Цикл Аутодафе

Из сборника

Аутодафе

Стихотворения разных лет.
   (1968 - 1988 г.)

        Монголы
         (поэма)

                1.

Что жизнь? Кровавый переход
Баты от моря и до моря,
Когда скуластый, злой народ
Принес бесчисленное горе?

Что смерть? Последняя яса-
Жестокой мудрости каноны,
Когда восточная гроза
Сожгла Рязани бастионы?

И что начало? Радость? Боль?
И потому ль не знать причала,
Что Океан Великий соль
Не зря слезами пропитала.

                2.

Когда бы взмах руки носил печать
Последнюю как слово Чингис -Хана,
Невольники не смели бы молчать,
Невольники Завета и Корана.

Я оставлял испытанный кетмень
Для лошадей гривастых, полудиких,
Приземистых, но крепких как кремень,
А на врагов затачивал я пики.

Но белый конь, не знавший седока,
Вступил в пределы древнего Хорезма,
Чтоб словно бездна желтого песка
Костей и черепов осталась бездна.

Вселенная до края всех морей…
И повелитель твой Краснобородый.
Велел седлать бесчисленных коней,
Чтоб покорять все царства и народы.

                3.

Это не мгновенно и нетленно,
Хоть Итиль - великая река,
Пастбища Онона, Керулена
Не забыть монголу на века.

Разве жизнь оседлая сравнится
С длинной песней, пыльною арбой?
Потому и Родина нам снится
Очень звонкой, маленькой рекой.

Потому с рожденья до могилы
Мы в седле кочуем и живем, 
Наши лица солнце опалило
Бронзовым, безжалостным огнем.

И когда не долетали стрелы,
Мы сжигали на костре тела,
Чтобы с дымом рваться за пределы,
Потому, что Родина звала.

Это не мгновенно и не тленно,
Хоть Итиль - великая река,
Пастбища Онона, Керулена
Не забыть монголу на века.

                4.

Что жизнь? Татарский перелом
Хребта, раздавленного в драке,
Огонь, попавший в водоем,
Путь сквозь дремучий лес во мраке?

Что смерть? Слепящая метель
Той новгородской дикой топи,
Когда мешались лед и хмель
Свистели стрелы, пели копья?

Или, когда туменов вой
Пожары Киева глотали,
Чтоб поединок роковой
Решить во славе и печали?

Никто, никто не даст ответ,
Пройдут века и в Лету канут
Следы безжалостных побед,
Принесших славу Чингис-Хану.

                5.

Говорят, татары…
Говорят, монголы…
Тары-бары-рас-татары
Рас…таранили престолы.

Но удача - сани,
Птицею - победа,
Если беды с нами,
Кулики - не вредны!

Куликову полю
не бывать монголее,
Сколько их тем более
Там легло привольно.

Заиграют трубы
На свинцовый дождь,
Немощь наша зубы
Точит на мощь.

Нам ли стыть в засаде,
Кровь в огне смела,
Сколько славы садит
В памяти зола.

Пусть светило светит
На Руси урусов,
Сколько смели
Усов на бусы.

Говорят, татары…
Да еще монголы…
Тары бары рас-татары
Рас…таранили престолы?

Будет вам потеха
В снегах по колено,
Ни одно сгорело
На Руси полено.

Ни одна надежа…
Не помог ей Боже!
Дюжилась в одеже,
Да сгорела с кожей.

А за это свечи
Вечным-навечно,
Мечами - мечены,
Мы -Предтечи.

               
                6.

Добегу до бревенчатых стен!
Льют смолу на голову и плечи…
Нет рук, нет тела у меня,
Но бег мой не замедлить острым стрелам.

Во мне все золото живет и каждый крест,
Во мне тяжелый колокол гудит -язык не вырван,
И запах душных полушубков -
Звериная и сдавленная кровь.

Как много черных и кровавых тел,
И как зовут угрюмые машины,
Которые стреляют напролом,
Когда бегут наездники,
А кони топчутся на месте.

Я не умею слезы проливать,
Мне помогают в этом мире стены
И Вера светлая в Христа.

Кадило пахнет, значит быть беде,
На площади снега и черепа.

Еще вчера собрали только Вече,
Сегодня на Восток идут мешки с ушами…
В знак победы…
И вот на медленных разъездах у монголов
Их провожают слезы и тоска.

Всем надо видеть ужас мой,
Всем надо знать, как рвы сердцами засыпают,
Как любят пировать под хруст костей.

Но я бегу к бревенчатой стене,
Когда-то славной, гордой, величавой.

Я рано прибежал.
Еще зола тепла,
Еще кирпич здесь первый не заложен…

Я добегу до каменной стены!


               *

Сны Заратустры.

                1.

Устало дерево
В жестоком и высоком,
Корявом, тесном,
Захудалом фраке,
Устала продолжаться бесконечность
Молитв и песен
В разогретом сердце.

Но только тело,
Оболочку скинув,
Души и гнева,
Совести и страха,
Живет беспечно
В бесконечной бездне.

Незримо к жизни
Тянется двуличье:
Я и Меня,
Для всех и ни о ком,
                И гибнут мухи черные,
А белым
Подставлены горячие ладони,
Как бы с природой
Создавая дом.


            2.

О, час поэзии,
Ты был всего лишь часом,
Но, часом мотыля!
В том полнокровье
Нарезают масло
И делят жизнь
На равные куски
И раздают последнее -
Калекам -
Самим себе,
А значит - никому.

               *

Я понимаю, останется все:
Люди, земля, луна…
А события будут идти величаво,
И тонуть беспокойно в Лете.

О, если бы мне, испытать восторг,
Радость, отчаянье или боль
От твоей Радости и боли…
От того, что ты осуществил меня
По ту сторону черты…
Осуществил своим прикосновеньем
К строчкам и строфам.

О как я был бы спокоен в ночи,
Которая минует всех.
Все, что мне надо - такая малость…
Но это, единственное, остается
Океаном счастья.

             *

   Taxis cai cosmos.
   (Строй и порядок)

Летело небо сферой, свитой кос…
Такси сквозь Космос сонм сомнамбул славил,
Душа светилась,
Перекинув мост от Тартара к садам
Шел в сон апостол Павел.

А губы пили чашу Бытия,
И, став тенями после Радаманта,
На Ипсилон свое взносили Я,
Моля у Диоскуров снять злой фантом.

И разлагалось сновиденье в ряд,
На легкой точке, вспыхнувшей отсчетом,
Одно - туда… куда глаза глядят,
Другое - внутрь, в обратное всем четным…

В системе переноса время шло,
Растягиваясь и стуча мгновенно…
И на иконах возрождалось то,
Что в древе - безымянно и нетленно.

Оно сияло, Сущее Всего,
Несущее в Веках, в плену у Леты лава,
Яд пригубив, воскреснув от него,
Шепнуло “да”, но перешло вдруг в ДАО!

Растерзан и велик кружился мир теней,
Сознанье тяжело всем Космосом дышало,
Какой Минос его рассудит?
Змей, какую мудрость вложит жадным жалом…

                *
Грех поглотил телесный плен…
Спасибо вам вода и хлеб
За то, что Князя Тьмы Совет
Вы превращаете в Завет.

Что пропитали суть вещей,
И солнцем скрасили слова,
И в золоте его лучей
Сияют ярко небеса.
 
Вас истина с собой взяла,
С мечом и в латах против всех,
Познавших силу, власть успех -
Их плоть манила и вела.

И не постигнуть никогда
Им глубину и даль времен,
В которых пребывает Он.
Всю благодать всего во всем…
Спасибо вам - вода и хлеб.

              *

Время заснуло змеиной печалью,
Призрак усталый, сомнений оплот,
Переиначил за вечною далью
Плоского неба солнцеворот.

И вырастали в сиянье светила,
Космос в расхристанном спрятав клише,
Словно готовые сдаться на милость,
Сущности высшей, всемирной душе.

Колокол ласково волю лелеял,
На языке заметенной судьбы,
Гамлетом стыл и стонал Галилеем,
И оглушал, и смывал все мосты.

И в петушиной, рассветной закваске
Таяли латы, рука и бедро,
Зло на земле облачалось вдруг в маски,
С ликов небесных срывая добро.

Колокол сферой души не пригладил,
Как бы снега далеко не вели,
Сердце скрывая, гудел он и ладил
Теплый укол из кремнистой земли.

              *

         Успенье

              1.

Дождь рушил клятвы,
Лики у доски дышали жаром…
Жало обнаженья -
Крест Храма белого - остыл и таял…
След сырости расплавленный в ничто.
За сферой сгусток мела был осмеян,
И всхлипом тополиный след лежал,
И веер веток телом змей
Скользил придавленный к земле.
Густели раны сплошняком сиянья,
Успеньем плакал беспредельный свод,
И сердце в мир входило…

               2.

Я молюсь у Иконы твоей,
Не доска паутины и пыли -
Это раны мои, что изныли,
Собираются в сути святой.
Я подобье растерянных глаз,
Я невольник Твоих Песнопений,
Благодать мне Твоя как отказ
От пустых и ненужных сомнений.

               3.

Равнина, пустыня, песок,
И сад, и холмы, и Голгофа,
Жара обнажила висок,
И кровь с ним справляется плохо.

Зачем синих губ глубина,
За голубем ласково льнула?
Ее в этот раз обманула
Распятым пространством луна.

За горькими язвами ран,
По радуге путь намечая,
Бессвязное шепчет Ливан,
На юге страданья встречая.

Но верьте, Успенье мое
За сына, зачатого Духом,
Слезу превратит он в вино,
Сподобит и зреньем и слухом.

И оторопь вряд ли возьмет,
За дивные дали и звуки,
Того, кто способен на муки,
Того, кто в бессмертье грядет.

              *

Уподоблении столп возрос -
Союз меча и огнедержца,
За праздный ум и косный мозг
Цеплял тоскою иноверца.

Душа, тебе ли дан Предел?
В тебе - все ярости сомненья,
Воды и воздуха движенье,
Существованье скорбных тел.

Душа - все сути изведи,
Сведи их в высшее Единство,
Сомненье в облако вдохни,
В сырую землю - материнство.

Найди в себе свои дары,
Родство слепого Абсолюта,
Там, на Кресте, растут миры
И с губки уксус тает мутный.

             *

       Аутодафе

Голубого моря сфера
С горизонтом сводит счет,
И гекзаметром Гомера
Вечность светлую поет.

За волной волна скрывает
Атлантиды миражи
И Платон - философ знает
Тайну правды или лжи.

Под водою тонут горы,
Оставляя свой хребет,
Чтоб растерянному взору
Видеть тайну давних бед.

Все проходит и уходит,
За волной спешит волна,
Жизнь со смертью Вечность сводит,
Душу высветив до дна.

              *

    Выстрел

Делись. Господь согнал твой страх.
Уймись. Коцит вобрал твой прах.
По кругу, сжатому в судьбу
За горизонт уйду.

Молись. Но ангел мне не пел.
Бранись. Но дьявол слишком смел.
За маской смятого греха
Скользит душа.

Живи. Но к смерти Бытие.
Умри. Но дали видят все.
И сон не сон, и Я не Я,
И год - змея.

Но в переходах в сотый миг,
Висок вдруг выстрел не постиг
И стих…

               *

              Сократ

Исследуем себя- Судей Закон суров,
Касается других и в этом нет спасенья,
Исследуем себя - все преступленья,
Как волны моря в щепки грудь ладьи.

И я плыву, отчаянный пловец,
Над бездною, стесняющей дыханье,
Исследуем себя, зачем? Спаси, Творец!
Перечеркни, исправь свое заданье.

Я так хотел уплыть за горизонт,
К великолепной, изумрудной нити,
И так хотел, во всем, что есть здесь, быть я,
Исследуя себя Небытием.

Я так хотел Единое найти…
Но распадались Существо и Сущность,
В Храм не войти… из Храма - не уйти…
Исследуя себя на Всемогущность.

Волна играла далью Палестин,
И в мертвое врезалось солью море…
Исследуем себя… многострадальный Сын,
Суд над Тобой Твое ли только горе?

Исследуем себя, Судей Закон суров,
О человече! Разлетишься в щепки!
Исследуем себя…и в чаше яд готов,
И к сердцу холод подступает едкий…

                *

            Россия (1389 г.)

Твоя сума из Калиты как данность,
Проснешься ль ты, великолепный Росс?
Какой игумен в эту землю врос
Вершить мечом Донского первозданность?

Как пахло гарью дерево икон,
Крест до Орды протягивая встречный,
Как образ твой, Спаситель Вековечный,
Преображал хмельной Яссы канон.

И в становленье спотыкался Росс,
В перстах. Ножах, веревках иноверцев,
Сыра-земля, как глухо билось сердце,
Когда его тянули на погост.

Но вдруг с могильной, нищенской плиты,
За горизонтом даль сменилась далью,
С надеждою, любовью и печалью,
Россия поднималась на дыбы.

               *

           Сонет

В тени у сна растут свои законы,
Сыра Земля морозом изойдет,
Лист откружит устало с небосклона,
И, падая, вновь в Вечность перейдет.
Так и живут, цепляясь за пространство,
Закон, Судьба, Свет ангельский и тьма,
Бег вековечный и непостоянство
И пустота, сводящая с ума.
Но кто с Христом вошел в то мирозданье,
Где теплоту хотел в себя вместить,
Тот строил Храм без стен в одном сознанье
Нет тяжелее ноши, чем любить.
Любовь и сон - они собратья-стражи
И нет у Бытия иной поклажи.

                *

                Театр

Рядовластье сполна разрывают аплодисменты,
Усталый художник настилом сомнений идет.
Выше… выше… полюс, выше полюс боли,
Занавес, занавес, занавес… скрывает глаза.

Переходы…поклоны… жесты…
Горячих пульсаций висок,
Пальцы рыданий на коже,
Чернота набегающих век.

Ладонь касается бархата страданий,
И ведет его выше судьбы.
Рампа или сердце?
Плещет, выжигает…
Маски, маски, скрывающие раны души.

Гильотинным шагом пестрым
Занавес падает на плечи последнего акта,
Актеры будничны и серьезны.
Уходят усталые дети…

Остаются отработанные каменоломни,
Чтобы снова с пустоты день начинать
Серый, скупой фатальный,
Шаг за шагом себя выворачивая,
Словно зуб в треске больной пульпы,
Словно скорбная пыль в легких.

И теплеет паркет тесный,
И свечи, и слезы тают,
Вековечным добром и злом в сказке,
Сладко-горькой дорогой исканий.

              *

      “Но вперяясь во мглу сиротливо,
        Надышаться блаженством спеша,
        Отдаленного шума прилива
         Уж не может не слышать душа”
               А.Блок “Соловьиный сад”

Вот такая беда приключилась,
От пространства устал Одиссей,
И погибших созвездий светила
Досылают остатки лучей.

Свет кружится над куполом Храма,
Прорываясь на иконостас,
И ведет вековечную драму
О любви, долетевшей до нас.

Если, Боже, канон твой обычен,
Сердце в бездну зачем отдаешь?
Уготовь ему сводом привычек
Во спасенье принятую ложь.

Во спасенье. Пусть свет исчезает…
Выше света твое Божество,
Ложь уходит и призраки тают,
У любви не отняв ничего.

И плывет Одиссей, горемычный,
В дом родной на крови и мечах,
От любви, от горы масленичной,
От страданий, развеянных в прах.

               *

          Сонет

        “Образовался странный авангард
          В тылу шла жизнь”
                Б.Пастернак

Я ухожу. Уход определен.
Сознанье силы вытянет в растяжку,
В моей тюрьме нет видимых препон,
Там даже стен нет…, но безумно тяжко.
Я музыку в свидетели возьму,
Я с ней взлечу в заоблачные дали,
И с тех высот…что доверял письму,
Покажется значительным едва ли.
Сожженья дым плачевен и смешон,
Ночь разрывает ворохи бумаги
И наступает вековечный сон.
Сон от любви, хотя бы в полушаге.
Я ухожу, но что мне мой уход,
Когда не сон - любовь во мне живет!?

                *

              Сказка

Со временем наступит просветленье,
У Лукоморья дуб пойдет на снос,
Ученый кот не вынесет мученья
И разрешать не станет свой вопрос.

Как много в жизни правильных вопросов:
Зачем мы умираем и живем?
Зачем мы любим, оставаясь с носом?
Как Сирано де Бержерак в былом?

Зачем на сон меняем наши крылья?
То к ангелу, то к дьяволу спешим?
Зачем мы тратим горькие усилья
И ворошим золу на едкий дым?

Со временем наступит просветленье,
Как в сказке, в полушаге от беды,
В избушке без дверей и без сомненья
Нам счастье заколдуют колдуны.

Со временем у времени с разбега,
Бег оборвут волшебною иглой,
Снегурочка откажется от снега
И с красным солнцем обретет покой.


               *

     “И нашел я, что горче смерти женщина”.
                Екклесиаст гл.7 ст26.

Я повторял Екклесиаста,
Чтобы душа была жива,
Есть красота, но есть и каста
И есть греховные слова.

И среди тысяч слов весомых,
Как среди тысячи личин,
Вы не отыщите мадонны,
Христос воскрес. Христос один.

Не умножайте скорбь познаньем,
Сетей, силков и глаз, и губ,
В плену своих воспоминаний
За древом не ищите сруб.

И легкой отдаваясь ноше,
Не возноситесь до небес,
С кем разделяете вы ложе -
Не ангел, может быть, а бес.

Кому в угоду, в повеленье,
Себя хотите вы отдать,
И поменять на век мгновенья,
И в этой пустоте страдать?

Я повторял Екклесиаста,
Все суета сует, все тлен,
И горче смерти, не напрасно
Им назван этот царский плен.

               *
Мы время видим в полусвете,
За дымным матовым стеклом.
Путь для судьбы - сродни комете,
Растает огненным хвостом.

Куда еще страну загонят?
Русь без корней бревно - не ствол.
Оно когда-нибудь потонет,
А нет - пойдет на частокол.

Им души, заградив от Бога,
Мы в мире мрака заживем,
И догорим там понемногу
За зимним адовым огнем.

Но все же время не обманет,
Пройдет случайная гроза,
И сквозь туман и мрак проглянет
Свет вечный, чистый как слеза.



              *

Где солнце красило пределы
За царством трав, слезами рек,
Провел черту зачем-то мелом
В четвертом Царстве человек.

О как хотелось вновь от Бога,
Стереть случайность рубежей,
И видеть ясную дорогу
К причалу пятому Царей!

             *

    На земле и в мире.

         Сонет

В любой судьбе причинности в обрез:
Лес вдалеке и выше поднебесье,
Река и поле им в противовес,
Но на земле все пребывает вместе.
В любой душе любовь построит сруб,
В ударах сердца и смятенье чувства,
В сиянье глаз и бормотанье губ…
Но на земле все жизнь, а не искусство.
Но на земле и в мире все во всем,
Как бы закон. В котором не закона
Круг Бытия, несвязанный с Христом
Лишь в круге инобытия Христова.
И на земле любовь как сон и дым,
Но от нее весь мир неотделим.

                *

         Призрак

В календарях шекспировских забот,
Одно виденье жуткое живет,
И ходит сын к отцу как на допрос,
Но кто кому там задает вопрос?

И в чем вопрос? Когда небытие
Вдруг в бытие вонзило острие
И ворошит пространства скорбный круг,
Неся народам смуты и испуг.

Неся судьбы, как лобной сферы кость,
Чтоб человеку верить не пришлось,
И чтобы Суд Всевышнего Творца,
Вдруг затемнился призраком отца.

Прекрасна гладь морских уставших вод,
Им счета нет, им не предъявлен счет,
Они бездонны, но имеют дно,
Им все равны, но им и все равно.

В календарях шекспировских забот,
Есть человек, который не живет,
И тенью ходит даже в светлый день,
Чтоб у самой у тени видеть тень

                *

На виду у солнечного диска
Провели светила свой совет,
Что вести не будут переписку,
Посылать друг другу ближний свет.

Свет мой дальний, свет в конце тоннеля,
Загорись последнею звездой,
Я миную рифы все и мели,
Чтоб доплыть и быть всегда с тобой.

Я ведь знаю путь исповедальный,
Мастерил мне крылья не Икар,
Потому что за дорогой дальней,
Ближняя дорога - только дар.

Но в пути блаженно и сурово,
Раздробив о камни башмаки,
Я молю: дай света, Боже, снова
Лучик ближний из твоей руки.

                *

В унылом отблеске заката,
Забытый лист календаря,
Из прошлого означив дату
Нам говорит о вечном зря.

Друзья смеются над нетленкой,
И в суете Екклесиаст,
Нас молча пригвождает к стенке,
И суету хоронит в нас.

О, как он холоден и крепок,
Под Рождество упавший снег,
Как белый хлеб обмякших веток,
Души не ведающей грех.

Не хлебом, говорят, единым…
И мир сомнений строит в нас,
Тот необычный, лебединый,
Заснеженный, холодный пласт.

И в исповеди той небесной,
Как Вифлеемский дальний луч,
Блеснет вдруг теплою надеждой,
За тайнами застывших туч.

От обновленья до паденья
И от рождения Христа,
В ледовых замках из забвенья,
Нас вызволяет теплота.

             *

Когда над полем горизонт замкнется
И замаячат звезды вдалеке,
Вдруг снова к людям искренность вернется,
В простом наряде с дудочкой в руке.

И заиграет плача и не плача,
Платя долги своей былой тоске,
Где в прошлом были радость и удача
И был порыв, и бег был налегке.

И где остались пепел и руины,
Веревки крест и в три обхвата ствол,
Да скудный хлеб, да горькие маслины,
Разбитые скрижали, шаткий стол.

Все отошло, сгорело, изолгалось
Лишь музыка на все свои лады,
Не повернула и другой не стала,
И не сошла с начальной высоты.

Когда с душою музыка сольется,
Она всем задает высокий тон,
Вдруг снова к людям искренность вернется,
И станет явь, а не глубокий сон.

               *

Кто постигал слова со словарем,
Глаза в глаза, сомнения отбросив,
И верил, что конечный путь вдвоем,
И что за летом не приходит осень.

Не увядать, но жить и понимать,
В душе искать у сердца переливы,
Когда спокойно сходит благодать,
И ввысь возносят неземные силы.

Но в словаре равно от А до Я,
А путь двоих… он ровен и не вечен,
Им кажется… вот алая заря,
А это в прошлое угасший вечер.


             *

Нас обожают за размах
На соответствие природе,
Но мы как будто на свободе,
Все время ходим в кандалах.

Луна и серебро и дым,
А солнце - золото и пламя…
Когда б такое было б с нами…
Но мир троичен и един.

И в этой Троице себя,
Не узнаем мы и не знаем,
И необетованным Раем
Нас с колыбели ждет Земля.

Нас обожают за успех,
На соответствие удаче,
Но, кто бы взял у нас в придачу
Наш горький плен и смертный грех?!

              *

          Поэзия

В поэзии и святость и грехи
Равно имеют силу и начало,
Поэт, влюбленный, все твои стихи
Рождались, если сердце трепетало.
Оно твой Божий Суд и Божий Рай,
Апокалипсис, альфа и омега,
Оно - черемухой зацветший май,
И января холодный сгусток снега.
Черемуха и снег белым белы,
И празднуют свое преображенье,
Все переходит в зыбь, уходит в сны,
Стучит лишь сердце в ритм стихотвореньем.
Оно твой Божий Рай и Божий Суд,
А без него - и рифмы не спасут.

              *

У России много веток,
Много кочек и болот,
У России много света,
Но и тьмы невпроворот.

Это ветер сквозь колючки
И колючки по ветру,
Это весла без уключин,
То на мель, то в топь несут.

Черпаком из лодки воду,
В даль глядящий, где там Рай?
Много сгинуло народу,
Нахлебалось через край.

Доплывем ли? Домаячим?
Добежим? Не станет дух?
Если даст Господь удачу,
Все осилим враз и вдруг.

У России много цвета,
Белый, красный, голубой…
Незаконная комета
С нерасчитанной судьбой.

              *

У снов Земли жестокий беспредел,
На узелках чернеющей дыры,
Рубцы и раны инородных тел,
Ждут плаху, палача и топоры.

Качает ветер лес заблудших душ,
И сердца вскрип стучит неверный шаг,
Глотает карлик извращенный куш,
Чудовищем жирея на дрожжах.

Моя Земля, любовь моя, и жизнь,
Я на судьбу обиды не держу,
В камзол, колпак и пояс завяжусь,
Чтобы пройти последнюю межу.

И там, где свет вовеки не вернешь,
Где сталь наточит искрометный нож,
Моя Земля! Как мало ты живешь!
Как долго всех землян бросаешь в дрожь!

Но, слава Богу, снова будет Бог,
Как предрекал апостол Иоанн,
И на распутье тысячи дорог,
Один туман войдет в другой туман.

                *****************.