Иван царевич и птеродактиль

Иван–царевич и птеродактиль ("Беззаветные сказки")

В некотором роде царстве и таком же государстве жил да был Иван–царевич, ну, вы понимаете. Пошел он как–то на стрелку, и первая стрела как пошла вверх, как пошла вверх, но дальше не полетела, потому что ее поперек схватил птеродактиль. Он там неподалеку меж деревень летал, клювом щелкал, всех пугал, и оттого, кстати, в том царстве–государстве коровы плохо доились. А клюв у него был с зубами, по неизвестной науке причине.

Жалко стало царевичу стрелу. Она ведь была не простая стрела, а такая вся. А птеродактиль такой себе кругами все летает, летает, но клювом не щелкает пока. Коровы почти что приободрились. Иван–царевич, не озабоченный проблемами сельского хозяйства, и говорит:
— Отдай стрелу, а я тебе потом пригожусь.

Не, ну чо, птеродактиль пасть раскрыл и был таков. В смысле, таков каков был, и я бы не сказал, что он самоочевидно понял; но внешним признакам не исключалось, что он просто бросил и улетел. Этот момент прояснится позже.

Вернулся Иван–царевич во дворец, а там уже птеродактиль в клетке сидит, заловили его супостаты и папане Иванову, царю–государю, за мешок удобрений продали. Удобрения в том царстве ценились дороже золота, потому что золото намывали свое, а удобрения приходилось покупать у татар. Если ты не в курсе, они же колдовские были, ну, в смысле не татары, а наоборот: посыпешь, вся жратва вырастет, забудешь — так и не вырастет, будешь скучно голодать. Причем папа–царь уже птеродактилю ультиматум выложил в письменном виде: отдай, мол, нам (папа всегда к себе во множественном числе обращался, впрочем, больше для порядку, чем из гордости), отдай, мол, свое яйцо, а не то еще хуже будет ваще. Хотя, казалось бы, что может быть еще хуже? Мне как–то в голову не приходит.

Вот и сидит птеродактиль в клетке, кручинится, пригорюнившись. Ну, Иван–царевич такой, по–тихому: не кручинься, мол, лишнего, я твоему горю пособлю. Пошел к ключнице, а та колдунья была, и на ночь зачем–то превращалась в тумбочку (не, я правда не знаю, сколько ни спрашивал, все говорят — у нас традиция такая). А ключи в той тумбочке и лежали, которая (в смысле, тумбочка), открывалась безo всякого ключа, в соответствии с характером прототипа (дети, это слово вам знать еще рано). Отыскал Иван–царевич нужный ключик путем простого перебора и догадки, выпустил пленника на свободу, куда тот и улетел, благодарно щелкая клювом. На его месте так бы поступил каждый, или нет?

А вот Ивану–царевичу с того ничего хорошего не обломилось, как можно было с самого начала догадаться. Царь–государь мигом догадался, чьих рук дело, хотя ключи были сразу положены на место. Однако Иван–царевич был при дворе известен добрым нравом и верностью слову, что в те времена встречалось редко и считалось вредными привычками, с которыми карьеры не сделаешь. Папа его даже и не спрашивал, сразу выпорол по голой попе мочеными розгами (дети, что это такое, пусть вам ваши папы объяснят) и отправил по тропинке в лес, набираться ума органолептически.

Тропинка та, понятное дело, вела к избушке Бабы Яги и как бы намекала на дальнейшее развитие событий. Для совсем тупых там еще два знака на входе стояло, один с надписью по–русски "Вот пойдешь — таки голову потеряешь", другой по–английски "Dead end". Далее сплошь лежали кости, так что особо упертым на пути к уму надо было через них перелезать. Иван уж насколько был простой, а и то задумался.

Тем временем прилетел птеродактиль, потому что птеродактили (хотя мы этого до поры и не знали), друзей в беде не бросают. Подцепил он Ивана–царевича за лямки штанов клювом и унес от греха подальше, а поближе к семейному гнездовищу. Строго биологически, птеродактили, конечно, ящеры, но функционально мало отличаются от крупных птиц, что оказалось исключительно заметно по мере приближения к традиционному месту их жительства. В общем, там за миллионы лет сформировались горы из... да, вы, дети, уже набрались достаточно ума, чтобы правильно догадаться. Амбрэ там было, конечно, не передать словами, но не в том суть. Понял Иван, что (а) жить с птеродактилями в их гнездовище для русского народного царевича — не вариант и (б) это же какое богатство даром валяется. И, главное, друзьям его перепончатокрылым только веселее будет, если это все их наследие потихоньку разобрать.

С этим месседжем и вернулся Иван–царевич к папаше. Мол, не только ума набрался, но, по пути, также знаний химии и экономики и сделал народнохозяйственное открытие. Царь–государь, отличавшийся (от бояр всяких, в ассортименте) не столько бессовестностью, сколько сообразительностью, сразу смекнул, что теперь можно будет не покупать удобрения у татар, раз своего — завались. Кончилось татарское иго (вот так оно было на самом деле — можете в Википедии проверить). А на сэкономленное золото купить у тевтонцев оружие и самим татар завоевать, устроив свое иго заместо. А кто будет возражать, скажем, что время такое было, что поделаешь.

Ну, пир устроили на весь мир, авансом. Одной водки сорок черпаков выжрали, а бочек с закуской и не считали. Заблевали все палаты, простые люди были. И ключницу угостили, понятное дело. На второй день вспомнили, что надо бы птеродактилей пригласить. Пригласили, обласкали, дали статус постоянных жителей царства–государства (чтоб не улетели куда), но какие пьяные ни были, паспортов им не обещали.

Кстати, удачно получилось. К тому времени птеродактиль, с которого сказка наша началась, высидел свое яйцо, и вылупилась из него прекрасная особь женского пола, с изящными перепонками на крыльях и особо крепкими внутриклювными зубами. Конечно, отец ее не мог не взять с собой на пир — не бросать же ее одну среди куч удобрений. Иван–царевич к тому времени ужрался водовкой в жопу и начал целовать буквально всех, не разбирая, а замазывая их (всех) пьяными слюнями и соплями. Кто сумел, уклонился, но у только что вылупившихся из яйца таких навыков, понятно, быть не могло. Между тем, это оказался уникальный научный эксперимент, потому что ни до, ни после ни один русский царевич не целовал юных птеродактилиц. И что же вы думаете? Юное создание немедленно обернулось прекрасной принцессой (мы где–то упоминали, что папа ее был вожак тамошних птеродактилей, т.е. ранга царского, ну, самое малое, может быть, цыганского барона, типа?). Чтоб два раза не садиться, недолго думая, свадьбу сыграли, закрепив все, что могло еще прослабить, в политико–экономическом смысле.

После таких приключений жили все, конечно, долго и счастливо, пока не померли. Супруга, правда, иногда щелкала клювом, и поначалу это немного раздражало, но в конце концов Иван привык.