Не сгорай

ведь кто-то же должен гореть.

Cгорать, истлевать, полыхать и вздыматься,
cражаться и падать, опять подниматься,
не каждому в рай отворяются двери
и в добрых богов мир давно уж не верит.

Gусть сны одержимой материи полны,
взрываются терцией радиоволны,
но ты не сдавайся, сражайся, держись…
Я твой доппельга;нгер — твоя одержимость.

За углом начинается рай.

Я вместе с венком отпускаю сознание.
Быть вместе — блаженное нам наказание.
Веду тебя к пропасти, ставлю на край
лишь чтоб прошептать тебе — не сгорай.

Промышленных свалок этюды безликие
и в камерах пыток отчаянья крики —
всё то, что знакомо до боли в рассудке…
Да ты подожди ещё только минутку,
я твой легион, я омега и альфа,
я тульпа, я бес, я — кусочек сознания.
И шёпот все громче, как пытка китайская—
пожалуйста, будь, я прошу — оставайся.

Нужно только чуть-чуть подождать.

Вот ты отвернулась — все стало другое,
исчезло в пространстве простое, родное…
Ремонт отовсюду стекает к нам красками,
а люди кивают безликими масками.

Февраль не уходит, а костер твой не греет…
Безлюден, усыпан ракушками берег,
и ночь так прохладна, тиха и прекрасна,
что в пору нам взять акварельные краски,
запомнить момент, зафиксировать вечность.
В глазах твоих — пустошь, в душе — бесконечность
терзаний и смуты, страданий и боли,
но что же с того — таковы наши роли.

Шагни обратно за край.

Уже не приматы, но все же не боги,
мы просто шагаем по мрачной дороге
обратно с моста, несмотря на события.
Слова ведь мои для тебя не открытие?

Мне хочется петь для тебя колыбельные
и сеять в душе твоей мысли бесцельные,
я Голос, я тот, кто с тобою до края,
я тот, кто с тобой доберется до рая,
но все ж еще рано — шепчу тебе снова,
постой, подожди, ты еще не готова.

Ведь кто-то же должен гореть.