Поэмы

      ПОЭМЫ
ПЕРВЫЙ РАЗ НА ЭСТРАДЕ
   (Продолжение)

Исполнилась мечта моя!
Но только лишь представил я
Забитый зрителями зал,
Как весь восторг мой пропадал.

Ведь мне же выходить на сцену!
От мысли этой в горле ком,
И мозг утрачивал мгновенно
Связь с пересохшим языком.

И столь велик был мой испуг,
Что все во рту пересыхало,
Я ощущал дрожанье рук,
И сердце бешено стучало.

Как обуздать шальные нервы
На сцене филармонии,
Чтоб залу рассказать о первой
Танеевской симфонии?
Полный отчаянья, тревог,
Текст заучил я, как урок.

И Соллертинского поймав,
Опомниться ему не дав,
Скинув в волнении пиджак,
Я, взор свой вперив в потолок,
Текст отчеканил, как стишок.
И, помолчав, спросил: - Ну, как?

- Великолепно! Грандиозно!
И даже более того!
Величественно! Виртуозно!
Ну, а теперь, прежде всего,
Сложи свой текст наполовину
И аккуратно брось в корзину!

Ведь свое слово, как стишата,
Ты вызубрил ретиво,
А это – гадко, некрасиво
И даже подловато!
Тебя и взял я для того,
Чтоб не зубрил ты ничего!

А растаращенные глазки?
А этот пересохший рот?
Ты, словно после жуткой встряски!
Ты выглядишь, как идиот!

Все, что сказал ты – неразумно,
Ужасно скучно и неумно.
Придумай что-нибудь другое –
Доступное для всех, живое!

Танеев ведь, отнюдь, не плод
Твоей фантазии больной,
Поэтому-то, дорогой,
Спустись с заоблачных высот.

Скажи в начале этой темы
Два-три обычнейших словца:
Что он родился, как и все мы,
От матери и от отца.

Так, взяв непринужденный тон,
Добавь без церемонии,
Что не паял кастрюли он,
А сочинял симфонии.

И, будучи немногословен,
Поведай тут же зрителям:
Духовные его родители –
Чайковский и Бетховен.

Вот видишь, вовсе и несложно!
Так что на будущее знай:
Осилить все, мой друг, возможно!
Ну, завтра приходи – ступай!

Одну минуточку, постой!
Добавлю только два словца:
В данный момент затылок твой
Повыразительней лица!
Не обижайся, я любя,
Я верю все-таки в тебя! …

Исправив текст, я без запинок
Все повторил и вспомнил вдруг,
Что лакированных ботинок
Нет у меня … Но Шварц, мой друг,
Видя страдания мои,
Без колебаний дал свои …

И вот настал день выступленья,
Не описать мои мученья!
Хоть мысли горькие гнал прочь,
Глаз не сомкнул я в эту ночь.

Промаявшись затем весь день,
Напялив шапку набекрень,
Не зная – к славе иль провалу,
Направился к Большому залу …

Вот комната для музыкантов,
Видавшая таких гигантов,
Как Штидри, Самосуд, Стравинский,
Прокофьев, Ойстрах и Мравинский.

Теперь сижу в ней гордо я!
Правда, завзятым меломанам
Пока фамилия моя
Окутана густым туманом.

И оказалось на беду –
Ботинки скользкие ужасно,
Настолько, что ходить опасно –
Я словно на коньках на льду!

Пока пытался научиться
Ходить на «шварцевских коньках»,
Уже входили вереницей
С альтами, скрипками в руках
Давно знакомые мне лица.      
    (Продолжение следует)
         9.12.2017 г.