхчеловеком мнит,
И в этом его тяжкий грех.

Намеренья генсека ясны:
К вершине власти рвется он!
Зиновьев, Каменев  … согласны –
Теперь-то Троцкий обречён …

История нас учит едко,
Что революция нередко
Сжирает и своих детей –
Носителей ее идей.

И Троцкий – первый в виде «пробы»
В меню прожорливого Кобы:
Пока он сослан в Казахстан,
А чуть попозже – за границу.
Что ж, впору Сталину гордиться:
Он начал исполнять свой план.

Хоть были и шипы и розы,
Теперь, как лидер, он окреп –
Сначала канул в Лету НЭП,
А на повестке дня колхозы,
Где из трудяги – мужика
Создали образ кулака.

А всем известно, что кулак –
Советской власти злейший враг.
Сталин не тратит время зря:
Расстрелы, пытки, лагеря …

Развал деревни, голод, плач …
Такое не могло присниться:
Кремлевский душегуб, палач
Хлеб отправляет … за границу!?

На брошенный ему укор
Сталин вскричал: - Все это вздор!
И, раздражаясь, вошел в раж:
- Пусть дохнут! Это саботаж!

Шоу, вернувшись из Москвы,
И отвечая на вопрос:
- Там голод? Видели ли вы,
Что много жизней он унёс?
Тут же ответил, улыбаясь:
- Лично не видел это, каюсь,
Одно скажу, коль вам угодно:
- Меня кормили превосходно!

Только теперь в Политбюро
Познали с опозданьем
Его кровавое нутро,
Но все хранят молчанье.

Теперь страною правит страх …
Хоть власть уже в его руках,
Но все же недоволен Сталин –
Пока не вождь он, не Хозяин.

Ведь еще кадры Ильича
Порою голос подают,
Но без «улик» их сгоряча
Не взять – пускай пока живут …

С женой, увы, не все, как надо,
В их отношеньях веет холод,
Нередки ссоры и разлады …
- Мучитель, вверг народ ты в голод! –
Надя кричит ему в слезах –
Довел до срыва сына Яшу,
Губишь меня, страну всю нашу,
В которой ты посеял страх! …

А утром Надю в луже … крови   
Нашли, а рядом пистолет.
Сталин изрек, нахмурив брови:
- В самоубийстве смысла нет …

Теперь совсем он одинок,
Хоть в этом сам же виноват,
Лишь Киров – его «друг и брат»,
Но тоже не на долгий срок.

Спустя всего лишь пару лет
На «съезде победителей»
Все делегаты скажут : «Нет!»
Кремлевскому мучителю.

При этом сотни голосов
В генсеки прочат Кирова,
Но Сталин ко всему готов
И их победа … Пиррова.

А что же Киров – «друг сердечный»?
Он верит Сталину беспечно,
А тот уж вынес приговор …
И Киров, выйдя в коридор,
Убит был выстрелом в упор.

Дальнейшее давно известно:
Запущен маховик террора,
И, сея страх, довольно скоро
Он воцарится повсеместно.

Своей жестокости в угоду
Не пощадил он никого –
Он объявил войну народу,
Который возносил его.

Давно еще писал поэт,
Предвидя ужас этих лет:
«Они пройдут – расплавленные годы
Народных бурь и мятежей …
Вчерашний раб, усталый от свободы,
Возропщет, требуя цепей …»

Что ж, он добился своей цели
И наконец воскликнуть мог:
«Мной был бы горд Макиавелли –
Теперь в стране я – царь и Бог!»
     (Продолжение следует)
         16.12.2017 г.