Вернулась ночь надежды тая

Вернулась ночь, надежды, тая,
в её застывшем хмуром сне,
твой облик явью нарастая,
слезой в ладонь скатился мне.
Ночь застонала, озираясь,
кряхтя и шаркая босой,
безмолвным криком разлетаясь, 
тряхнула чёрною косой.
Зажглась лучами звёзд небесных,
синью плащей укутав мглу,
открывши облик бестелесный,
волчицей взвыла на луну.
Она воскликнула: "Безумец!
Слезою сердце ты сожжёшь,
метнув во след судьбы трезубец,
готов будь встретить острый нож.
Вытри слезу, сомкни ладони,
надежды хрупкие падут,
усталый сон мечты прогонит,
что разбросал виною тут. 
К чему лить блеклые страданья
на колесо пустой любви!
нависла зноем жара тайна -
запретный плод её сорви.
В нём сладкий яд,
должно быть помнишь,
души скитаний тяжкий блуд, 
но если клятву ты исполнилишь,
найдёшь в слезах лишь соли пуд. 
Соль разъедает плоть и разум,
слезою горю не помочь,
смахни её движенья разом,
не дав сомненьям превозмочь".

Ответил ночи я: "Напрасно
щадишь ты мой постылый век,
уж не безумец беспристрастный,
но пред тобою человек,
нашедший в чувствах утоленье
и радость будничного дня, 
их трепет дарит мне волненье,
в глазах моих кладезь огня.
Я поделюсь им с той любимой,
что не даёт улыбок в долг,
она прошла однажды мимо,
восторг поныне мой не смолк.
В слезах струятся реки счастья,
шумит мелодией прилив,
нолос певучей нежной страстью
волной сбирается в мотив".

Шепнула ночь, сменивши позу:
"Как будто образ мне знаком,
чей лик ты славишь точно розу,
чокрытый робости платком.
Но берегись! Роза коварна,
шипы её достанут кость,
и всё ж, была бы я престранна,
когда бы не был ты мой гость.
Я ночь!  Царица сладострастья,
пленяющих хозяйка чар, 
надежды рвутся в мои снасти,
спеша обресть монарший дар.
Я дам тебе всё, что захочешь,
правдиво лишь распорядись,
но если голову морочишь,
кривых фантазий устыдись.
Растопив лёд наивной страсти,
до капли в чашу собери,
и, восхищаясь дивной мастью,
углём последним догори".

Тяну я руку в даль с опаской
союз притворный заключить,
пусть не страшит меня огласка,
слезою грусть не омрачить.
Хлынет потоком чистым, знаю,
в забытый праздник дикаря,
горечь, как лавою смывая,
улыбкой блеска янтаря.
Может, прогнать мне наважденье,
чьим завело в далёкий край,
как избежать души смятений,
стрелой несущих в зимний май.

Разломив лёд наивной страсти, кусками в чашу запереть? и, насладясь жеманно властью, углём последним не сотлеть...
Росла б она колючей розой,
схватив, я б боль перетерпел,
любуясь чудною мимозой,
цветок небес сорвать не смел.

Пока ценился я с собою,
ночь звёзды яркие сожгла,
старухой дряхлою слепою
часы рассветау предала.

Жаль, ночь и день из разных полос,
жаль, в реку дважды не войдёшь,
услышит ли она мой голос?
порой, найдя, не обретёшь.