Грустная улыбка

Мелкой поступью шагая, отыскав себе проход,
Бабка старая, глухая, к рыбной лавке подойдет.
Подождет она немного, и как только повезет,
Протолкнется робко к стойке, сквозь оставшийся народ.
На лотке, как на картинке, рыбка свежая лежит:
Жирная, в боку икринки, гладко чешуей блестит.
И захочется старушке, на исходе своих дней,
Приготовить для «пирушки», супчик рыбный из костей.
И поднимет она очи на большого продавца,
Но воззрится, между прочим, с чувством легкого стыда.
И попросит она тихо, словно слов своих тая:
- Мой сыночек, как же мило, если есть что для меня.
Продавец посмотрит зорко, пузо вывалив на стол,
А потом заявит громко, будто очень он уж зол:
- Эй! Давай-ка, дорогая, уходи скорее ты.
Видишь, очередь какая - мне б уйти до темноты.
Опечалится старушка, но всего разок вздохнет,
И собрав в охапку гордость развернется и уйдет. 
Выйдет с рынка осторожно, запахнет пальто рукой,
И подумает, что можно отправляться ей домой.
Что ж, сейчас не получилось, Только ей не привыкать.
В осажденном Ленинграде ей пришлось поголодать.
На тропинке снегом крытой вспомнит молодость свою,
Как ползла по кладке битой к войнам раненным в бою.
Как бомбили люто немцы, позабыв про мирный люд.
Как в груди стучало сердце, ожидая, что убьют.
И разрывы тех снарядов, словно молоты войны,
Выбивали где-то рядом снопы искр из земли.
Вспомнит грустную улыбку на устах кадровика,
Как тащил ее он быстро, от кусков грузовика.
Вкус горбушки, той что с нею поделился офицер,
До сих пор для той старушки - слаще в мире всех эклер.
И улыбка сразу тронет ее старое лицо.
Развернет платочек с розой и посмотрит на кольцо.
И услышит бабка глухо, как кричит ей кто-то вслед,
Обернувшись, встанет глупо, ожидая новых бед.
Но разбив все ожиданья, подбежит к ней паренек.
Весь запыханный, в страданьях, а по лбу стекает пот.
На руках его пакеты, снеди полные висят,
А глаза, как две ракеты, гневом праведным горят.
Передаст пакет он с рыбкой и с лихвой другой еды
Улыбнется той улыбкой, что запомнилась с войны.