28. Сей титул прозвучал, как небожитель

   (Предыдущий фрагмент: «XXVII. Друзья шуршали так, что ух-ты ах-ты! Гасконец»
       http://www.stihi.ru/2017/12/04/8443)

...Таверну «оккупировали» щепки,
осколки – мебель, утварь шли на слом.
Ещё б повыбить окна и… к беседке
таверну приравняли перед сном.

Таверна не имела нынче квоты
на мирные симпатии к гостям...
...Обжорство нынче длилось не до рвоты:
съесть ужин не успели по частям.

Что толку, что сегодня повар в поте
лица был богом яств  и там, и сям?!
Когда не только     челюсти     в работе,
не то чтоб ужин нынче удался,

скорее, подменён был буйством плоти.
Портос бой не считал за труд, а сам
искал для драки повод первым в роте.
А ел всё вместе: с мясом круассан...

...Гвардейцы короля для всех опасны.
Такие, как Портос,  без нимбов «башни»
валить... предстало делом бы пустым.
Ответно     шишки     можно огрести!
О драках либо правда, либо басни.
На недругах героев ставь кресты!
Есть опыт драк – излишни прибамбасы.
Короче, победил гвардейский стиль.
Взбесившихся козлов подмяли барсы.
Козлам – лежать, копытами скрести.

Поверженные – пьянь и лоботрясы.
Но даже при таком дурном окрасе
жаль будет их под корень извести.
В ногах у мушкетёров их, как грязи!
Такой враг у героев не в чести.

Противник    рад    был – только отпусти –
убраться поскорее восвояси,
пока Смерть не озвучила вакансий.
Забудь кураж. Наоборот, грусти…
              .            .            .
…Наводят (в неком первобытном трансе)
на мысли о засаде все кусты,
похожие на головы и плечи.
Для ждущих приключений не пусты
в ночи пути. Покой не безупречен.
Для мушкетёров сон недопустим.

Подлунная дорога на пути
обратно в лагерь припасла им встречу.
Друзья бодрились приглушённой речью.
Все пистолеты (прям, хоть пруд пруди)

заряжены и наготове. Шорох,
мурашек бег, для воина позорных,
движение теней, иль стук в груди –
и вновь средь мушкетёров напряжённых
разгул мурашек – лезут на хребты.
Бог бережёт, бесспорно, бережёных.
И сами все не дурни (прочь понты!),
и Бог зазря не пустит на     рожон     их
из кущ благоприятной к ним среды.
Атос заметил первым впереди
двух всадников в плащах и капюшонах.
Коней у незнакомцев недешёвых
позволил разглядеть и лунный свет.
И больше никаких иных примет…

– Вы кто? – имел Атос все основанья
узнать у незнакомцев их желанье
пожить ещё на свете или нет.
Ведь мнения сторон порой полярны.
– А сами-то вы кто     такие,     парни?
   Откуда вы и чей едите хлеб?
    Сначала назовитесь! – был ответ
нежданно очень резким, даже властным.
– Нет! Мой вопрос был первым и непраздным.

   Спросив вас, вашу честь не уроню.
   Вы кто? Чью представляете страну?
   Каким сюда в ночь занесло вас ветром?
   Ответьте или я по вам пальну
   и даже не единожды!                – Ну-ну!   
    Но как бы не пришлось о том     жалеть     вам!
Атос готов завыть был на луну.

«Апломб не из разряда профанаций.
По тону этих властных интонаций,
видать, пред нами старший офицер
и лучше нам ему повиноваться.
Всё лишь бы, исходя из мотиваций,
он сам не гугенот был и не сэр, –
шепнул своим Атос. – Самим сдаваться
всё ж менее     рискованней     для нас.
Пусть голос у него не трубный глас,
однако птицу видно по полёту»…

– Ответьте,     кто     вы! Это мой приказ! –
твердел всё больше голос, властный сроду,
иль     ставший     таковым, но не сейчас.
– Мы – мушкетёры. Знаете ль вы роту, –
спросил Атос, задравши кверху нос, –
   к примеру, господина де Тревиля?
   Мы – под его началом. Я – Атос.
– Я    знаю    вас. Вы знатно проявили
себя на службе. Стало быть, Портос,
а так же Арамис передо мною
стоят сейчас за вашею спиною?

   Тогда я по-любому буду прав.
   Приблизьтесь, как диктует вам устав,
   и дайте мне отчёт, откуда в полночь
   вы едете? Нужна мне ваша помощь.
    Вы пили что-то, чую, не из трав.

Герои, набавляя себе цену,
подъехали степенно, и Атос
ответил сам на заданный вопрос:
– Угодно ль господину офицеру

   узнать, что на дорогах по ночам
   весьма небезопасно, даже нам,
   курсировать в количестве столь малом?
   Уж мы столкнулись давеча с кошмаром

   в лице весьма разнузданных господ.
   Имели с ними ссору мы в трактире,
   где нам пришлось пролить и кровь, и пот.
   Их семеро, нас – трое, но в активе

   у нас вся     доблесть     наша с правотой.
   Они по личной инициативе
   пытались нас зарезать.                – Эка диво!
   Никто из вас, конечно, не святой,

   но ссоры затевать грешно и вредно.
   Была ли то дуэль с клинком? С шестом?
   Подробней поясните мне конкретно.
   Не та ли это ссора, что запретна?
– Нет! – вымолвил Атос. – Клянусь крестом!
   В ней ранен ни за что был, ни про что
   коварно Арамис.                – И вы, взяв шпаги,
   кололи всё и всех  при каждом шаге?

– Ну,     что     вы! Мы же нравственно растём!
– Не говорите сложно о простом.
– Я, – пояснил Портос, – схватил лишь лавку
   и бил повторно тех, кто ждал добавку.
   Эх,     лавку     жаль – сломалась на шестом…

– Итак – позвольте высказать догадку –
    клинка не     вынимали     вы, Портос, –
глумился офицер. – Другой с вас спрос.
– А я схватил противника в охапку, –
добавил, не бравируя Атос, –

   и выбросил в окно. А шпага в ножнах
   моя так и осталась. Засапожник
   я тоже поленился доставать.
– Ленивы так всегда по     вечерам     вы?
   Что ж послужило поводом для драмы?
– Злодеи посчитали, что кровать
   одной остановившейся там дамы –
   то место, где напившиеся хамы

   роятся для своих интимных нужд.
   Резон их был противен нам и чужд.
   Мы просто поступили адекватно.
– В каком трактире?              – В Красной Голубятне.

– Ах,    вот     как! Дама та была одна?
– Сама она была нам не видна,
   но спутник, бывший с ней, упоминался.
   Но он, как и она, не появлялся

   нам на глаза, плюя на инцидент,
   как будто видя в хамах кредиторов.
   И каждый в его адрес комплимент,
   вернее оскорбленье от бретёров,
   в любой, его позорящий, момент
   опять же игнорировал, как     трус     он:
   ни глазом не повел в их стан, ни усом.

   Не высунулся даже в коридор.
   Однако, – спохватился мушкетёр, –
   мне нужно доказательство     того,     что
   все ваши правомочия не вздор.

   Не то, что б я вас принял за прохвоста,
   но…  Есть ли     доказательство     у вас,
   того, что вправе вы     допрос     снять с нас?
    Насколько ваши действия корыстны?

Пусть прозвучал (сомненья душу грызли)
вопрос Атоса не без укоризны,
но не был он ни дерзок, ни смешон.
Атос невозмутимым был по жизни,
но ахнул вмиг, когда свой капюшон

откинул незнакомец в лунном свете,
морщины обнажая на челе –
знак мудрой жизни, прожитой в аскете:
– О, Боже! Кардинал де Ришелье!
Сей титул прозвучал, как «небожитель».
Прелат кивнул и дал команду: «Ждите».
Атос забыл снять шляпу – ошалел,
однако о знакомстве не жалел...

      (продолжение в http://www.stihi.ru/2017/12/09/3384)