Цикл Доля Водолея

           Из сборника

            ДОЛЯ ВОДОЛЕЯ

           (1992-1995 г.)


              *

Все рушилось…, и дождик угасал,
Высвечивая тихую усталость,
Огней, смывающих сердца в обвал,
С высот души, чтоб чувство обнажалось.

И в бесконечном перечне тоски,
Стучит к земле прильнувшее начало,
Чтобы до самой гробовой доски
Перемолоть все, что не вечным стало.

Так не найти ни дна, ни высоты,
В объеме не исчезнуть и не кануть,
Когда живут угасшие черты,
А все живое поглощает заводь.

              *

Перейти в иную ипостась
Не дано и вроде бы не нужно,
День пустой, холодный и натужный,
Заставляет сердце в бездну пасть.

Не найти в Природе красоты,
Суховей в сухую по соломе,
И несут стреноженные кони
В беспредел законной пустоты.

Все, что не дано - дано с лихвой!
Боль, паденье, радость и печали,
Потому что все, что намечали,
Жизнь расплавит в скачке кочевой.

Кто-то ищет в Космосе свой путь,
Славя на земле лишь сумрак ночи,
Но огни как раны кровоточат,
И готовы даль перечеркнуть.

Так живут миры и человек,
Несоизмеримы и недружны,
Не нужны они и он не нужен,
Ни на долю мига, ни на век.

Перейти в иную ипостась…?
Только кто мы здесь? Пришли откуда?
Неужели мы не верим в чудо?
В Сына Человеческого Власть?

В неделимость чувств и благодать?
В свет Любви из ангельского света?
В то, что если завтра будет лето,
То тепло душе не занимать.

              *

                Alea iacta est.

Не все дороги заведут нас в Рим,
Движенье в суету не переходит,
Над нами случай свято верховодит,
И рок его уже не устраним.

Как рассчитать, что мир един и в лицах?
Когда в душе распалась связь времен,
И где проходит зыбкая граница,
Которая нам делит жизнь на сон?

Так и живем… вопросы и вопросы…
За сотни дней, за миллионы лет,
Один летит отчаянно с откоса,
Другой к виску свой ставит пистолет.

Не все дороги заведут нас в Рим.
Есть у России скорбная дорога,
Но если нам она дана от Бога,
То каждый шаг по ней неповторим.

                *
Отпляшут, отчудят, соврут, переиначат,
Тому - букет цветов, другому - шоколад,
Кого - стригут под ноль, кого - в завивку прячут,
Тому - дорога в Рай, другому - только в Ад.

Сменяет год часы, минуты и событья,
Все движется, снует, не хочет убывать,
То вспыхнет вдруг любовь по светлому наитью,
По-черному вдруг зло приходится скрывать.

О, жители Земли, я странный Сын Планеты,
Среди других планет и тысячи миров,
И я живу как все, по Новому Завету,
Что начинал Матфей, продолжил Богослов.

И верю, что весь рой законов и уставов,
Сей суеты сует и мелочности бед,
В одном тепле луча из Космоса усталом,
Как в бездну уплывет, приняв из бездны свет.

Крылатой дали знак на доле Водолея,
Тепла моя Земля, все ставя на весы…
Тот - плачет от тоски, а тот - от счастья млеет,
Но в сердце лишь туман от утренней росы.

               *
  Философ из Кузы

                Scio me nihil scire.

К ночным трудам приполз унылый день,
Но бормотал ученый неустанно,
Что “сущность слова - таже дребедень,
Слагается по воле шарлатана.

Ученое незнанье для творца,
Случайно, как творимое творенье,
Абстрактный ум и пение скворца
Развернуты высоким вдохновеньем.

Кто в чешуе запачкал башмаки,
Кто Вечность заморочил для Начала
Тот не умен. И те - не дураки,
У совершенства вычурности мало”.

Но возражал ученый из Милана:
“Вас не поймут, философ и мудрец,
Ваш максимум приманка для капкана,
Для искушенья душ или сердец.

И минимум постигнув, должен он
Сам для себя Единство обозначить,
Все не во всем, и явь - совсем не сон,
В сомнениях нет счастья и удачи”.

Был тих и гладок камень мостовой,
Когда, открыв окно в молочной мути,
Не видя звезд, он понял, за спиной
Ночные строчки прорывались к сути.

                *

На сирени не гадают.
А ромашки - не в чести,
Полевой цветок - изгнанье,
В доме Вы или в пути.

Но комочком суховея,
Были, небыли и снов,
Наша легкая Психея
Нас ведет в простор лугов,

Речек, заводи, лягушек,
Сосен, елей и берез,
Еле - еле сердце глушит
Страх паденья под откос.

Но Россию, Русь как поле,
Объезжая не умчать,
Если в доме нет неволи -
То изгнанье - благодать.

               *

Кто может быть храним
В любви или пороке?
В Отечестве вновь дым
И новые пророки.

Но каждый метит сам
Забраться на вершину,
К диктаторским усам
За дачу и машину.

Убог и жалок люд:
Рабы рабов и рабства…
И новые придут
К тому же святотатству.

Кто может быть храним?
Спаси Христос Россию.
В Отечестве вновь дым,
Хоть все исколеси его.

Бреду, закрыв глаза,
Без сна и сожаленья,
Ужель прошла гроза?
Во благо? Во спасенье?

      



      *

                Amor omnia vincit.

Когда-нибудь в кошмаре снов застыв,
Все в круг тебя пойдет особняком,
Девятый вал легко причалы смыл,
И даль закрыл туманным молоком.
Душа остановилась не дыша,
На острове печали и тоски,
А от нее любовь легко ушла.
И света нет и не видать ни зги.
Но милый друг, на то и дан нам сон,
Чтоб оттенять Природы яркий свет,
И совершенством линий, как сонет,
Наполнить вдохновеньем все кругом.
Любовь в сто раз становится сильней,
Когда из бездны вырвется теней.


                *
Грозы в раздумьях не бывает,
Ружье в полвыстрела не бьет,
Тот, кто беды не испытает,
И счастья тоже не поймет.

Но от творенья до творенья
Живет художник как во сне,
И беды все и все сомненья,
И счастье все в самом себе.

И кажется, свой суд до точки,
Легко и просто перенесть,
Но сердце рвется на кусочки
И точит гордая болезнь.

Среди высоких слов и истин,
Ему страдать пришла пора,
Любой рецепт здесь ненавистен
И не помогут доктора.

             *

          “Умом Россию не понять.”
                Ф.Тютчев

Кому нужны стихи, -
Дешевые поделки?
Когда кругом грехи,
Угрозы, перестрелки.

Кому нужны слова,
И Гамлеты, и Лиры?
Когда под стон жерла
Войну ведут сатиры.

Кому нужны дела,
Суды, статьи, законы?
Когда судьба взяла
И завела всех в омут.

Кому, Господь, скажи
Даешь ты Милость Божью?
Когда все миражи,
Все прячется за ложью.

Россию не понять…
Но гибнут в ней народы,
Дана им благодать
Как пасынкам природы.

Ни строк, ни красоты…
Ни светлого творенья…
Бумажные цветы,
Да тлен стихотворенья.

                *

             Varium et mutabile semper femina.

Человек всегда уходит…
В зале полном суеты
Зеркала лишь хороводят,
Спят картины и цветы.

Но великое искусство,
Что душе его обман?!
Так спокойно тонет чувство,
Обнимая чей-то стан.

Чей-то облик непривычный,
В паре глупых, скользких слов,
В бесконечном шуме птичьем,
Шаркающих каблуков.

Я от Бога? или к Богу?
Я из Ада? или в Ад?
Слава Богу, понемногу
Ухожу в Нескучный сад.

Там до боли все знакомо,
Свято все и все со мной,
Там и слово тянет в омут,
Там в движении - покой.

Там Завет Екклесиаста
Явен и неотвратим,
Что загладит жирной пастой
Время суету и дым.

Я хотел бы под вуалью
Увидать тоски глаза,
Как разводы жаром стали
По огню ведет гроза.

Как по радуге небесной,
Горизонт выводит дом,
Оставляя в небе тесном
Разноцветный свой излом.

Человек всегда уходит,
След ложится на песок,
И струится дар Господень -
Жизни тонкий волосок.

                *
07.10.1993г. День траура.
 
Есть унижение в Судьбе,
Когда заправские зеваки,
Круги, пуская по воде,
Спешили в пасть верховной драке.

А у страны своя тоска,
Своя печаль за гробом алым,
Свои враги, свои войска
И те - кого уже не стало.

Уже не наши, не свои
Не полутени и не тени,
И казнь Пилат им не отменит,
Моли его иль не моли.

Есть унижение в Судьбе,
Где в опрокинутом бессилье
Сынов оставила в беде
Не мать, а мачеха Россия.

             *

          Двойник

Среди толпы зевак и бузотеров,
Во мне живет какой-то холодок,
Как ожиданье сцены для актера,
Жизнь от кулис до рамп наискосок.

И я иду….  Но мой верховный зритель,
Не понимает ход моих шагов,
Ему и сцена вовсе не обитель,
И свет - не хоровод полутонов.

Но занавес упал - и все угасло…
Аплодисменты звуки и звонки,
И тень другую тень почти как масло
Разрезала на равные куски.

              *

Я мало знал, и слово - тот же Бог,
Меня к себе пустило на порог,
Но вбитый клин между душой и сердцем
Мне не позволил проскользнуть сквозь дверцы.

Я замер между Небом и Землей
И стал гадать, кто будет мне судьей,
Кто мне откроет тайну Бытия,
Что Я во всем, давно уже не Я.

Как перекресток посреди дорог,
Распятьем и распутьем он для ног,
Все от начала в нем, все от нова,
И все слова… слова… слова…

                *

Убого слово и у Бога слово,
И слово - Бытие и Божий дар,
В нем Время, словно гаснущий Радар,
Чуть на плаву, но утонуть готово.

И странно, что какой-то Богомаз,
Андрей Рублев с подачи Феофана.
Усердно плот сколачивал для нас,
В котором Время не нашло б изъяна.

Папирус, глина или береста, -
Так всем хотелось суть увековечить,
Но волны слов тонули как суда,
Лик на доске оставив Человечий.

Тепло Земли, плоть дерева и ткань,
Души с небес сошедшей благодати,
И слово здесь звучит совсем некстати,
Когда вдруг Вечность преподносит дань.

                *

Хочу понять, что мне готовит Дух,
Хочу понять судьбу и судьбоносность,
Но этих мышц телесных злая косность,
И эти сердце… печень… все не вдруг.
Как жалок взлет на ангельском крыле,
Скорей паденье, выстрел с оборота,
И заливает вечная мокрота,
Все, что горит на жертвенном огне.
Так, видимо, судьбу не расшибешь,
А если и подмажешь - то засовы…
Откроешь их, там слуги Иеговы
И сними ты к заутрене идешь.
Хочу понять, что Дух? А что Судьба?
Но бренность тела давит, как всегда.

              *

День рожденья без заминки,
Сорок пять, так сорок пять,
Жизнь уходит и опять,
Юбилеи и поминки.

Значит, взял и перешел…
Вдруг и сразу околпачен…
И желать себе удачи -
Проливать вино на стол.

Подними бокал, мой друг,
Что ты есть – и, слава Богу,
И на светлую дорогу,
Боже даст, и выйдем вдруг.

День рожденья как начало,
Сорок пять, так сорок пять.
Так и хочется кричать…
Но внутри все откричало.
 
              *

Бог дал и взял, и я себе судья,
Я не случайно время обрываю,
И вот уже по краю я шагаю,
Хотя шагать мне так… никак нельзя!

Не виден путь широкою дорогой,
Украшенной гирляндой фонарей,
Приходит ночь, но и рассвет за тогой,
Вновь прячет ярость римскую мечей.

И каждый день какой-то прокуратор,
Свой приговор выводит надо мной,
Я не Христос, я не дрожу как флаттер,
Я крест несу, но не за упокой.

И если тихо наползает вечер,
Своей могильной, давящей плитой…
Бог дал и взял…, а человек не вечен,
Не укрепился Верою святой.

                *

Если в сердце соль застыла,
Сердце стонет, словно слон,
Соловьиная унылость,
В серой стае свой сезон.

А в конце даны потери,
Сосчитаешь по глазам,
Кто-то верит и не верит,
А погибнуть должен сам.

Соловьиный сад у Блока,
Фет приветствует весну,
И проходит жизнь без срока,
Сквозь сомнений полосу.

Остаешься?! Оставайся!
Будем жить?! И будешь жив!
Перед Пасхою не майся,
Пост великий отслужив.

В сердце звонком передача
Чувству, слову и делам,
А пришлет Господь удачу,
Если будешь счастлив сам.

На весну судьбу настроив,
Нарисуй себя, поэт!
Вот - поэма без героя,
Вот - без музыки сонет.

Так и быть… и так и будет…
Тот, кто музыкой рожден,
А она его рассудит
Первым солнцем и дождем.

              *

Я в хоровод растерзанных теней,
Моей привычкой в памяти иначить.
Так долго рвался на исходе дней,
Чтобы ночной звездою замаячить.

Но не собрал Господь мне узелок,
Не выдал пропуск в темноту забвенья,
Воспоминаний чувственный поток,
К причалу не принес успокоенья.

Так старый Храм в самом себе хранит
Былое и пустоты, и вопросы,
Державности погибшей важный вид,
Кариатиды, стены и колоссы.

Все в пыль веков давно погружено.
Но память царствует рассеяно и властно,
И хаос пьет безумное вино
И гибнет у доски иконостасной.

                *

Когда в песок легко уйдет волна,
Изведавшая страсти Океана,
Он заблестит и солнце вновь сполна.
Его теплом нагреет постоянным.
И то тепло, сродни теплу души,
Лишь беды тихо холод в ней зыбучит,
Волна прошла и снова камыши,
Качаются в веселье полнозвучном.
Все хорошо, светло и весь прилив
Сдувает становлением победы,
Что мир земной огромен и красив
И с вечностью ведет свои беседы.
Огромен Океан, безмерна гладь,
Но на земле все таже благодать.

              *

Из раковин судьбы у жизни долгий взгляд,
Так сердце с разумом… так берега и море…
Все бесконечно движутся, шумят,
С природой то в согласье, то в раздоре.

Бессмертный Океан та чаша Бытия,
Которую испили мы от Бога,
С которою пройдем, и ты и я,
Лучом Фаворским осветив дорогу.

И впрямь выводит к свету темнота.
Блаженны нищие, без суеты и спеси,
И катятся столетья как года,
Под куполом лазурным Поднебесья.

               *
Все, что проходит - переходит
В тот розовый, мажорный тон,
Душа, в котором верховодит,
А память поглощает сон.

Избыток осени и чувства,
Искусство легкого стиха,
Какой-то нежности изустной.
Где есть грехи, и нет греха.

А глубже юность или детство,
В косичках заплелась любовь,
И орден, отданный в наследство,
Зачем-то переходит в кровь.

Все, что проходит - переходит…
В трудах, безделье и во сне.
В то вековечное сегодня,
Что пульсом бьется на виске.

Событья разумом означив,
Висок всё прячет в черный ход,
Где выход сам не обозначен,
Где даже мысли нет “вперед”.

Причинно-следственные связи
Разрушены жильем-быльем,
И легкой флейтою в экстазе,
Под музыку идут на слом.

               *

     Надежда.

У Надежды светлое окно,
Но за светом не увидишь тени…
Так меняют воду на вино,
А в учеников летят каменья.

И душа из мрака, словно крот,
В тупиках сырого подземелья,
Не дай бог - дорога приведет
К свету лучезарного похмелья.

Но художник верит в этот путь,
И упрямо ищет полутени,
Для него вся истина, как суть,
Созданная из цепи мгновений.

У Надежды - света семена,
И благая у нее дорога,
Но куда? и для каких итогов
Вымощена камнями она?
               
               *

          Contra vim mortis non est medicamen in hortis.

Как разрушало время Божий Храм,
Который я по камешку лелеял,
Он мне казался выше и милее,
Ровнее спереди и круче по углам.
Но так не прочен юности фасад,
В круговороте пены и прибоя,
И ребра стен натружено трещат,
Покрытые соленой сединою.
А волны все накатом за накат,
Уносят то. Что было и не было…
Уж Храма нет, один кромешный ад,
В котором свечку Вечность погасила.
И кажется - вот темень навсегда,
Но на Востоке вновь горит Звезда.





**************************************