7 Знаки любви в среде Си

Поэзия Павла Лукаша

Давно замечено, Павел Лукаш ( стихотворец избегающий высокого стиля. Увы, я не могу сказать, таково ли его творческое кредо, поскольку откровенных деклараций он тоже предпочитает не делать, вняв, быть может, предостережению классика. Скажем так, таково мое личное впечатление после выхода в свет трех его поэтических книжек. Характер его лирического героя, если позволительно рассуждать об этом герое, как о живом субъекте, отнюдь не нордический, но и пылким этот характер тоже не назовешь. Это не парус, который ищет бури, как будто в буре есть покой.
«… Наверно, мне бы не писалось ни о любви, ни о погоде, когда бы небо сотрясалось», ( сказал он о себе, будучи на девять лет моложе. И, правда, у человека, взирающего на нас из поэтических книг Лукаша на редкость трезвый взгляд. Это человек семейный, оседлый, любящий путешествовать, но вынужденный коротать свой век в замкнутых пространствах, будь то тесная, задымленная контора или малогабаритная квартира. Таким образом, речь идет о жителе современного мегаполиса, что правда, расположенного на краю западной ойкумены. Его нельзя охарактеризовать, как интроверта, но сказать, что он без остатка растворяется в человеческих массах, тоже было бы неверно. Во всяком случае, свой внутренний мир он бережет от чьих бы то ни было влияний, не торопясь выставлять его напоказ.
Благо, телефонный наш роман.
Письма не достанутся историкам.
Да и встречи за соседним столиком
И с оглядкою по сторонам.
Тем любопытнее сегодня поговорить о странностях любви этого человека. Не потому, любопытно, что другой разговор в связи со стихами Лукаша вообще немыслим. Напротив, их тематический диапазон достаточно широк. Просто, так уж повелось в русской поэтической традиции, выражать эротизм либо исполнившись чуть ли не трагедийным пафосом, либо совсем низводя его до уровня частушки. Стало быть, перед нами любовь здравомыслящего, но не лишенного вредных привычек, имярека, другими словами, нашего современника, одного из нас. Что касается, непосредственного повода для подобного разговора, то им послужила последняя по времени поэтическая книжка,  под названием «Лилит», которую стихотворец посвятил именно этой своеобразной теме.
Что ж, хорошенько вглядевшись в представленные тексты, можно заключить, как минимум одну более или менее очевидную закономерность. Главная черта, совокупно связывающая их с общеизвестной традицией, это то, что все они, так или иначе, обращены к объекту желания, выраженному местоимением «ты».
В окне на первом этаже
ты появилась в неглиже,
как будто, так и надо.
Наверное, решила ты,
услышав, как поют коты,
что это серенада.
И внешним видом поманя,
мгновенно вывела меня
из полного покоя.
Смотри, как дергается бровь.
И если это не любовь,
так что это такое?
На секунду притворившись психологом, не могу отказать себе в удовольствии, я заявляю, что данный персонаж, не страдая нарциссизмом, в то же время является отчетливым гетеросексуалом и вуаеристом, в придачу. И это не противоречит доминантному типу современного мужчины, во всяком случае, пока. Если бы это был не поэтический, а какой-то иной текст, я бы, наверное, не стал больше испытывать терпение читателей и подвел итог. Слегка перефразируя Л.Толстого можно сказать, что все «доминантные» самцы доминантны одинаково, чего о маргиналах не скажешь. И раз мы тут имеем типичный, грубо говоря, набор, то зачем, спрашивается, огород городить? В чем разбираться, когда и так все ясно? К счастью, поэзию не принято рассматривать в подобном ключе, ибо она оперирует не признаками, а знаками, благо есть еще люди, которые чувствуют разницу между этими двумя понятиями. Вот почему, сбросив маску доморощенного психологоанатома, я продолжу.
И, продолжая, я вынужден заявить, что существует еще одна особенность, которая роднит стихи Павла с куртуазно-элегическим, если можно так выразиться, каноном. Правда, в них образ Прекрасной Дамы находит довольно неожиданное преломление, не становясь при этом более конкретным, более  земным.
Свой рассудок губя, понимаю, к примеру,
что люблю не тебя, а ночную химеру.
Но появишься днем, и твое отраженье
обретает объем через воображенье.
Не хотелось бы тратить время на уточнение родословной этого образа, она (родословная) и без того смотрится вполне раскидистой. Скажу только, что в творчестве самого Павла понятие «химера» применительно к романтической сфере появляется не впервые.
Из множества химер
остается любовь,
но с этим можно жить.(96)
 К слову, Павел весьма часто использует сходные аллюзии, что, на мой взгляд, свидетельствует о его творческой зрелости. Например, если взять цитату, приведенную в начале эссе, и сопоставить со строчками посвященными Лилит, то обнаружится довольно интересная параллель.
a) Она ответила на ласки,
    сочась лавандой и сандалом…
    Поскольку не было огласки,
    любовь не кончилась скандалом.
b) И позовешь движением бедра,
    хотя добра не ищут от добра,
    и крайне сложно избежать огласки.
c) …Да и встречи за соседним столиком
    И с оглядкою по сторонам.

Таким образом, снова всплывает тема оглядки, слежки, огласки, придающая ситуации чуть ли не детективный характер. Мне кажется, никто от Кретьена де Труа до Александра Блока не изображал воспеваемую возлюбленную в таком ракурсе. Но как утверждают многие социологи, для жителей мегаполиса в эпоху информационного взрыва, понятие приватности становится куда актуальнее, чем  все Прекрасные Незнакомки вместе взятые. Отсюда, по-моему, и происходит отношение, по внешним приметам  столь далекое от идеалов рыцарства. Отсюда же вполне реальная женщина, в порыве страсти сочащаяся лавандой, сандалом и еще, Бог знает чем, внезапно превращается в «ночную химеру», обретающую объем только через воображенье. Как написал сам Павел: «Никакая не Галатея, а, скорее, наоборот».
Однако, столь тщательное вписывание своих чувств в постиндустриальный пейзаж ведет не только к бесконечному укреплению приватности, но и к утрате естественности, когда живая личность превращается в нумерованную ячейку очередной базы данных, а образ возлюбленной ( в сумму, доступных для анкетирования, свойств, то есть в «вещь среди вещей», в «класс». При таком раскладе, при раскладе, когда человеческая жизнь становится похожа на объектно-ориентированное программирование, индивидууму не за что зацепиться кроме внешних и более ли менее произвольных примет, называемых в народе, фишками, а в программировании ( «аргументами функций». В книге Павла немало подобных «аргументов»:
a) А желтый цвет ( разлуки цвет,
    да что там мелочиться,
    ты будешь в желтом или нет (
    она и так случится.
b) Дорога сердечная недалека (
    попутчица явно зевает…
    Смотри, кучевые плывут облака,
    а перистых тут не бывает.
c) И внешним видом поманя,
    мгновенно вывела меня
    из полного покоя.
    Смотри, как дергается бровь.
    И если это не любовь,
    так что это такое?

Другими словами, искомое отношение сводится к ряду опознавательных знаков, указателей: к желтому цвету, к перистым облакам, к дергающейся брови. А утрата возлюбленной, вместо страстных иеремиад в духе «Новой жизни» или «Облака в штанах» выражается одной единственной, и довольно незамысловатой, операцией, которую на языке все того же Си называют «инициированием переменных».
a) От похожих невзгод и таких околесиц
    я болею раз в год приблизительно месяц.
    Больше тратить нельзя на невнятное что-то (
    существуют друзья, ожидает работа...
b) Я привыкаю думать о тебе (
    оно теперь обычная рутина.
    Как, например, двухдневная щетина,
    курение и мат не по злобе,
    немытая посуда на столе,
    косые занавески из сатина,
    жилец напротив, та еще скотина,
    орет, ведь что ни день ( навеселе.
c) И само по сути средство (
       может быть, подруга детства,
       доброхотка, просто ****ь….
       О тебе не вспоминать.
Что же сказать в заключение? Заранее допуская, что творческий опыт Павла Лукаша отличен от опыта Петрарки или даже Лимонова, я никак не ожидал, тем не менее, что у меня получится этакий футурологический пассаж. Но так вышло. И это, надо думать, симптоматично, поскольку я старался не отвлекаться. Кто знает, может быть, все еще не так плачевно, и будущее, которым нас потчевали господа футурологи, еще не сбылось. Честно говоря, мне не хочется думать об этом. К счастью или к несчастью, в моем старомодном сердце есть еще вещи, от которых я не в силах отречься.
И если это не любовь,
так что это такое?