9 переводов Poppies in October Сильвии Плат

Орфография переводчиков сохранена.

Оригинал и подстрочник первой терцины:

Even the sun-clouds this morning cannot manage such skirts. 
Nor the woman in the ambulance 
Whose red heart blooms through her coat so astoundingly –

Даже солнце-облака  этим утром не могут укротить/усмирить  такие/те  юбки.
Ни эта женщина в неотложке,
Чье красное/алое сердце так изумительно/поразительно/странно цветет/расцветает/зацветает  сквозь  ее пальто--

Переводы:
Даже тронутые рассветным лучом облака
Жмурятся, не стерпев невозможной
Яркости каждого цветка   

Жмурится даже санитарка в неотложной,
У которой алое сердце
Просвечивает сквозь халат                (Василий Бетаки)

(ППХ2: перевод, имеющий довольно  мало общего с оригиналом. По существу, это новый опус, написанный  впечатлённым стихотворением СП переводчиком.  По-видимому, текст СП показался ему скучноватым, и  для «оживляжа» в текст перевода введены «облака, жмурящиеся от нестерпимой яркости каждого цветка»,   «жмурящаяся санитарка в неотложной, у которой сквозь халат просвечивает алое сердце».  Вероятно,   халат санитарки мыслился переводчику  изношенным  до дыр, а ее плоть  - прозрачной).


Ни утренние облака, наполненные теплом и светом,
не могут расправить свои ажурные юбки этим сезоном,
Ни санитарка,проявляющая заботу о пациенте,чьё
сердце - бедное,влюбленное,дрожащее,цветет,
цветет,под белым медицинским халатом так удивительно -
распускаясь всеми ветвями и кореньями своего тела..              (Денис Зеленков)

(ППХ2: сдается, переводчик не разобрался в тексте оригинала, иначе не стал бы напяливать «ажурные юбки» на облака и  представлять читателю отсутствующую в оригинале  влюбленно  заботящуюся о пациенте   санитарку, дрожащее  сердце которой «цветет и распускается всеми ветвями и кореньями (?) своего  тела». Очень неряшливый перевод).


Ни облака, освещенные солнцем, сегодня утром 
не могут справиться с этими юбками. 
Ни женщина в санитарной машине, 
Чье красное сердце так непостижимо 
прорастает алым цветом через пальто –                (Ирина Гончарова)

(ППХ2:  вполне адекватный перевод, если согласиться, что   «blooms» - не «распускается, расцветает, цветет», а «прорастает». Стилистически избыточно «красное» сердце, прорастающее «алым» цветом).


Даже облакам, закрывшим с утра солнце, ничего не поделать с этими  юбками, 
даже медсестре из скорой помощи, 
чье  красное сердечко расцвело прямо сквозь халат.      (Андрей Пустогаров)

(ППХ2: и здесь  переводчику  «woman in the ambulance», т.е. «женщина в  карете/машине скорой помощи», одетая в « coat», т.е. «пальто»,  почему-то  представляется «медсестрой  в халате». Драматическое «so astoundingly» оригинала оставлено без перевода, зато  “ heart”, переданное «сердечком», привносит в перевод отсутствующую в оригинале   умильность. Ведь на самом-то деле там говорится об уподобленном цветку мака пятне крови, просочившейся сквозь пальто из пробитого сердца  женщины, что в машине скорой помощи,   а вовсе не о влюбленной медсестричке с «расцветающим сердечком»).


Этим утром ни солнышку, ни облакам не удастся с оборками, юбками сладить.
Как и женщине той в неотложке,
Чье алое сердце так  странно цветет сквозь  пальто  --        (Надия Зак)

(ППХ2: ритмизированный перевод, вполне адекватный оригиналу).


Ни солнцеликим облакам не справиться этим утром с кровавыми юбчонками.
Ни женщине  в санитарной машине
С цветком сердца расцветшим прямо поверх халата так изумленно ----  Саша Казаков)

(ППХ2: перевод по смыслу максимально приближен к  оригиналу,  хотя  «sun-clouds» - явно не «солнцеликие облака». Присвоив «юбчонкам» отсутствующий у СП эпитет «кровавые», переводчик погрешил против оригинала:  «such skirts» - вовсе не метафорические «маки в октябре», ибо маки в октябре не цветут. «Poppies in October» -  в контексте стихотворения  пятна  крови из пробитого сердца, проступившей сквозь «coat» (скорее, «пальто», чем  «халата») женщины в санитарной машине.     «So astoundingly»  оригинала — не  «изумленно»,  а,  в более точном представлении, «изумительно»).


Ни солнцу-сквозь-тучи утром не управиться с этими юбками.
Ни женщине в санитарной карете,
Чьё алое сердце даже сквозь ткань так поразительно расцветает  (Валентин Емелин)

(ППХ2:  перевод адекватен оригиналу. «Sun-clouds» переводчиком удачно представлено как «солнце-сквозь-тучи». Стилистически избыточным представляется «даже» в третьей строке.  «Сoat» оригинала — все же не «ткань», а «верхняя одежда»).


Этим утром даже редкое солнце меркнет перед их красотой.
Как и взгляд раненой в сердце —
Сквозь пальто расцветает кровавый бутон так чудесно —    (Ольга Костерева)

(ППХ2: переводчик «творчески переосмыслил» строфу СП, и на выходе получился совершенно новый образный строй. «Sun-clouds», которые в оригинале «cannot manage such skirts»,  обернулись  «редким солнцем, «меркнущим перед их (?) красотой». Догадавшись, что «the woman in the ambulance»  ранена в сердце, переводчик залюбовался «расцветающим сквозь пальто чудесным кровавым бутоном». Это неточный образ - кровавое пятно, «расцветающее»  на пальто в области сердца, уж никак не «чудесный бутон». Перевод представляется далеким от оригинала не только по образам, но и по настроению).


Даже солнечным облакам в это утро не поправить оборки юбок.
Ни женщине в машине скорой помощи,
Чье красное сердце так изумительно расцвело сквозь пальто —       (Ян Пробштейн)

(ППХ2:  не вполне удачна в переводе сервильная передача  авторского «sun-clouds» словосочетанием «солнечные облака». Облака в русской языковой традиции не бывают «солнечными», т. е. «принадлежащими солнцу», но могут  быть  солнцем освещены,  просвечены,  стать «сияющими», «святящимися», «лучистыми»  и т. п., но  никак не «солнечными». Удачей переводчика является передача оригинальных «manage such skirts» как «поправить оборки юбок». Этого   не могут («cannot») сделать   ни труднопереводимые  «sun-clouds», ни «женщина в неотложке» - она  умирает либо уже мертва).   


Оригинал и подстрочник второй и третьей терцин:

A gift, a love gift 
Utterly unasked for 
By a sky 

Palely and flamily 
Igniting its carbon monoxides, by eyes 
Dulled to a halt under bowlers.

Дар/подарок/подношение/жертва,  любовный дар/подарок/подношение/жертва,
Совершенно непрошенный
Ни небом,

Бледно и огненно/пламенно/огнеподобно
Сжигающим/воспламеняющим  свои  угарные газы, ни глазами
в неподвижности  под мужскими котелками.

Переводы:

Вот подарок любви! О нем
Не просило ни небо,
Которое бледным огнем

Жжет свой угарный газ,
Ни ошарашенные до неподвижности
Мелкие зеркальца глаз

Под шляпами и котелками.                (Василий Бетаки)

(ППХ2:  Очень уж вольно  переведена фраза «eyes Dulled to a halt under bowlers» -   как «ошарашенные до неподвижности мелкие зеркальца глаз». В контексте оригинала «мелкие зеркальца» напрочь отсутствуют, а глаза под шляпами-котелками (зевак? полицейских?)    не «ошарашенные» - это понятие синонимично «оглушенным, смущенным, пораженным», - а  «помутневшие, потускневшие, сонные, вялые, отупевшие»). 


Подарок любви - сувенир с небес,
отданный определенно в хорошие руки.                (Денис Зеленков)

(ППХ2: непрошеный небесами «a love gift» второй терцины оригинала в переводе стал «сувениром с небес, отданным в хорошие руки», что, конечно, полная ерунда. Третья же терцина  оригинала  переводчиком вообще проигнорирована).


Дар, дар любви,
Абсолютно не спрошенный
с солнца.

Ослепляюще-огненным цветом
Горящие, словно угарным газом, зажженные глазами
С бессмысленно застывшими зрачками.                (Ирина Гончарова)

(ППХ2: неверный перевод  «unasked for By a sky» как «неспрошенный с солнца» во второй терцине и  безграмотно составленный (в самостоятельном предложении «Ослепляюще-огненным цветом Горящие, словно угарным газом, зажженные глазами С бессмысленно застывшими зрачками»  отсутствует подлежащее), а потому невразумительный перевод третьей терцины).


Их подарила любовь, 
хоть небо совсем их 
не звало, 

пламенно-тусклые, 
тлеющие угарным газом, их не звали 
глаза, застывшие под котелками.                (Андрей Пустогаров) 

(ППХ2: фразой  «их подарила любовь» второй терцины  переводчик  сделал предметом подарка то ли  облака, то ли юбки из первой терцины. Ведь только «облака» и «юбки» указаны в переводе во множественном числе, которого требует местоимение «их».  Вероятно, это все же «облака», поскольку в третьей терцине «небом незванные  дары»  охарактеризованы как «пламенно — тусклые, тлеющие угарным газом».  Ну не юбкам же тлеть угарным газом!  Однако «a love gift», т. е. «любовный дар»,  в контексте стихотворения —  это «red heart blooms through her coat so astoundingly», а отнюдь не «юбки» или «облака».   Ведь в стихотворении повествуется о женщине, ради любви смертельно ранившей себя в сердце -  о самоубийце, пожертвовавшей жизнью ради любви. Вот этого переводчик, по-видимому, совсем не понял).

Жертвенный дар,  дар любовный,
Не прошенный вовсе
Ни небом,

Сжигающим  пламенем  бледным  
Угарные газы,  и  ни  глазами, 
Неподвижно и тупо глядящими из-под котелков.            (Надия Зак)

(ППХ2: адекватный оригиналу перевод).


Подарок, дар любви
Незваный,  непрошеный
Небом

Синими всполохами 
Сжигающим его недоокисленный углерод в бледном рассвете, глазами
В тусклом ступоре под котелком.                (Саша Казаков)   

(ППХ2: «...a sky Palely and flamily Igniting its carbon monoxides» переведено неточно. В оригинале нет «синих всполохов» и «недоокисленного углерода». Употребленный переводчиком для передачи оригинального «a halt» медицинский термин «ступор», означающий «обездвиженность, оцепенение», крайне неудачно  сочетается с  прилагательным «тусклый», передающим оригинальное «dulled». К «ступору» перевода стилистически вернее  подходит  «dulled» в значении «отупелый, безжизненный, бесчувственный»).


Это дар, дар любви
Совершенно не прошенный
Небом ли,

Бледным огнём
жгущим свои угарные газы, глазами ли,
Тускло застылыми под котелками.                (Валентин Емелин)

(ППХ2: перевод по смыслу вполне адекватен оригиналу, хотя и не вполне литературен:  словечко «застылые» словарями характеризуется как «просторечие»).


Этот дар — дар любви,
Вовсе непрошенный 
Небом,

Бледным великолепием 
Воспламеняющим угарный газ, и взглядами
Потухших глаз под котелками.                (Ольга Костерева)

(ППХ2: перевод не совсем точен. В оригинале нет «великолепия», воспламеняющего угарный газ.  «Глаза/взгляды  под котелками» в оригинале не «потухшие», а в неподвижности).


Дар, подарок любви,
О котором вовсе не просило
Ни небо,

Которое, бледно горя,
Поджигает свои запасы угарного газа,
Ни глаза, что потускнев, под краями шляпки застыли.               (Ян Пробштейн)

(ППХ2: хороший перевод, грешащий лишь одной досадной неточностью. «Глаза, что потускнев, застыли» застывали не «под краями шляпки» (таковая в контексте перевода могла принадлежать только  окровавленной  женщине из неотложки, а « under bowlers» - под мужскими шляпами-котелками - вероятно, зевак или полицейских).   


Оригинал и подстрочник четвертой  терцины:

O my God, what am I 
That these late mouths should cry open 
In a forest of frost, in a dawn of cornflowers.

Бог мой, что я,
Что  эти запоздавшие/поздние/покойные рты/уста крича/вопя открылись
В  лесу мороза, на  заре васильков.

Переводы:

Боже, да кто же я,
Что алые запоздалые эти

Рты нараспашку вопят,
Заблудившись в морозных минутах
На васильковом расвете?                (Василий Бетаки)

(ППХ2:  «what am I» переведено как «да кто же я»,  что представляется недостаточным, поскольку  переводить   следовало словосочетание «what am I... should...», что в контексте строфы означает «кто я, чтобы желать/мне ли желать». «Late mouths» оригинала вряд ли означает «запоздалые рты», что явственно отдает бессмыслицей. А вот если вспомнить, что «late», помимо прочего, еще и «покойный, умерший», а «mouths» - не только «рты», но и «уста», то более осмысленным видится перевод «these late mouths» как  «эти мертвые уста».  В контексте оригинала это мертвые уста женщины-самоубийцы,  которым  СП, сама ко времени написания стихотворения дважды пытавшаяся покончить с собой,  не может желать  «cry open», т.е.   «вопя/крича, открыться». Есть в переводе и другие пороки:  вымышленные переводчиком   определения «алые» и «заблудившиеся» для   «mouths»;  фантазийная передача  «In a forest of frost»  как «в морозных минутах (?)»).


Но о боже мой,зачем я? почему я
должна смотреть на то,как раскрываются
эти маленькие пламенные ротики,и кричат
кричат,рождаясь под пологом туманного рассвета,
в холодном лесу,среди васильков..                (Денис Зеленков)

(ППХ2: далекий от оригинала и довольно бессмысленный  перевод.  Выдуманные  переводчиком «пламенные ротики» - это, надо полагать, октябрьские маки,  «рождающиеся   под пологом туманного рассвета в холодном лесу, среди васильков». Что полная чепуха: в октябре маки не цветут, как и васильки, которые к тому же  не растут в лесу. Тем более — в холодном).


O, господи, кто же я такая, 
Что эти поздно раскрывшиеся рты обращены ко мне 
В морозном лесу на васильковом рассвете?               (Ирина Гончарова)

(ППХ2: перевод неверен. Обращенные к повествователю «раскрывшиеся рты»,  очевидно, подразумеваются переводчиком как метафора «октябрьских маков», коих, однако, вообще не может быть в морозном лесу).


Боже мой,  кто я такая, 
что слышу запоздавший их крик 
в зарослях  мороза на васильковой заре.              (Андрей Пустогаров)

(ППХ2: переводчик, избегая    бессмыслицы «запоздалых ртов»,  ввел в свой текст  «запоздалый их крик». Чей именно крик — не уточнил.  Исходя из правил грамматики, это должен быть крик  упомянутых выше юбок или облаков, поскольку других подлежащих во множественном числе, к которым можно было бы отнести местоимение «их», в переводе не имеется). 

О господи, что же сама я такое,
Что мертвые  эти уста   с воплем  открыться должны
В  морозном  лесу, на  васильковой заре.             (Надия Зак)

(ППХ2: перевод соответствует оригиналу).


О мой Бог, что же я есть,
Что эти ушедшие рты должны раскрывшись кричать 
В замерзший лес, на васильковой, синей заре.             (Саша Казаков)

(ППХ2: неверный  перевод с лишенными смысла «ушедшими ртами», которые  «должны раскрывшись кричать в замерзший лес...»).


Боже, что же со мною не так,
Если эти мёртвые рты должны раскрываться в крике
В заледенелом лесу, на васильковом рассвете.            (Валентин Емелин)

(ППХ2:  неясно, что «не так» с повествователем,  но понятно,  что «не так» с переводом:  он  не соответствует оригиналу).


Боже, что я такое,
Запоздалые рты заходятся воем
В зарослях замерзших лесов, в предрассветный час васильков.       (Ольга Костерева)

(ППХ2: а здесь невероятные «запоздалые рты»  при виде повествователя  «заходятся воем...   в предрассветный  час васильков»,  ведомый одному  только  переводчику).


О Боже, кто я такая,
Чтобы в крике раскрылись эти запоздавшие рты
В морозном лесу, кукурузной заре?                (Ян Пробштейн)

(ППХ2: не вполне осмысленный перевод с теми же «запоздалыми ртами», к тому же содержащий  нелепую    «кукурузную зарю», засиявшую в «морозном лесу» постольку, поскольку переводчик принял  оригинальное «cornflower» за «цветок кукурузы» -  вместо следуемого «василёк». Интересно было бы узнать, как  переводчик представляет себе «кукурузную зарю»?!). 


Переводчики:

Василий Бетаки  См.:  Сильвия Плат. Собрание стихотворений. В редакции Теда Хьюза. М. «Наука». 2008. С. 231.
Денис Зеленков                http://www.proza.ru/2009/02/20/916
Ирина Гончарова 1               http://www.stihi.ru/2010/08/28/4733
Андрей Пустогаров               http://www.stihi.ru/2010/08/29/4908
Надия Зак                http://www.stihi.ru/2016/01/20/7340
Саша Казаков                http://www.stihi.ru/2016/06/21/8179
Валентин Емелин                http://www.stihi.ru/2016/06/21/10111
Ольга Костерева                http://www.stihi.ru/2016/11/01/1936
Ян Пробштейн                gefter.ru/archive/10898