И черновиков сборника Лепнина СЕГо дня

МИХАИЛ ВЭЙ.
                ЭТЮД ТЕЧЕНИЯ В СЕРЫХ ТОНАХ.
Говорят: всё меняется, будто течёт
                Всё, хотя,  не в пропорциях равных,
Вот, брезентом,  ремень, натирает плечо,
…С автоматом, ничуть не забавно:
                Видеть: как  эшелон разгружается, и
                Без понятия,  люди выходят:
                Для чего их сюда привезли, …затаив
                Мысль о смерти,
…казалось бы: вроде,
Лишь, вчера кто-то был и каким скрипачом,
Кто-то лучшим закройщиком в Польше,
Но меняется всё и конечно, течёт,
Жизнь бывает нисколько не дольше
                Человеческой злобы,
…волненье унять:
                Горемыкам, теперь, трудновато,
И с надеждою смотрят они на меня,
Будто бы… человек, с автоматом –
                Светлый ангел,
но серая, плотно, шинель,
                Крылья в спину вдавив, не позволит,
                В октябре обещать, что наступит апрель,
…ВСЁ ТЕЧЁТ! 
Только, ведь, не в природе –
                Че-ло-ве-ка, когда, выполняя приказ,
Он велит облачаться, в пижамы,
                Не виновным ни в чём,
…от пронзительных глаз –
                Жутковато и кажется: сам он –
                Этой массы, испуганной, некая часть,
Впрочем, вот же – ремень из брезента,
- «Отчего же тошнит? Как бы мне не упасть,
Ну, зачем: нарядили студента,
В серый, волчий наряд»?
Но безудержный лай,
                Двух десятков, немецких овчарок,
                Пробуждает, чтоб вспомнил: дела есть дела,
         Из какого, не важно, кошмара:
                Получаешь приказы,
…а в дождь проливной,
                Не кончается, как заведённый:
Всё течёт, всё меняется:
перед войной
             скрипка, ноты,
- «А, ну-ка в колонну,
Становись, композитор»!
Работает печь,
Из трубы вырываются души,
Как бы сердце, солдату, хотелось: отвлечь,
Но… текут, бесконечно, над сушей,
                Сладким дымом,  барашки, в небесную даль,
Серый пепел сгребает лопата,
Всё течёт, всё меняется, даже печаль
                И вопрос: «В чём же, я – виноватый»?
Вы мне скажите: «Мог бы…»,
 а сами, смогли б,
                С автоматом и в серой шинели?
Не вели бы колонну? Конечно б, вели,
Даже если бы и цепенели
                Пальцы, впившись в холодный металл,
а когда
            Спать: ложились бы, чёртовой смены –
                В завершенье,
…шептали бы: «Всё, как вода,
Всё-то – всё, только смерть – неизменна».
И казалось бы, что пожелтела река,
И что волны в ней – шестиконечны,
Дорожите своим, драгоценным «пока»
С сохранённым лицом человечьим.
Дорожите минутой, секундой любой,
Словно каплею влаги в пустыне,
Торжеством синевы, что течёт над тобой,
И огнём, что танцует в камине,
Не в печи крематорской, сжигая дотла,
                Не тела: СИНЕВУ,
…небеса – то
                Не желают: чернеть, видя, как потекла,
                Вновь, река
                из пижам
                полосатых. 20.08.2012г

     МИХАИЛ ВЭЙ.
                УГЛУБЛЕНИЕ В НИКУДА.
Крест готов для распятья, желающих ищут,
Но кому же  охота: мозолить глаза,
Роль Иуды – престижней, к тому же, деньжищи,
                Всем известно: большие, вручаются за
                Лизоблюдство,
за то, что ты, власти – покорен,
Даже, если она и в печёнках сидит,
 Наплевать: от неё, повсеместное горе,
                Что исходит, и нет ни-че-го  впереди:
Ни надежды, ни веры, только, пьяные рожи
                С безразличьем утонут в табачных клубах,
Быть Иудой: не хочешь? Оставайся прохожим:
                Равнодушным,
поскольку, чужая судьба –
                «Фиолетова»,
… «ГРАЖДАНЕ»!   
…Этим призывом
                Ты не вызовешь отклик: все мимо пройдут,
А пустое распятье – конечно же, лживо,
Если парень, рогатый, сношая  дуду,
                Через рот выдувает  фальшивые звуки,
Мы ж, немедленно их, причисляем к попсе,
И не важно, что в будущем, грустные внуки
                Проклянут отошедших,
…ни слёзы, ни смех
                Мертвецы не способны: швырнуть из могилы:
После нас – хоть, потоп, после нас – пустота,
…Крест готов для распятья,
…найди в себе силы:
                Пострадать за других,
…но течёт изо рта,
                Толи брань, толи слизь, толи сало свиное,
                На зубах растопившись,
…а нужен ли звук?
Нас ещё не покинула божия милость,
Даже, снится Христос с распростёртостью рук.
Даже, чудится крест, до конца, не утратил,
                Человечьего тела, былое тепло,
Только вылезем, утром, из удобной кровати,
Мы… проснулись и время, дневное, пошло,
Для чего? Кабы знать,
… скоро – пятница, значит:
Забиваешь багажник, садишься за руль
И… вперёд: до забора построенной дачи,
«Ну, а что же – потом, - каждый мыслит: Умру,
                Я, когда? Что – тогда»?
Ни руля, ни квартиры,
Ни одежды, ни  духа, ни посоха нет,
И потрачена жизнь с безрассудством транжиры,
Впрочем, может  и враки: про тамошний свет.
Может: полный – «атас»: ни движенья, ни звука,
Никого – на кресте, никого – без креста,
У надгробной плиты, лишь, приблудная сука,
Упадёт, распростёртая, за день устав,
                Наблюдать за людским, постоянным притворством:
«Эти люди уходят: случается, в храм,
Но не не видя Христа, а при выходе, солнца,
Но куда-то спешат, постоянно, с утра,
Протирая копыта, свои, о пороги,
И рогами, сдирая, с дверных косяков,
                Всю покраску»,
… К ЧЕМУ – размышленья о Боге,
Нынче, век – не таков; ныне,  мир – не таков,
                Как хотелось бы, как…
…часто, в детстве, мечталось,
Но уже, серебро, седины – в бороде,
От распятья ж, одна: древесина осталась,
Ну, а  в ней  углубленья от ржавых гвоздей.  21.08.2012г.               

МИХАИЛ ВЭЙ.
                ВАЛ № 9.
- «Отдать швартовые»!
- «Отдали,
А курс – какой6 назад? Вперёд»?
…Ржавеют  старые медали,
- «Ау, народ»!
Какой – народ?
Давно чужое населенье
                Шумит, торговлей, на борту,
Моё уходит поколенье
                За горизонтову черту.
Занявший мостик капитанский,
                «Чувак» - конечно, не моряк,
Он слышит в толще океанской
Не шум волны, а «звяк», да «бряк».
Когда в сундук текут монеты,
И воздух – вроде, не сырой,
                От слёз по мертвому поэту,
Который – нынче, не герой.
И не герои – сталевары,
Шахтёры или кузнецы,
Речь заменяется базаром,
Балластом кажутся отцы
               И даже матери седые,
Ну, где ж – простор родной земли?
Пожмут плечами «молодые»,
Они и сами не смогли
                Найти ответ,
…хотя, аукать:
                Не станут,
- «Сколько не кричи,
Лишь эхо глухо близоруко,
              «У-у» подхватит,
…а врачи,
Банкиры, шустро, словно крысы
Стекают, стаей, с корабля,
                Плыть не желаючи: без смысла,
Мы ищем землю, но… земля
                Не дарит тонкую полоску
                Прибрежной зоны вдалеке,
Пишу про русскую берёзку,
Про душу, русскую, в тоске,
Но как-то душно, как-то гадко,
Когда, доходит до меня:
Что, никакая, не загадка –
                Душа, давно,
…её понять,
               В аршин какой-то, загоняя,
                Стиху поверив, не берись,
                Рубли на доллары меняя,
Но ведь, валютой хоть ужрись,
Счастливей сделаешься вряд ли,
                Когда корабль не плывёт,
Бормочет боцман: «Ну, не ад ли –
                Заокеанский наш поход,
                В погоне за Европой прежней»?
Былой Европы, тоже, нет,
Мы потеряли нашу нежность,
Затушевали цвет побед.
С макушки пепел, постоянно,
                Струится ливнем,
… вновь, «Ау», -
                Кричу в бессилье или спьяну:
Напьюсь и будто бы живу.
Нет курса.  А когда – без курса:
«Не много ль – лишних,  на борту?
И хватит ли, на всех, ресурсов,
Не нужен труд,
… и слово «труд»,
                Забудь, как многие другие,
                Слова,
и весь, забудь, язык,
Забудь про помыслы благие»,
…Какой-то сгорбленный старик
                Твердит, что двигатель бы, нужно:
                «Давно, пора бы, запустить,
Мир – океан, внучки, не лужа,
За слепоту, Господь, прости».
Целует, долго, крест нательный,
И вера светится в глазах:
Застой, товарищи – смертельный»!
Ещё бы, что-то он сказал,
Когда бы в спину не толкнули,
И не послышалось: «Бултых»,
Забыл, наверное, дедуля:
Не место, в море – для святых.
Сегодня, нужно: быть, акулой,
И хватку мёртвую иметь,
Среди торгового разгула:
                «Куплю»!
                - «Продам»!
                Чужая смерть –
                И не заметна,
…вечер – близок,
Иллюзион цветных огней,
                На пир-чумной, вручает визу,
… «Кто – на плаву? А кто – на дне?
Где – ночь?  Где – день? А сколько – денег? –
                Вопросы скачут по волнам,
По барабану – всё: до… фени,
… Мои, чужие времена,
                Девятым валом, мачты рушат,
Москва – похожа ль: на Москву?
Хотел, ведь, написать про душу,
Но только, зря,  кричу: «Ау»! 23.08.2012г.

 МИХАИЛ ВЭЙ.
              ВОЛЧЬИ ПЕСНИ ВО ВРЕМЯ КРИЗИСА СОРОКАЛЕТНЕГО ВОЗРАСТА.
Спать очень хочется до «сорока»,
То, что проснёшься: уверен – в этом,
И при прощанье бурчишь: «Пока»,
Из губ не выпустив  сигарету.
Какие - сомненья: не может быть,
Для возвращенья, сто лет, помехи,
В фильмах ужасов, лишь, гробы,
                Раскрыться могут, словно орехи,
Верней скорлупки, напополам,
- «В жизни…»,
Давай: соври, что не дохнут,
Сплошные – праздники, ну – дела,
                До… «сорока»,
…и девчонки сохнут,
                Позднее женщины:
…на звонки,
                Их, отвечать, порой, не охота,
Ты – не рыбёшка:  огромный кит,
                До… «сорока»,
когда,  …кашалота,
                Вдруг, гарпуном, как будто, прошьёт
                Глупый вопрос: «а действительно ль – «сорок»?
Дождь, за окном, хотя и не льёт,
И не скулит дворОвая свора               
                Собак голодных,
но… сероват,
Уныл и совсем не торжественен – праздник,
Вроде, не в чём-то, ты – не виноват,
Но слышится голос: «Ну, что, проказник,
                Допрыгался»?
Да, уже позади –
Учёба в школе,  в армии служба,
Дожди не идут: на душе – дожди,
Спрятаться хочется, только, не нужно.
Всё пересмотрено, всё прочтено,
Новое, старому, вторит с поправкой
                На время, на моду,
… - «Зачем – в кино?
Лучше к врачу: загляну, за справкой»,
Если, на службе,  в глаза смотреть,
                Этим: вчера, ещё – милым людям,
                Не  хочется,
…как же ты мог терпеть,
                Так долго,
…сегодня, готов на блюде,
Их головы, тем же: дворОвым  псам,
                Вынести: «Жрите, хватайте, твари»!
Ночь приближается и по часам,
Да и по сути, но… чай заварен,
Совсем не спится, когда года,
                За «сорок», как «беглые» устремились:
«А вдруг, затянется, навсегда,
                Сон, сегодняшний»?
Божья милость,
                Хотя – извечна, но чёрт не спит,
Да и к тому же, тебе – за «сорок»,
И как будто один в степи,
                Бредёшь, уверенный, что не скоро
                Порог переступишь, кивнув: «Привет»,
Узнать: узнают, но радость – где же?
Ну, не диагноз же: сорок лет?

… - «Но…  вид, товарищ, у вас – несвежий:
                Костюм измят и жена ушла»
Любовниц – больше, но меньше – толку:
Премного – секса, но нет тепла,
- «Эх, спеть бы песню»,
                но воешь волком. 22.08.2012г

МИХАИЛ ВЭЙ.
                О ЧЁМ НЕ ГОВОРЯТ МУЖЧИНЫ
                ИЛИ         
                ДО И ПОСЛЕ, И ВО ВРЕМЯ.
Недоцелованный , не  ДО:
Скажи, ещё: недолюбивший,
…Сначала – выдох, после – вдох:
Какие: маленькие – крыши,
И сколько, там: внизу – огней»,
Но ты не падаешь: напротив,
Дышать: становится, трудней,
Все мысли –  мизерны для плоти.
Но… всё и жизнь готов отдать
За продолжение полёта.
…В минуту страшного суда,
Не крикнешь ли: «Ещё охота»!
Ах, эта пагубная страсть,
Ей, даже, время – не помеха,
Пусть говорят: «Так: низко, пасть,
                В твои-то годы»,
только, эхо,
               Дыханья – в сотни раз, сильней
                Ворчливых бредней пуританских,
Ни крыш – уже и ни огней,
И только, звёзды, по-шамански,
                Вокруг, танцуют и… тела:
Два тела – в бисеринках пота,
Что ж – до душевного тепла:
Увы,  напрасные – подсчёты:
Они всегда придут к нулю,
Но всё равно, на случай всякий,
Ты повторяешь: «Я люблю»,
Так любят, только, вур-да-ла-ки:
Кровь выпьют и…  скорей: бежать,
Как будто  с колом из осины
                С постели встала госпожа,
И пять минут назад – мужчина,
Теперь, угрюмый, под дождём,
                Идёт и сам, куда, не знамо,
…Мы страсть лелеем, страсти ждём,
Вполне знакомая программа
                Включает ужин при свечах,
                Стихов, плаксивых, краткострочье,
                Почти  безумие  в глазах,
И «два» - в одном флаконе, ночью,
                До… отстраненья, до… утра,
…Недоцелованный – как будто:
Как будто не было «вчера»,
Есть, только, дождь, угрюмым утром,
Что опускается с небес,
Лишь, серебро на них потухнет,
И молча куришь, чувства без,
              Лимоном выжатым, на кухне. 24.08.2012г 

МИХАИЛ ВЭЙ.
                ЧУЖИЕ ЧМОКИ ДЛЯ ЧУЖОЙ ЖЕНЩИНЫ.
Она – одна,
…на два окна – четыре
                Стены,
и скрип паркета от шагов,
Соседей – много, вроде бы, в квартире:
                Ругаются, шумят, но – ни-ко-го:
Кто мог бы приласкать, назвав любимой,
Как  приговор – слова: «За сорок, лет –
                Твой возраст»,
…неужели, счастье, мимо,
               Проходит в эти годы? Интернет –
                Единственное место для общенья,
Чужие, лишь, как правило, мужья
                Готовы к посещенью помещенья,
… «А как супруга, милая твоя,
                К подобному визиту, отнесётся»? –
                Ты спросишь,
«Так она не будет знать, -
                Ответ привычен: Ну, решайся, «солнце»,
…Мужчин, подобных, смятая кровать,
                В количестве немалом, принимала,
Клеймо, «гулящей», трудно выносить,
…На стол – бутылку, на тарелку сало
                Порезанное,
…любят, на Руси,
                Пожрать и выпить, и чужую бабу
                Полапать,
а потом: «Всё:  я пошёл»,
- «Ну, поцелуй ещё разок, хотя бы»,
- «Поцеловать? Ну ладно: хорошо»,
И «чмокнут» губы без…  особой страсти,
- «Ну, а теперь, спешу: пора, прости,
Не нужно слёз, не порти вечер, Настя,
Увидимся при-скоро, не грусти».
И два окна показывают спины,
Всё время уходящих мужиков,
…Чужие, не-лю-би-мые – мужчины,
                Живущие совсем недалеко,
                Являются, конечно ж, ненадолго,
И вот, уже, опять в глазах – вина:
«Пойми, Настёна: душит чувство долга,
Ведь, там – семья, а ты…»,  и… ти-ши-на,
И «чмок» - не в губы: в лобик, словно смертью,
                Она, уже, отмечены  давно,
На улице увидит: не заметит,
                Вчерашний ухажёр,
…признался б, но
          С ним рядышком – суровая супруга
                И отпрыск долговязый, словно жердь,
Ты ж – только, баловство, на час досуга,
                Ну, пусть, на два часа коротких, …средь
                Двух окон, четырёх, всё тех же, стенок,
За ними пьёт соседская братва,
…Возможно, школа – жизнь, но без  оценок,
Иначе бы, т-а-к-у-ю, лишь на «два»,
                Сама бы, оценить: сумела Настя,
Ведь и синицы нет в её руке,
Но… фразу: «Не бывает в жизни счастья»,
Она пе-ре-черк-ну-ла в дневнике.
Надежда, в женском сердце, не убита,
Не загнаны мечты в дубовый гроб,
В бутылке, даже, водка недопита
И помнит, поцелуй,
                холодный
                лоб. 27.08.2012г.
               
МИХАИЛ ВЭЙ.
                БЕЗ ПРЕЗУМПЦИИ НЕВИНОВНОСТИ.
Свидетели умрут, но
- «Встать»: заходят судьи,
Безусые ребята, ну, попросту – щеглы,
И прошлому пощады, не нужно ждать: не будет,
…Распухшими «делами» завалены столы.
Нам голову посыпать, совсем не в радость, пеплом,
Не в радость? Но не спросит, тебя, никто  о  том,
Хотя, судить былые события – нелепо,
Но снова распухает наисвежайший том,
В нём домыслы, догадки – почти что утвержденье,
Кто подтвердит? Виновник? А может жертва? И
В свидетельские кресла, зады, опустят тени,
Что растеряли предки, недавние твои.
Когда над баррикадой сверкали, смертью, шашки,
                Казацкие,
и череп, крошила с хрустом сталь,
А в «сорок третьем», доктор, наркоза вместо,
                Бражку,
Мог предложить, вздыхая: «Понятно: ногу жаль».
Сейчас – иное время: сплошное – лицедейство,
Ну, разве важно: в прошлом и нЕ жил, что, судья,
Он твёрдо закрепляет, на нём,  клеймо: «Злодейство»,
Хотя и сам не знает, что – можно, что – нельзя.
Но если бы родился, он, несколько десятков
                Лет, пролетевших мимо, уже, тому назад,
Навряд ли бы терялся в сегодняшних догадках,
И был бы вождь-народов ни в чём не виноват.
Благодарил бы, даже, его, за счастье в детстве
И в верности, бы клялся, до гробовой доски.
Но прошлое, в незримом, находится, соседстве
                От нынешнего дела:
…какие-то куски,
                Воспоминаний, чьих-то, достанут из архива,
А то, что нынче, наша,  разграблена – страна,
И в будущем маячат сурово перспективы,
                Сулящие не слишком святые времена,
Пусть,  с этим разберутся  детишки или внуки,
Один король подохнет: «Да, здравствует другой»!
Мы – слишком, дальнозорки, при этом – близоруки,
Уверенные твёрдо: «Нет истины благой»,
Пытаясь из могилы гнилое тело вырыть,
На косточки, скелеты дотошно разобрать,
Мы без войны скучаем, уставшие от мира,
Но ведь, была, была же, действительно, вчера,
                Вторая мировая?
…Ну, что ж, измажем дёгтем,
Не только генералов, а даже рядовых,
И молоток судейский с вердиктом, по пехоте,
                Пройдёт тяжёлым танком – ликующей Москвы,
                Как будто обалдевшей  от жизни непонятной,
В которой слишком страшно: заглядывать вперёд,
А может, в самом деле: искать, на прошлом, пятна –
                Не худшее занятье?
- «Вставайте: суд идёт».  25.08.2012г.
 
МИХАИЛ ВЭЙ.
                ПРОДОЛЖЕНИЕ.
С башен красные, сняты, флаги,
Вхолостую свистят ветра,
А в лесу, черепа, в овраге,
               Ждут, когда же придёт пора –
                По-гре-бенья,
…покинуть, чтобы,
             Многолетний никчёмный пост,
Чтоб, вот так: не лежать без гроба
                Под глазами небесных звёзд,
Мимо город шумит потоком
                «Жигулей» и других машин,
Окончанье, войны – без срока,
                А повержен ли, впрямь, Берлин,
                Если звуки  костлявой песни,
                Под смычками звучат дождей?
Столько лет – ни следа, ни вести,
Без портретов, уже, вождей,
                Отошедших,
…на башнях, трещин,
                Паутина, лежит, одна,
Из глазниц черепов, зло-ве-ще,
                Продолжает мрачнеть война.
Пусть, не слышится скрежет стали,
Не пускаются, под откос,
                Поезда,
но… глазеть: устали,
                Черепа,
                …свой последний пост,
                Охраняя, с укором мрачным,
                На беспамятную страну,
Где потеряна однозначность
                Главных смыслов,
…найти вину,
            Где пытаются,
… «Слишком глупо, -
                Уверяя: На гибель шли»,
Пронесётся, катком, по трупам
                Эта фраза, и от земли
                Хруст костей разнесётся, минным,
                Взрывом,
…голос – за тем, во след:
«В сорок первом я дом покинул,
Подскажите же: сколько лет
                Пролетело?
…Разросся город,
Урезая лесной массив
И наверное, очень скоро,
               Черепа, на святой Руси,
                Закатают асфальтным слоем,
Чтоб о прошлом, своём, забыть,
Обездвиженное былое,
                Словно  чадо чужой судьбы,
И Отчизна, теперь – другая:
Сыпьте щебень в кровавый грунт,
В сорок первом громил врага я,
                Во кровавом, лесном бору,
                В прошлом веке, часы, от взрыва,
                Не прервали, покуда, ход,
Эй, живые, расскажем мы вам
Про Отечество и народ,
                Желтизною костей незрячих,
                Глухо треснувших под ногой,
Отыскали? Зароют, значит,
Нет, проходят: один, другой,
                Собирая грибы в корзины,
                В этом солнечно-мирном дне,
Сядут вечером в лимузины
 И оставят, нас, на войне».
…Флаги сняты и сносят башни,
Но война не уйдёт никак,
Густо выстелил век вчерашний,
                Черепами, лесной овраг.            
 
МИХАИЛ ВЭЙ.
                ПЕРЕПИСЫВАЯ НАБОКОВА.


-«Ты, истины, не пробовал на вкус?
Бокал, уже, наполнен горькой влагой,
Давай: отведай, ежели – не трус»,
И впрямь: не сладко, и  ведут к оврагу.
Ну, а вокруг – черемуховый цвет,
Такой же: по-набоковски пьянящий,
И горизонт окрасивший, рассвет,
                Над жертвой насмехаясь предстоящей,
                Сулит, что будет ясным время дня,
                Над телом в окровавленной одежде,
И ты прошепчешь: «Только, без меня,
                Всё остаётся в состоянье прежнем».
И будет боль – больнее всех болЕй,
Померкнет свет для свежих приведений,
А телу безразлично: в мавзолей
                Его внесут,
…волкам ли, на съеденье,
                Оставят, в спешке, даже не зарыв,
У истины – не личико, а рожа,
Не голос – у неё: звериный рык,
А ты – всего лишь-нА всего, прохожий:
Мелькнувший  и отправленный в расход,
Другие  замелькают по этапу,
Но как всегда  черёмуха цветёт,
Какой же,  у неё – приятный запах.
Какие же признания звучат,
Не только на допросах после пыток,
Любовь не ждёт судьи и палача,
Когда душа, сама, для чувств раскрыта.
Ведь истина – у каждого, своя,
С доносом ли, с поэмой – на бумаге,
Глядит голодной стаей воронья,
На тело неостывшее в овраге,
И слушает признания юнцов,
Джульетою, взволнованно, с балкона,
Она течёт меж хижин и дворцов,
Она, свечой, мерцает под иконой.
Но часто наливает в чашу яд,
                До срока,
…не всегда, врагу народа,
А над оврагом – жизни, аромат
И хохот
            отъезжающего взвода.  7.09.2012г.
 
МИХАИЛ ВЭЙ.
                ОСЕННИЕ СЕРЕНАДЫ.
Я ветви, чувствую,   
…увы,
Корней, давно, не ощущая,
Бесцельно душу развращая,
Есть тело, но… без головы.
И ни волхвов и ни даров,
Всё время – пьянки без похмелья,
Желанья, без:
                монахом, в келье,   
                Душе, найти, достойный кров.
Одни – публичные дома,
Одни – Чикаго и Нью-Орки,
Выходит девка из-за шторки:
В постели – женщина-чума.
И мне, её, не нужно, глаз,
                Не нужно слов,
… - «Берись за дело»,
Два безголово-голых тела
Сплелись, ветвями, в сотый раз.
А ток бежит по проводам,
И свет то вспыхнет, то погаснет,
И ничего-то нет ужасней,
Чем эти монстры-города.
Где поистрачено начало,
Вернее, с тем началом, связь,
И в чистоте бывает грязь,
Пусть, даже и… под одеялом.
Совсем не слышно серенад,
И остеклённые балконы
Не прорисуют образ донны,
И лишь, кровавый листопад
               Напоминает: осень – нынче,
А там и снежная зима,
Всё улетает, без… ума,
                Как будто бы ,  …на крыльях птичьих.
Какой бы выкроить расклад,
Но… в безголовье – много истин,
Не впечатляет, ярких листьев,
                Почти безумный листопад.
А не рвануть ли за предел
                Бетонной крепости разврата?
И до рассвета, виновато,
Взирать на свет небесных тел.
И вдруг, почувствовать, что корни,
Ну, да: проникли в почву, и…
Поймёшь: всю жизнь, что, для любви,
Ты оставался посторонним,
                Все эти глупые «полста»
                Безумных лет,
… «полста» и с «гаком»,
Рвануть бы нужно, впрямь,
…однако,
                Мотор, заглушишь, у моста,
Закуришь и… опять – в Чикаго,
- «Ты, что: особенный»?
- «Да нет»,
Зажжётся свет, погаснет свет,
Пером царапаешь бумагу,
             С шуршанье листьев в унисон,
И строишь, из себя, поэта,
Но нет ни мысли, ни сюжета,
И жизнь – похожая на сон,
                Однообразна, если, даже,
                В ней избы – в сотни этажей,
Но ветки – голые, уже,
И почему-то – в чёрной саже.
Чужого саксофона медь,
                Пусть, далека,
                Но… громогласно,
                Внушить готова: «Жизнь – прекрасна»,
Вот, убедиться бы: успеть.
А шторка – в трепете, опять,
И хрип доносится до слуха,
Выходит голая старуха,
И не воротишь, время, вспять.
Рука потянется к кресту,
Рвануть: пытаешься, к природе,
И газанул, «по полной», вроде,
Куда? Конечно же к мосту.
Но ни моста и ни креста,
А только – пропасть, что бездонна,
А вслед, платочком, машет донна,
Которой, явно: больше – «ста». 7.09.2012г.
 
Крушение «Титаника», не самая глобальная катастрофа и событие в истории человечества, но она явилась дурной приметой: неким символом предстоящих жесточайших событий, которыми ознаменовалась первая половина двадцатого века, наверное именно поэтому многие художники, так часто используют в своём творчестве образ этого судна, гибель которого стала голосом новой «касандры».
               
 МИХАИЛ ВЭЙ.
                НЫРЯЛЬЩИКИ.
Остановок не будет, не жди пересадок,
Если нос, корабельный, глядит в небеса,
Массу сплетен рождая, не меньше – загадок,
За какие-то два, ну, четыре часа,
И круги на воде разойдутся, а крики:
                «Помогите, спасите», сотрутся в момент,
И свидетелей, после, рассеются лики,
Оставляя, лишь образы, для… кинолент.
Утонувшие  буквы,  названья: «Титаник»,
                Не пора ли: забыть, но покажется, вдруг:
Это – ТЫ, на борту, и твоя, в океане,
                Смерть, с насмешкой глядит на спасательный круг.
И в воде ледяной, посиневшие губы,
Всё, что могут изречь, лишь: «Спаси! Сох-ра-ни»,
И ты гасишь экран, выходя из «ютюба»,
Чтоб вернуться в реально – текущие дни,
Где, трагедий масштаб, умножающий страхи,
Заставлял: прокричать, не однажды: «Тону»!
Сколько ж раз: избегал, обозначенной плахи,
И казалось бредёшь, что по самому дну.
Капитаны, людей, поимённо не знают,
Слишком много забот намоталось на винт,
Капитан, это вам – не водитель трамвая,
Даже, пусть,  руководство, даётся в кредит.   
«Капитан – это Бог», - говорят пассажиры
Но не те: для кого загружались плоты,
И которые, попросту: бесятся с жиру,
Эти, точно, спасутся, но только, не ты.
Здесь – совсем, не кино, здесь,  реальные – волны,
И реальная – течь и реальная – мгла,
Слышишь крик капитана, встревоженный: «Полный:
                Полный ход»,
но удача, по «полной», прошла,
Крысы, первыми, борт, оставляют: …на Запад,
                На Восток, да не важно: сбегают куда,
Эти твари, погибели, чувствуют, запах,
Ну, а нам говорят: «Под ногами, вода,
                Не должна вас пугать,
…проржавевшее днище:
                Разве – повод для паники,
вспомни «авось»:
                Он не раз выручал, даже в бури, дружище,
Ни однажды, одежда, промокнув насквозь,
                Высыхала,
…наплюй на дырявые боты,
Вновь, вода, поднялась? Стало трудно дышать?
Не дыши, оцени:  это ж – шанс для полёта,
Без обувки, наверх, устремится душа.
И не будет нужды,  векселей кредиторов,
И обиженных глаз постаревшей жены».
Наш «Титаник» плывёт, но… в пространстве открытом –
                Если, люди – балласт, то они не нужны».
……………………………………………………………………………..
Уповать на «Авось», полагаясь на Бога,
Умоляя: «Спаси», с посинением губ –
                Несерьёзно,
и ты, плюнув на… безнадёгу,
В виртуальности тонешь, ныряя, в  «ютюб».     9.09.2011г.
               
 МИХАИЛ ВЭЙ.
               ТАЙНА ОДНОГО ЗАХОРОНЕНИЯ НА КЛАДБИЩЕ СМОЛЕНСКОМ
                ИЛИ ЯВЛЕНИЯ БЛАЖЕННОЙ КСЕНИИ
                (из серии «Легенды и Мифы Васильевского острова»)

От шагов по коридору
Нет волнений в новостях:
Никуда не делся город,
Медный грош – опять, пустяк,
Он истратится, как, впрочем
И червонец золотой,
День, зимой – всегда, короче,
Кто сказал, что гроб – пустой?
Что, его, когда достали:
Никого-то в нём и нет,
Но решили: скрыть детали
Превращённые в секрет,
Дескать, даже и не вскрыли
                Гроб с блаженной,
…а зачем?
Ну, чуть-чуть переместили,
Вновь, продолжив торг свечей,
Как всегда, целуют стены
                Прихожане,
…всем  помочь:
                Сможет Ксения,
…(б-л-а-ж-е-н-н-о-й
                Называют божью дочь),
Просят, часто, даже, чтобы
                Потемнела седина,
Но… ушла она из гроба,
Ночь, когда, была темна.
Чтоб во мраке раствориться,
На-дое-ло слышать: «ДАЙ»,
Словно в северной столице,
Что не личность – то беда,
От ума – сплошное горе,
Но не лучше – без… ума,
Доктора излечат хвори,
                Ваши,  но… не за дарма,
Не отделаешься медью:
«Дай пригоршню золотых»,
И советуют соседи:
«Не врачей ищи:    святых.
На погосте, у Смоленки
                Есть целительницы гроб,
Приклони свои коленки,
Напиши записку,
…чтоб…»,
…- «Чтобы: что? Хотелось знать бы,
Много  - всех, а я – одна,
Громко плачет, после свадьбы,
Мужем битая жена.
Кто-то просит: конкурента
                Посуровей наказать,
Всем подай, одномоментно,
                То да сё,
…открыть глаза,
                Значит, нужно,
…прежде, мощи
                В плоть, живую, обернуть,
Умереть, гораздо проще,
Воскресать – такая: жуть
                И врагу не пожелаю:
Вот, где – истинная боль.
Всё стерпела: вновь, цела – я,
…Время дня скрутилось в ноль:
Ночь.
…Горит, фонарь горбатый,
Тот же – город, да не тот,
Здесь, не сыщешь виноватых,
Здесь, никто не разберёт:
                Делать, что?
…старуху, видя,
               Поднимают на смех: «Мать,
Да, тебя, в таком прикиде
Ни менты не станут брать,
                Ни жлобы из псих-больницы,
Ты похожа на чуму»,
…Что же с городом творится?
Люди, нынче, почему –
                Богачи на безразличье?
Состраданье – не в чести,
Продаётся честь девичья,
…Нечестивость, отвести,
                Кто-нибудь, хотя бы, должен.
Для блаженной – масса дел,
Мощи, стянутые кожей,
                Попадают под прицел
                Взглядов, слишком нелюдимых:
«Денег нет? Так,  ты – никто,
Ковыляй, старуха, мимо»,
Но… покажешь золотой,
                Ты, червонец: «Мать, родная,
Что желаешь? Что подать»?   
…Всё-то вижу, всё-то знаю,
Только, лучше бы: не знать.
Стали многие: креститься,
Отдавая, моде, дань,
Но библейской и страницы
                Не прочтя,
- «Отстань, отвянь»,
Все-то – умники и все-то,
                Хорошо, желают: жить,
Эти дети – интернета,
Говоря: «К чему…  блажить
И печалиться о ближнем,
Пусть на кладбище идёт
               Тот, по жизни, кто – обижен»,
- «Кто ж – унижен»?
Наш народ:
неудачники – Емели,
Да Ивашки – дураки,
Те, кто хапнуть не успели
                Не червонцы:
.. ме-дя-ки,
             Кто и те, имеет редко,
Ни работы, ни угла,
Что такое – «пятилетка»?
Это – прошлые дела.
В прошлом – пахарь, токарь – в прошлом,
В прошлом – старший инженер,
А теперь: «Подайте грошик,
                Господин – товарищ – сэр».
А вокруг – огни цветные,
                В сумасшествии реклам,
Словно кочки островные:
                В стороне от жутких драм.
Режиссёр, уснул, небесный:
«Ты, там, Ксень, подсуетись,
Что-то многим стало тесно,
                Горожанам,
…в нашу высь
                Не глядят, ослепнув будто
                От червонного дерьма.
Ночь – глупа: мудрее – утро»,
…Бог уснул; огни, дома
                Загасили,
…для «блаженной»
                Открывается простор,
                Сквозь большие перемены,
Впрочем, занят сквер и двор
                Уплотнительной застройкой,
У костров сидят бомжи,
И аптечною настойкой
                Поминают чью-то жизнь,
                Завершённую до срока,
А земля – совсем, не пух,
Сколько ж – их: ушедших? СКОЛЬКО?
Ослабевший русский дух,
                В окруженье иноверцев,
                Ждёт от Ксении чудес:
«У тебя – большое сердце,
Всем печально станет без:
                Без блаженного пригляда,
                Без шагов надежд,
…ты – ГДЕ?
Сохранить бы город надо
                От хапуг и от невежд.
                От червонной лихорадки,
Помоги же: по-мо-ги».
- «Не горюй, поэт – мой сладкий».
Вот, уже, звучат шаги.
От шагов, по коридору,
Раздающихся во мгле,
Будто бы светлеет город,
Да и нА сердце – теплей.
Взгляд, сквозь дрёму, ощущаю,
                На себе,
…должно быть – блажь,
Ну, а может: посещает,
В самом деле, город наш      
Сердобольная в платочке
               Семеня невдалеке,
Чтоб, стихов, писались, строчки,
                Здесь, на русском языке.
Горемыке, чтобы, в чайных,
Не бранили б белый свет,
………………………………………………….
Не раскроет, город, тайны:
Гроб… пустует… или… нет. 19.09.2012 
   
 МИХАИЛ ВЭЙ.
                КРАСОТА ПО-РУССКИ. 
Эх, Россия, страна – непоняток,
Ты горюешь всегда от ума,
В грязных лужах плывут из-под пяток,
Отраженьями морщась, дома.
Ищешь смыслы какие-то вечно,
Или святость решив обрести,
Крестный ход посылаешь навстречу
                Тёмным силам,
свой крест пронести,
                Сквозь года, тяжеленный – непросто,
Твой хребет,  постоянные,  гнут,
                На кресте восседая, прохвосты,
Применяя то палку, то кнут.
Псих-больницы – кругом, да остроги,
За решётками, лишь, купола
                Заставляют подумать о Боге,
Чтоб взаправду с ума не сошла,
Чтоб строптиво оскалившись, чада
                Не сбегали, твои, за рубеж,
Ну и  всё-таки, плакать, не надо,
                Государству великих надежд.
Не распалась Россия на части,
Утопая в китайских вещах,
Если нет настоящего счастья,
Можно искренне пообещать.
Ври… с три короба: хуже не будет
                От красивой и сказочной лжи,
Не впервой, самым преданным людям:
За дворцы, принимать миражи.     19.09.2012г.

МИХАИЛ ВЭЙ.
                СТАНИОННЫЙ СМОТРИТЕЛЬ.
Тюремный врач, нимало, повидал,
                На этом свете судеб,
…боль чужих,
 Становится роднёй, почти всегда,
Но кто попросит: «Доктор, расскажи»?
Делить, приятней, радость на двоих,
А на троих пить водку за углом,
Как говорится: быть, среди своих,
                Не чужаком,
…премногим повезло
                Гораздо больше,
раны ножевой,
              Не приходилось, если зашивать,
… «Ответьте, доктор, я – ещё, живой, -
                Сквозь стон звучат тревожные слова.
Гремят замки: металл, бетон, металл,
                Опять – бетон, тюремные срока,
Тюремный врач,   «Устал  я, - прошептал:
                Через решётки, видеть облака.
Устал смотреть на бесконечный страх
                В глазах бесправной, бледной «шестерни».
…Тюрьма, в ночи, похожа на вокзал,
Когда во тьме тюремные огни
                Терзают душу: не определить:
Услышишь ли побудочный звонок,
Когда не знаешь встретит ли вдали,
В слезах – старушка, фразою: «Сынок».
Но кто-то должен: быть в тюрьме врачом,
Убийце помощь, чтобы, оказать,
Как трудно: оставаться не при чём,
Когда вся жизнь
                похожа на вокзал. 21.09.2012г.
               
               
МИХАИЛ ВЭЙ.
                КРОВЬ ИЗ-ПОД КОРОНЫ.
Блеск утратит корона, когда Клеопатра
Слышит речь иноземцев у царских палат,
Лишь затылок заметив сбежавшего фарта,
И звенит, за дверьми, кровостосчный булат.
И величью взамен, непривычного страха,
По спине потечёт холодок под парчой,
Ты других приглашала, недавно, на плаху,
После казни чужой, говорить с палачом,
                Можно, если не вечность, то долго – придолго,
Ведь на шее надёжно сидит голова,
А теперь ты умрёшь, никаких – диалогов,
Синева, на лице, исключает слова.
И поспешно: пока, палачи – не при деле,
Ты попросишь, змею, чтоб тебе принесли,
Как же быстро амбиции , вдруг, поредели,
Этот грустный пример, вспоминать, короли
                Будут после, ни раз:
…Робеспьер или Кромвель,
                Если скажут: «Пора: ваша власть – во вчера»,
Ничего, от неё, не останется, кроме
                Головы, отлетающей  от… топора.
Но корону надев, даже мысли об этом,
Не мелькнёт в голове, что ликует под ней,
И на царском дворе в золотую карету,
Кучера запрягают спокойных коней.
Где – Людовик, где – Карл, Где – царица Египта?
Цепко будущность прячет секреты свои
И корона сверкает кровавым кредитом,
До расстрела в подвале всей царской семьи.
Заговорщики спят, револьвер не заряжен,
И Столыпин – живой, и Распутин – живой,
Не грохочут снаряды, немецкие, даже,
На полях, разрыхлённых войной мировой.
За корону в России поднимали бокалы,
Свято веря, что Боже царя сохранит,
И не думали:  стены, что, будут подвала
Густо залиты кровью расстрелянных здесь.
Чтоб смертельный, на том, не закончился график,
Власть и ныне подвержена грозным судам,
В новом веке застрелен  полковник Кадафи,
И повешен в Ираке пленённый Хуссейн.  18.09.2012г

               
 МИХАИЛ ВЭЙ.
                ПЕРЕЛИСТЫВАЯ ПРОШЛОЕ.
Вся жизнь текущею строкой
Летит с единственным вопросом:
Кто – ты такой? Кто – ты такой,
                За папиросой, папиросу,
                Курящий,
Пьющий, даже, пусть,
                Не каждый день, но всё же пьющий?
Что грех – на этом свете, грусть,
                Умом, хотя, осознающий,
Но часто, выть: готов почти,
От мыслей – самобичеванья,
Мне говорил отец: «Учись,
Познанья – это путь к признанью»
Но кто захочет признавать,
Меня, с вопросом без ответа,
Чьи стихотворные слова –
                Почти удавка для  поэта.
Из них не выстроить избы,
Кастрюлю не наполнить ими,
На фонаре, вишу, судьбы,
                Пьянущий-вдрызг,
… услышу имя,
                Своё,
но… кличут не меня:
Какого-то крутого «перца»,
И дым, табачный, без огня,
                Всё глубже проедает сердце,
                Давно уставшее, стуча,
                С вопросом  каждый день мириться,
И неспособный отвечать,
                Услышав: «Это – что: за птица»?
                Опять, сырой асфальт топчу
Шагами жизнь свою листая,
И никуда не полечу,
Глядящий вслед осенней стае. 23.09.2012г. 
               
МИХАИЛ ВЭЙ.
                ЖЕНЩИНА В БЕЛОМ.
Я слышу звон заржавленных цепей,
А следом стон-тревоги в крике чаек,
Жена ворчит: «Ты, водку-то, не пей»,
Но боль унять – непросто: просто… чаем.
Вновь выедает невская волна,
                Морщины, на израненном граните,
Не лучши-е, в России,  времена
                Переживает славный город Питер.
И было б легче, где-то: в стороне,
              От общей боли, вовсе, не серчая,   
                Слова любви нашёптывать жене,
И добавлять, малину, в чашку с чаем.
… «Цена словам, сошедшим с языка,
                И растворённым в строчке стихотворной, -
                Мне говорят: Совсем, не велика,
И без стихов, нимало – краски чёрной.
Не гуталинь  израненную даль,
Смердит страна, давно уже без ваксы»,
…Легко забыть вселенскую печаль,
Но, вновь, растут на всё, безбожно таксы.
Жизнь дешевеет, хлеб подорожал,
                Леченье и ученье,
… - «Тише, тише,
Смотри: в одеждах белых, госпожа,
Без крыльев, опустилась прямо с крыши.
Бродягу, подзаборного, накрыв,
                Таким же белоснежным покрывалом,
Припрятав тело, будто бы нарыв,
И нет бомжа, как будто не бывало».
А я боюсь: однажды, на страну,
Что эта дама саван, свой, накинет,
«Налей сто граммов», - всё-таки, жену
                Уговорю,
…«За Родину, за сына, -
                Провозглашу, почти – нелепый тост:
                За город мой, где холодно, как в склепе»,
…Но тётка, в белом, встанет в полный рост,
И перетянет, горло,
                ржавой
                цепью.  22.09.2012г.
               
 МИХАИЛ ВЭЙ.
                ОТРЕЧЕНИЕ ОТ ТИШИНЫ.   
Не страшна тишина, в тишине –
                Страшно, если ты, в ней – не один,
                А за окнами кружится снег,
                И предлинная ночь,  впереди,
                Ожидает,
но… по-го-во-рить,
                Ты не хочешь, не хочет она,
И обида такая -  внутри:
С ней в сравненье песочек – стена.
Даже, пусть, кирпичи – в пять рядов,
Или полуметровый – бетон,
И молчание тянется ДО…
                Бесконечности,
…вырваться: стон,
                Так и просится, но… тишина
                Утопает в табачном дыму,
Нужно выспаться, но… не до сна,
…В тишине, хорошо, одному
                Оставаясь надеяться: всё ж,
Утро всех вечеров – мудреней
И ты женщину, точно, вернёшь:
Ты ещё побеседуешь с ней.
И румянец, на щёчках, заря
                Скроет,
…в комнату, через окно,
                Пробираясь,
…любовь: говорят –
Всех размолвок – сильней, всё равно.
Говорят, ну и пусть: говорят,
Говорить, можно, тысячу раз,
Вот, в окно, постучалась заря,
Только, в комнате свет не погас.
И не вскрыта бутылка с вином,
Разве – важно: чья в этом – вина,
Снегопад захирел за окном,
Но как прежде, страшна – тишина.
В ней мороз – окончания без,
В ней зима без прихода весны,
Словно голос замёрзший исчез,
Заблудившись в лесу – тишины.
Словно не было этой зари,
И совместного, прежде, житья,
«Ну, пожалуйста, за-го-во-ри , -
                Просит кто-то: по-моему – я. 22.09.2012г.

МИХАИЛ ВЭЙ.
              ПУТЬ В СЕРЫХ ТОНАХ.
(На последнем занятии школы поэтического мастерства, было дано задание выбрать один из всех существующих цветов и дать возможность читателю ощутить присутствие этого оттенка. Задание оказалось столь сложным, что как мне кажется, и самому преподавателю не удалось в полной мере выполнить данное задание. Есть над чем работать.)
Когда душа столкнётся с тупиком,
А тело станет, тут же, остывать,
Подумаешь: «Каким же: дураком,
                Быть можно,
чтобы, попусту, слова
                Протратить, отправляя в никуда,
                И не оставив ни одной главы,
                Увидеть представителей суда,
                Судить  привыкших, только, неживых».
…Но ты – живой, и стелется туман,
              Как  волчья шерсть, на линиях пути,
                Ты крутишь руль,
…высотные дома,
                Вдоль трассы не мелькают,
…докатить:
                Обязан,
…населённый пункт, уже,
                Твой навигатор принял, час назад,
                В уютном, освещённом гараже,
А сотни вёрст, туманных – это ад,
И фары упираясь, светом, в них,
Глазам подобно, слепнут, не поняв,
В местах, сейчас, находятся каких,
Ночь не настала, но не стало дня.
И небо, тучи низко уронив,
                Почти на крышу, выкрало цвета,
Вот так же, в пустоте, за днями, дни
                Проносятся, под куполом зонта,
                И без зонта,
…ты, что-то говоря,
                Пытаешься бесцветно юморить,
Не вызвав смеха, лез из кожи зря,
Дверь отворил и снова затворил:
Зашёл и вышел, вновь зашёл и вновь,
Выходишь с не цветной своей душой,
Бывает ли: бесцветною, любовь,
Когда, прочтя твой серенький стишок,
                Предмет любви, вздыхая, скажет: «Что ж…»,
И обнажившись свалится в постель,
И тело, ты, холодное, помнёшь,
Жаль средства не оправдывают цель.
…Дорога обозначит поворот,
И волки превратятся в жалких крыс,
Туман, ещё, щетинистый живёт,
               Но опустившись, трусовато, вниз.
А ты… ж-и-в-ё-ш-ь ли, если в тупике –
                Взлохмоченность души давным-давно?
«День ушмыгнул», - напишешь в дневнике,
И самому покажется смешной
                Немногословность автора строки,
Два цвета: белый с чёрным слил туман,
                Перемешав,
…Такие дневники
                Ни горя не несут и ни ума.
Но сгинул день, другой и много дней,
                И много однотонных скучных лет,
И вот, уже ты -  жизни этой, вне,
И крематорий вычленил скелет,
Из мягких тканей, отделив, доев
                И сам скелет,  затем, своим огнём,
Лишь прах, взлетая места, даже не,
Найти не сможет, но душа-то – в нём.
Ведь, цвет – один, любого тупика,
И пусть, уже, совсем тумана нет,
И без него, зелёная тоска,
Приобретает тусклый, серый цвет. 10.10.2012г.

МИХАИЛ ВЭЙ.
                НЕ ПО ШАБЛОНУ.
Других времён не будет:
…времена
               Отведены, для каждого, свои,
Пусть, даже в них, свирепствует война:
              Закончилась одна, опять – бои.
Опять, трубы походной, медный вой
Желанье дарит: спрятаться за бронь,
Страх ощущает каждый: кто – живой,
И лишь безумцы прыгают   в огонь.
Безудержно, при этом, хохоча,
От пяток прогорев до головы,
Не нужно ни врача, ни палача
Для смельчаков, что в списке неживых,
                Свои, обозначают имена,
Безумство, возведя, СВОЁ, на крест,
Под вздохи старцев: «Что – за времена:
Покоя нет для наших буйных мест».
…Моя эпоха выжрала царей,
И от вождей корону отняла,
И на горбах погасших фонарей,
Качала охладевшие тела.
На брата – брат, а дети – на отцов,
Под звон клинков, под возглас: «Вашу мать»!
Дыханье ветра брызгало в лицо,
Приказом: перемены принимать
                И понимать,
но… как же: не привык,
                Ты если, к беспощадности такой?
А колокольный, вырванный язык
                Изображал немыслимый покой.
Сбивали с куполов, когда, кресты,
          В чём заключалась и какая – суть?
И отвечали: «Жалкий винтик – ты»,
Тебя, стараясь, в гайку завернуть.
Но осуждать – нетрудно и плевок,
                На крышку гроба – подвиг ли? Ответь,
Легко сказать про Родину – «совок»,
Где с торжеством разгуливала смерть.
Где – лагеря, где вырыли канал,
                Бездонный, только с помощью лопат,
Я этого не видел и не знал,
Под танк не лез с вязанкою гранат,
                Из праха восставая в полный рост.
Я жил в пространстве, где царил покой,
Из лодки, проплывая между звёзд,
                Пытался зачерпнуть звезду рукой.
Там люди были, нА душу, щедрей,
Отец, ладонью, пот со лба стирал,
                Под вечер,
чтоб проснувшись на заре,
Вновь уходить на поиски горба.
Колосья золотились на стеблях,
Тупились от ненужности клинки,
А вот теперь, в безлюдье, на полях,
По пояс, даже, выше – сорняки.
И в них, ржавея, дремлют трактора,
И люди стали сорною травой,
И на земле, чеченской, умирать
Совсем не хочет юноша живой.
Я постарел, не зря ж опять брюзжу,
Возможно зря расхаяв новый век,
Себя ищу,
…увы,  не нахожу,
Лишь звёзды опалённые, на снег,
                Упавшие, несут  горелый дух,
А дети убегают из страны,
В котле, последний, варится петух,
Властям же, словно «с гуся»: хоть бы – хны.
Других времён чернеет полоса,
Я к ней бреду в полнейшей темноте,
Лишь седины, налёт на волосах,
Иных, уж, нет,  и водку пью за тех:
За тех, которых помню и люблю,
Сказать: «Любил», не властен – мой язык,
Стучусь к соседям в двери: к чёрту шлют:
«Ведь, ты: старик не выбился в «ТУЗЫ»,
И не причастен к касте козырей,
Ты не из наших признанных «катал»,
…Куда не ткнусь повсюду – створ дверей:
Сплошной, непробиваемый – металл.
Но точно знаю: через много лет,
                Сегодняшняя, скажет, детвора:
«Плохих времён, на свете, просто нет»
И вспомнят про прекрасное вчера.
И лишних и потерянных людей,
Не может быть, как гайку не крути,
Пусть, даже, повсеместный – «беспредел»,
И на горбу непросто крест нести.
И пусть, тебя, в безумстве обвинят,
Лишь, усмехнёшься, слыша эту ложь,
И оглянувшись, в старости, назад,
Свою эпоху, лучшей, назовёшь.
Ручей – неиссякаем, временной,
В нём утонули вздохи неудач,
Во временах, что стали стариной,
Ты слышишь: как звенит
                футбольный мяч. 11.10.2012г.

МИХАИЛ ВЭЙ.
                МЫ ТАК ПРИВЫКЛИ: СТРОИТЬ НА КОСТЯХ. 
«Вчера в вечерней программе «Эха Москвы» я слушал, как известный  советский комментатор, а ныне один из руководителей российской федерации фигурного  катания Сергей Конаныхин с упоением рассказывал  о строительстве ледовых дворцов для проведения  сочинской олимпиады 2014года, а забравшись в контакт, увидел уже ставшим привычным, в наши дни, обращении помочь деньгами для спасения жизни ребёнка и две эти информации соединившись воедино, как-то больно скребанули моё сердце и заставили написать данное стихотворение.

Мы возведём ледовые дворцы
                В суб-тро-пи-ках,
…поскольку, наплевать,
Что неспособны: слёз, сдержать отцы,
И не одна, свои, проклятья, мать
                Прокрикивает в сторону кремля:
                «Дитя не лечат, требуя: «Плати»!
Ведь, средства, все, уходят спорта, для
                Раз-ви-тия,
и…    воплями, в сети,
                Звучат слова: «Спасите малыша»!
…Всё выше вырастает стадион,
Смотри: какая – русская душа,
Для нас – копейка, лишний миллион
                И лишний гробик: ТЫСЯЧИ ГРОБОВ:
Три – годика, четыре, восемь – лет,
Но не твоя: чужая –  эта боль,
Не твой малыш оставил белый свет.
Могилы закатают и зальют,
Чем – не каток: ах, как скользят коньки,
И загремит торжественный салют,
Иваны – мы, но, ведь, не дураки.
Не д-у-р-а-к-и: всё делаем с умом,
«Лёд – крепче, - уверяют: на костях»,
Но почему-то, в горле – вечно, ком
И «жесть», сплошная – в свежих новостях.
Чужая боль, чужая  детвора,
Ни твой, ни мой, пока, туманят взгляд,
Сказал поэт, что наша жизнь – игра,
Ура, ура – огням олимпиад.
Свечи, не замечаем, огонёк,
Для гостя – ВСЁ: у нас так повелось,
На финишной черте стальной конёк,
Со льдом, перерезает, вместе, кость.
…Да, широченна – русская душа,
Смотри: как слёзы катятся из глаз,
Когда отец глядит на малыша
                Жи-во-го, но уже, в последний раз. 11.10.2012г
 
Сегодняшняя власть любит упрекать современных художников, неравнодушных к событиям происходящим в России, за чуть ли не повальное проявление «чернухи» в своём творчестве, прекрасно понимая, что эта самая чернуха берёт начало от традиций русской, да и мировой литературы в своём противостояние несправедливости практически почти во всех художественных направлениях и имеет определённое название: «критический реализм». В противовес которому власть-придержащие пытаются противопоставить телевизионное оплёвывание советского прошлого, щедро финансируя тех художников, которые иногда очень талантливо раскручивают данный исторический период , не соглашаясь с принципом, что художник должен быть голодным, тем более что бросать камни в сторону прошедшего всегда легче, так как большинство свидетелей той эпохи уже отправилось в мир иной, а оставшиеся старики уже многое подзабыли, что же касается молодёжи, то она нередко воспринимает многие домыслы за действительность. Нет,  я вовсе не пытаюсь сказать, что всё в таких произведениях кино и литературы - чистая ложь, во многом они – правдивы, но правдивы с точки зрения тех кто пострадал во времена СССР, а не тех, для кого утрата Советского Союза явилась личной человеческой трагедией. Конечно, истина всегда лежит где-то посередине, а потому я и не пытаюсь назвать своё творчество самым справедливым, мне просто хотелось бы, чтобы кто-то попробовал взглянуть на мир моими глазами.
 МИХАИЛ ВЭЙ.
                СУД ИДЁТ.
                (диптих)
 Часть первая:
По лучу устремляясь в небесную высь,
Я свободы скорее всего захочу,
Услыхав: «Получи приговор»,
…получу,
Понимая, тюрьма – никакая, не жизнь.
Вор – в законе смеётся: «Но я то живу,
И другие живут, потому-то не вой,
Стань своим, даже, если нисколько – не свой,
И уже, никогда, не увидишь Москву.
Нет того: кто бы не был совсем ни при чём,
Подставляй, под иглу, оголённость плеча,
И стихи почитай, как горела свеча,
                На столе,
…и не чувствоавал: как горячо
                Было пальцам в попытке: огонь придушить,
Ты когда задыхался от смрада тюрьмы,
Ведь, в тюрьме – тоже, люди: не изверги – мы,
Ты поэт? Так, давай: и про нас напиши.
Напиши о суде, что идёт и идёт,
Чтоб зазря не сжигался дрожащий фитиль,
И не верь: о правах существует что «биль»:
                О правах человека:
ты ж – не… идиот,
Ведь не глуп же, чтоб верить глубокой брехне:
Всё условно: судья, прокурор, адвокат,
А порою, условен – военный парад,
И на нарах, сидит, победитель в войне.
А какой-нибудь жалкий червяк тыловой,
Ордена нацепляя на грудь сюртука,
В жизни нежится, будто бы на облаках,
Но ты – всё-таки, жив и напрасно не вой».
……………………………………………………………………….
Ничего не отвечу,  и что отвечать,
Если он исключил, даже слабое «Но»,
Да и в камере стало темно-притемно,
На столе, до нуля, отрыдалась свеча.
И широты, с долготами, шарик земной
                Обрядили в сплошную тюремную клеть,
Мы рождаемся, чтобы, за ней, околеть,
Смерть войдёт и прикажет: «Ступайте за мной».
А словечко «свобода», напрасно, сластит
             Нам, сознанье, рождая нелепые сны,
Мы прощения просим, не зная вины,
Чтоб услышать: «Господь, не-при-мен-но, простит».
 
Часть вторая:

Суд идёт, и шелест мантий
            Превращает воздух в страх,
И не вызовет симпатий
          Беглый раб, министр, монарх,
Если слово «подсудимый»,
Личность, вдруг, приобрела,
Все, твои заслуги, мимо,
                Проплывают,
и… дела
Из распухших папок молчных,
Резкий голос обретут,
Приговор, неправомочным,
                Может быть,
а может: точным,
Всё решает, только, суд.
Молоток, судейский,  грохнет,
                Призывая к тишине,
Не хохочут скоморохи,
Фармацевты, из аптек,
                Предлагают, валерьяну,
                Слабонервным, закупить,
Дело кажется туманным,
Но… всегда найдётся нить:
Чем доносы – не зацепка?
Подсудимый, словно мышь –
                В мышеловке,
…держит, крепко,
                В ней, пружина,
и… в Париж,
            Гильотину  просят, срочно,
Нож тяжёлый в позвонок,
                Шейный, вновь, нацелен точно,
Вскрикнет женщина: «Сынок»!
А другая в Иудее,
Точно так же верещит,
Ведь, какому-то еврею
                Скажет стряпчий: «Крест тащи
                На Голгофу,
и… терновый,   
Водрузи, на лоб, венец»,
Что убить: способно, слово,
                И не ведает Творец,
                На земле, в любом наречье,
Где полным полно иуд,
Суд, поскольку, человечий –
                Далеко, не божий суд.
Провод тянется колючий
Опоясав шар земной,
И уже весенний лучик,
Пробирается в окно,
Между прутьями стальными,
Над  наколками глумясь,
Изнасилован,  блатными,
Просвещённый светлый князь,
- «Ты, закону, был послушным,
Как же в камеру попал?
Потерзай лопатой сушу:
Нужен, Родине, канал,
                Для открытья судоходства,
                Если ты – народный враг»,
Суд плюёт на благородство
                Добродетельность,
…в ГУЛаГ,
              Загоняя миллионы,
Генерал утратит стать,
Слыша голос монотонный:
                «Суд идёт»,
…и нужно, встать,
                В полный рост, а плечи гнутся,
                Послужившие стране,
                Обещавшего вернуться,
                До войны, своей жене.
Он вернулся и с победой
И с осколками в груди,
Сколько ж горюшка отведал,
Сколько будет впереди?
Победителей не судят?
                Это  жуткое враньё,
                Каждый раз, внушают людям,
Ведь тюремное шмотьё:
                Вот – оно: ушанка, ватник,
- «Становись, касатик, в строй,
Утверждать – совсем, некстати,
                За решёткой: что герой –
                Ты, Советского Союза,
Мимо, подвиги, ушей,
                Просвистят,
…вчера, от пуза,
                Жрал, …корми, сегодня, вшей».
…Мы молчим, а за молчанье,
                Разве, судят?
…СУД …ИДЁТ,
…Приговор: прошу вниманья,
Осуждаю …ВЕСЬ… народ,
И себя, за то, что молча,
                Простоял среди руин
                Государства:
…страшно, очень,
Будто я: такой – один.
Будто самый – виноватый
В расчленение страны,
Плоть, озябшая, под ватой,
                Тащит крест СВОЕЙ вины.
А стихи, как оправданье,
Лишь,  на пламя масло льют,
- «Замолчи, поэт, вниманье,
                Встать»!
Встаю. Ну, где же суд?
Чем вину свою измерить,
Как зажечь потухший взгляд?
Кости гибнущих империй,
                Под копытами, трещат.
Замелькают предков лица,
Под безумный хор – лопат
И захочется взмолиться:
«Я ни в чём не виноват,
Душегубом, ибо, не был,
Так какой же я – блатной»?
Но совсем чужое небо –
                Над разграбленной страной.
Кто-то крикнет: «Без «пол-банки»,
                Не уедешь далеко»,
И проносятся тачанки,
По лохмотьям облаков. 13.10.2012г.

МИХАИЛ ВЭЙ.
                МЕЖВРЕМЕНЬЕ.
                (диптих)
                «Жить стало: легче, жить стало: веселей»
                И.В.СТАЛИН.

1.ФАНТАЗИИ ХМУРНОГО ОКТЯБРЯ.
(За четыре года своего правления из всех принятых решений президентом Дмитрия Анатольевича Медведева самым заметным явилось сохранение летнего времени, а поскольку в 30-у годы время уже было переведено на час, то в результате подобного решения, мы стали просыпаться вместо положенных семи в пять часов утра. Часовой циферблат часов, конечно можно обмануть, переведя стрелки вручную, а вот природные циклы навряд ли. «Люди привыкают ко всему», - говорят нам, но не спрашивая об этом у нашего организма).
                95-годовщине Великой Октябрьской Революции.
Спать хочется, …осень, а время-то – летнее,
Вот, даже на сон, отобрали права,
…Законники скажут: «Охотник, за сплетнями –
                Поэт, на слова, получивший права.
Едва получив, оперился немедленно,
«Е-2», «Е-4»: гуляет конём,
А если бы, было, допустим: не велено?
Шуршал бы, опять,  деревянным рублём,
Опять, в гастроном, на три улицы очередь,
                Отстаивал, лишь за дешёвым «бухлом»,
Дешёвое – верно, да, только, не очень-то,
                На вкус, без герба с двухголовым орлом.
Опять, шепелявый ГенСек, за наградами,
По шару земному пустился б в турне,
Писака, тебе, Ленинграда, не надо ли?
В другой, совершенно, живём мы стране:
                Как все»,
… - «А как все, почему-то, не хочется»,
Ведь, все – против всех, и любой – за себя,
И всем наплевать на твоё одиночество,
…«Лежит под трамваем отряд октябрят», -
                Врезается, строчкою чёрного юмора,
                Вчерашнее прошлое в память,
- «Но-но:
Снимаются рельсы для чёрного «Бумера»,
А красный трамвай – это псевдо-кино».
Спать хочется, только, не спится, по-прежнему,
И сонное царство ушло во вчера,
«Товарищи, - слышится голосом Брежнева,
                Доклад: Посмотрите: вокруг – шулера».
И даже лекарства – сегодня, поддельные,
Поддельны – мечты, без великих идей,
Да и колбаса, под названьем «Отдельная» -
                Поддельна,
…мне скажут, что о-  че-ре-дей –
                Зато, никаких:
«Разве, только, на кладбище,
Ведь, дохнут, как мухи, теперь старики,
Какую идею, безумную, вам ещё,
                Подбросить, чтоб сдохли, до срока?
…Таких,
Чтоб вроде тебя, правдорубов усатеньких
                Свезти, в крематорий,  ногами – вперёд,
И все позабудут, что было когда-то, там
И фраза: «Великий Советский народ»
                Развалится, так же, как братство вчерашнее,
И прах разнесут полевые ветра,
              Над мёртвой страной, над убитыми пашнями,
Спать: хочется, очень, но не… умирать.
И хочется верить, что по… пробуждению,
Мы станем, хотя бы немного добрей,
Ведь мы же – не злые волчата с рождения,
…Как много фантазий в хмурном октябре,
Под корочкой первого льда, захрустевшего,
                Под парой дешёвых китайских туфлей,
                Моих: че-ло-ве-ка,
                хотя, уцелевшего,
Увы, не сумевшего: жить веселей.  16.10.2012г.
 
2)ПУТЕШЕВСТВИЕ ИЗ ПЕТЕРБУРГА В ЛЕНИНГРАД И ОБРАТНО – 2

В мрачном городе «Пэ», бывшим городом «эЛом»,
Солнце редко живёт, лишь, зайдёт на постой,
И за тучей, скорей, прячет яркое тело,
И не верьте молве, будто город – святой.
И вообще: ни че-му, ни во что, здесь, не верьте,
Ведь в святой красоте – беспросветная фальшь,
И под ангельским ликом скрываются черти,
Потому-то на свой, предпоследний этаж,
Ты торопишься, если добрался до дома:
                Поскорее подняться,
и «Чур не меня», -
                Постоянная фраза, любому – знакома,
…Медный всадник, никак, не пришпорит коня.
Под копытами змеи, числом несусветным,
                Жала высунув, вьются, символикой лет,
Двухголовый орёл, в галерее портретной,
Главным символом ставший, всё хочет: рассвет,
                Отыскать, где-нибудь, в злачно-сером пространстве,
Где поэты блуждали до самой зари,
                Только, в прошлом,
…теперь, в беспробуднейшем пьянстве,
                Не заметят тебя, хоть живи, хоть умри,
                Со-бу-тыль-ни-ки,
и… в обессолнечном эхе,
Не уловят, уже, отметавшийся хрип,
- «Эх, свалить бы,»,
да, только, не сможешь: уехать,
Где родился, приятель, вот там и умри.
И фигура вождя почему-то волнует,
И во снах возникает угар баррикад,
И казацкие шашки, во мраке, бликуют,
Без движенья вперёд, без оглядки назад,
Без блокад, без усталых шагов караула,
                В коридорах дворцовых, в седом октябре,
И сидишь у окна, и взираешь со стула,
Как втекает в Неву многочисленность рек:
Этих «Моек», «Фонтанок», а тучи всё ниже,
И цыплёнок, на Невский, идёт: погулять,
Мимо шествует пьяный, потрёпанный чижик,
Мы, теряемся в этой когорте цыплят,
                В мрачном городе «Пэ» бывшим некогда «эЛом»,
Где за пиршеством зданий теряется суть,
Но душа, словно солнце, зарытая в тело,
Всё же рвётся наружу, в желанье: сверкнуть.  17.10.2012.
 
МИХАИЛ ВЭЙ.
                ПЛОВЕЦ НА ПРИДЕЛЕ СИЛ
Время – всмятку, а было вкрутую,
Для разбивки не нужно ножа,
По бо-ка-лам, часть суши, шестую,
                Разливают,
… ну как убежать?
Можно плыть до мифических штатов,
Если не захлебнёшься в пути,
Ведь, по прежнему  не… виноватых,
Продолжают в  канавах топить,
Что, давно,  не похожи на реки,
Рот наполнит  расхрустанный ил,
Не воскликнуть: Россию, навеки,
Что с пелёнок, уже, полюбил.
Ты, из этих пелёнок, не вырос,
И завёрнутый в них, утони,
Мёртвых тел продолжается вынос,
Не распухшие, вроде, они.
Даже, что то невнятно лопочут,
Прорывается русская речь,
Только смятое время хохочет,
Из-под ног собираясь: утечь.
Ты его не подцепишь ухватом,
До чего ж: о-к-о-я-н-н-ы-е – дни,
С обнулённым своим циферблатом,
- «Невиновный, скорей утони».
Но цепляешься, всё ж, за соломку,
Взглядом пялишься на образа,
Мы, Россию,теряем негромко,
С постоянной оглядкой назад.
Было круто, а нынче  не круто,
И оставшись уже не у дел,
Наш трамвай, что бежал по маршруту,
Заблудившись, совсем, заржавел.
По воде не пойдёшь, как по сУху,
Обращаешься, снова, к творцу:
«Мне бы – капельку русского духа»,
И стекает слеза по лицу,
Крупной каплей, просоленной болью,
Размывающей контур лица,
Не сумевшего справиться с ролью
Не героя, всего лишь пловца. 19.10.2012.

 МИХАИЛ ВЭЙ.       
                РИМСКИЕ КАНИКУЛЫ.
                (диптих)
                1)СЛАВА БЕЗУМНОГО ГОРОДА.
А как, там, Рим?
… сегодня, в Колизее,
                Не льётся кровь, не слышен львиный рык,
По городу иду, как по музею,
- «Сюда смотри; теперь, туда смотри».
Мой римский друг – условный Чаполино,
Меня ведёт по улочкам: «Гляди…»,
Всё – благородно, ни одной причины,
                Для скорби, нет, но… ёкает в груди
                Моторчик – сердца,
вдруг, осознавая,
Что измельчал имперский, прежний дух,
Который, и стараясь, не познаю
Из дряхлых уст безумнейших старух.
Каникул, римских, вечное веселье,
С приходом ночи, меркнет в темноте,
Я, словно Брут, не сплю в своей постели,
Боясь чего-то вспомнить: не успеть.
Вдруг, слышу, Спартака, призыв к атаке,
Как будто, даже, рядом с ним стою,
И в беспробудно-неустанном мраке,
Чужих богов, фигуры узнаю.
Из скорлупы камней, выносят боги,
                На мостовую дышащую плоть,
Центурион, хромает, одноногий,
Свою убогость силясь побороть,
                Какой-то бред, несёт, про легионы:
Они, что, оживают по ночам.
Достану провославную икону,
А где – свеча? Да вот – она: свеча.
А где – имперский дух России прежней?
Империя уходит из-под ног,
Лишь, веру оставляя и надежду:
                «Храни нас, Бог»,
а слышит ли, нас, Бог?
…Мой римский друг, со мной, на пару, водку,
За связь времён, всегда готов: распить,
И промочить подвысохшую глотку:
«Крепка – зараза! Эх:  с ума сойти»!
Но не сошли и вот, ещё, что - странно:
О будущем, трезвея, говорим,
Под хрипловатый голос Челентано,
С балкона глядя на рассветный Рим.
Мы все примкнём к разряду мифологий,
Ажиотаж, уляжется, побед,
Кто вспомнит: про раненья, про ожоги?
Но слава, не померкнет, древних лет.
И реставратор будет: слой за слоем,
Снимать с металла ржавчины налёт,
Но кто из нас был Богом, кто героем,
Навряд ли и наука разберёт. 20.10.2012г.
 
                Евгению Дьяконову.
МИХАИЛ ВЭЙ.
                ТРИ ТОВАРИЩА
                ИЛИ
                БАЛЛАДА О ПЛАСТИЛИНЕ.
Я слепил пластилиновый дворик,
Ну, такой же, что и за окном,
Только, в нём, не бывает историй,
О которых судачит весь дом,
                Долго-долго,
…никчёмная – лепка:
Вот – скамейки, песочница, но…
Чуб не выбьется, мой, из-под кепки,
На троих не разделят вино,
              Три, когда-то весёлые, друга,
«Не разлей, - говорили: Вода»,
                Улыбаясь соседи,
но… чудо
              Свет приносит, увы, не всегда,
Словно некие чёрные кошки,
                Пробежали меж нами и вот,
Нос воротит, при встрече, Серёжка,
И руки, уже, не… подаёт,
                Двум, его поджидающим, «малым»,
                Получив кабинет и портфель,
Анти-чудо – разлада, начало,
                Дружной «троицы»:
…помню апрель,
Помню, как забирали Никиту,
Он кричал: «Не имею вины»,
Конвоиры смеялись: «Иди ты:
А убитый свалился с луны,
                По твоим, получается, меркам»?
… Что там было и кто виноват?
                Я не знаю,
…не верю соседкам,
                Что ещё и сегодня трещат,
                Без умОлку: по нём, что, рыдала,
                С детских лет, в ожиданье, тюрьма.
- «Десять лет? А не слишком ли – мало»?
…Мало ль, много ль: лишился ума
                Верный «кореш», и где-то, в психушке,
                Околел,
…может – слухи, опять?
Любят: сплетничать наши старушки,
…Мчится время, попробуй: унять.
Вспять, его, не воротятся, стрелки,
Заржавевшие створы, ворот,
Вспомнят нас: развесёлых  и «мелких»:
Слишком мелких –  для взрослых хлопот,
Не забудут сияния, радуг,
                Над фонтаном в июльские дни,
А сегодня, всё – как-то, нескладно,
И страницы бухгалтерских книг,
Стихотворный,  сменившие, сборник,
Заставляют: про время, забыть,
… - «Что – сегодня: среда или вторник»?
А потом, как всегда: «Если  бы…»,
Если бы? Но, ведь, знаешь: не вышло,
Тишина, как в гробу, во дворе,
Мы плечистее стали и выше,
Жалко, только: не стали… добрей.
…Признан дом, для житья, непригодным,
Он идёт, это – точно: под снос,
В наше время становится модным
                Задаваемый, часто, вопрос:
                «Так ли – это»?
Район-то – центральный,
И от дома, метро – в двух шагах,
Только, дом сохранить – нереально,
Все ответы – в реальных деньгах.
…ПЛАСТИЛИНОВА – совесть:
…л-ю-б-у-ю
                Форму примет, ты, только, плати,
Вот, не видел Никиту в гробу я,
А к Серёге решился зайти
                В кабинет,
…покривлялся, но… принял,
Секретарша коньяк принесла,
- «Что ж, давай: побеседуем, Миня,
Но не долго: торопят дела.
Для чиновника жизнь – это спешка,
Трубку вешаешь, снова: «Алё»
…Он глядит, на меня, как на пешку,
Ощущая, себя, королём.
Я – про двор, я – про дом:
«Может, как-то, 
                Есть возможность былое спасти?
Разорвать бы поддельные акты»,
Он притворно вздыхает: «Прости,
Маховик, в этом деле, запущен,
У вопроса – крутая цена,
…Для людей, в ветхом доме, живущих,
Прямо скажем: пришли времена
                Не из лучших:
…вдруг, лишними стали
                От-ра-бо-тан-ные старики,
О таком ли, мечтали, финале,
                В десять лет, становясь за станки
                В «сорок первом,
…им жить-то осталось,
                Разве долго? Приятель, забудь:
Совершенно неприбыльна – жалость,
Ну, давай-ка: ещё, по чуть-чуть,
                Выпьем, что ли»?
Да, что-то не пьётся,
Словно в этом чуть-чуть – перебор,
И от прошлого, лишь, остаётся
Не живой: пластилиновый двор.
Взгляд к часам устремляется: «Служба»,
Гостя, как ещё: по-торопить,
Не дворы мы утратили: дружбу,
А её, не-воз-мож-но, слепить.
Я гуляю по улицам римским,
Вот, где, к прошлому, люди – нежны,
Почему-то не по… пластилински,
             Щёки, снова, по-детски – влажны. 21.10.2012г.


МИХАИЛ ВЭЙ.
«Двери, как-будто, закрыты, для стука», -
Смысл, в мозгу, шевельнётся, такой,
Если, какая-то, чёртова сука,
             Твой, нарушает, священный покой.
Нужно бы выспаться. Нет же: молотят,
Бьют кулаком, а возможно башкой,
Но не родная же, ломится, тётя,
И не старик красноносый с мешком,
Ежели, даже и день тридцать первый,
Свой завершает декабрьский путь,
Двери трясутся, натянуты нервы,
Дали б стрелу, можно было б стрельнуть.
«Тридцать седьмой», из былого столетья,
Словно моргает суровым глазком,
Сталина видел, хотя, на портрете,
Но совершенно, тебе, не знаком
                Страшный период истории нашей
                В век демократии можно кричать,
                Всё, что угодно,
…и всё-таки – страшно,
Вера в мистического стукача,
На генетическом уровне, словно,
В тысячу вольт выпускает разряд,
Под подозрением – ВСЕ, по-го-лов-но,
                Граждане,
…что же: опять – лагеря?
Стук помутненьем окутал сознанье,
Сердце стучится тревожно в груди,
Водку допьешь, что осталась в стакане,
Но и хмелея, не крикнешь : «Входи»
Мы запираем железные створки,
На многослойность замков и цепей,
Выключив свет, отключая конфорки,
Окна за шторами, от фонарей,
                Уличных, спрятав,
и вроде,   бояться: 
Вовсе и нечего, ты же – не плут,
Только настойчиво в двери стучатся,
Может: на помощь, в испуге зовут:
Плохо ли стало, насильник ли режет,
Но не откроем, ведь мы – не причём,
Выдержит стуки, любые, железо,
Даже, пусть ломится крепкий «качок».
Звуки слабеют, потом затихают:
«Слава – Всевышнему, можно поспать,
Можно политику, власти, похаять,
Только бы, в дверь, не стучались, опять.
Так вот, однажды, с бессмысленным взглядом,
Тело остынет, твоё, за дверьми,
Будут стучаться, соседи, с досадой,
Что не способны помочь: «Чёрт, возьми:
Да открывай же, ломиться: устали,
Доктора вызовем, только, скажи»,
…Не-про-би-вае-ма – холодность стали,
Ей наплевать на какую-то жизнь. 20.10.2012г.
 
 МИХАИЛ ВЭЙ.
                СТИХИ О МЕРТВЕЦЕ.
Брякают монеты и шуршат купюры,
«Окончанье света, скоро», - говорят,
Дураки поверят, согласятся дуры,
Деньги прогуляют, после скажут: «Зря».
Но бывает хуже и гораздо чаще,
Прячут всю наличность, лишь на чёрный день,
И не замечают в жизни, настоящей,
Над зарытым сейфом, как цветёт сирень.
Словно жизнь сто жизней, наша,  может:  длиться,
Будто не поверив: сущность – коротка,
Безнадёжность – в лицах, и надежда – в лицах,
Только, у кого-то, чёрного платка,
                Ткань завесой стала для зеркальной глади,
А на рюмке с водкой – хлеба, чёрствый кус,
Свет ещё не кончен, но уже не стало
                Одного из многих, потерявших вкус,
                Зрение,
не слыша, как вдова рыдает,
Как шуршат купюры, брякает  металл,
Человек ушедший, больше не гадает:
                О скончанье света,  и твердить устал:
                «Ну, когда ж, когда же, чёрный день наступит»,
Вот и накопленья, будто бы мертвы,
Для кого ж написан этот стих о трупе?
Нет, не для усопших: для вполне живых. 25.10.2012г

МИХАИЛ ВЭЙ.
                Сколько бы лет не прошло королевская власть никуда не денется,
                пусть, даже монархов будут называть как-то иначе.
                Наполеон.
                КОРОНА – ТОЛЬКО ПРИЧИНДАЛ
Мы погрязнем в замшелых мифах,
                В пересчёте числа интриг,
Как обязанность – труд сизифов:
              На горбине, три полки книг,
                Волочи на вершину знаний,
Вспоминай имена царей,
И уже не Москва – за нами,
А просторы седых морей,
По которым гребцы, на вёслах,
Не смывают тяжёлый пот,
…Самый главный – из всех вопросов:
Будет, нет ли, когда-то, порт?
Но века проплывают мимо,
От ударов трещат щиты,
С каждым годом – всё больше дыма,
К Бонапарту заходишь ты.
Узник – он, на «Святой Елене»,
Но смеётся: «Решили: зря,
Что в какой-то иной системе
Можно: выжить, и без… царя».
…Перестанут ломаться копья,
Лишь в музее жива праща,
Но всё так же чубы холопьи,
               О-к-р-о-в-а-в-л-е-н-н-ы-е, трещат.
Лбы, в «лепёшку», разбить: готовы,
Лишь властитель заходит в зал,
Пусть, не царь, пусть с названьем новым,
Но… посмотрит когда в глаза,
Ты поспешно хватаешь вёсла,
И гребёшь, не жалея сил,
Подведутся, итоги, после:
Кто ж – удачливый, на Руси.
В мифы, нынче, упёрты мысли:
Сталин, Ленин, Владимир – князь?
То галопом, то мелкой рысью
Ищем с прошлым любую связь.
Чтоб не «париться» в настоящем,
Зашивая покрепче рот,
Не бывает веков пропащих:
Но… какой-то: другой народ,
Под другим, марширует, стягом,
Ради истин совсем чужих,
Всё желтей и желтей – бумага,
Всё туманней – земная жизнь.
И смеётся властитель строгий,
Ведь, народ, его – снова, нем,
Наводнение мифологий
Топит свежесть любых проблем.
В кровь ладони, от вёсел, стёрты,
«Всё пройдёт», - говорят вожди,
Но огни, никакого порта,
Не засветятся впереди.
И рождённый «утёнком гадким»,
Вряд ли, лебедем, воспарит,
И напишет, в своей тетрадке:
«Никуда не ушли цари».
   
                Я воду пил из черепа отца.
                Ю.Кузнецов.
МИХАИЛ ВЭЙ.
               СЛОВА С ПОЖЕЛТЕВШИХ СТРАНИЦ.
Я – летописец гибели страны,
Которой и на карте не осталось,
Где голубей, по крышам, пацаны,
                Гоняли,
и нужна, такая: малость,
                Казалось нам, для счастья:
у костра,
     На звёзды глядя, в детстве пионерском,
…Казалось: это было лишь вчера,
Осознавать, сегодня, как-то: мерзко,
                Что всё продажно: с маковки до пят,
Без денег, на земле, не сыщешь Рая,
Ах, как же громко, прошлостью, вопят,
                Солдат, погибших, мощи и… сырая,
                Колышется земля,
но под собой,
Живём, опять, страны, своей, не чуя,
«По миру, - говорят: Зато, любой,
Сегодня, при желании, кочует.
Запретов нет, для сердца беглеца,
Когда набит валютной массой ранец,
Чтоб воду пил, из черепа отца,
Не сын родной, а смуглый иностранец. 27.10.2012г

МИХАИЛ ВЭЙ.
                ХОТЯ ВКЛЮЧАЕТСЯ РАССВЕТ.
Ровным счётом – плевать: кто включает рассвет,
Или день завершает закатом,
Если шепчешь одно: «Счастья нет, счастья нет,
                Я в которое, верил, когда-то»,
Ни разочка, ещё, не бывавший в Чечне,
А теперь, вот: в свои «девятнадцать»,
Стал мишенью, живой, на тяжёлой броне,
Где бы, вовсе, мог не оказаться,
                Если б мама купила военный билет,
Что, премногие, сделали мамы,
И чьи дети не скажут, сейчас: «Счастья нет»,
И за окнами, вспышки рекламы,
                Могут: видеть:
…не вспышки сигнальных ракет,
                Без каких-либо стёкол и окон,
Им смешно говорить, в этот день: «Счастья нет»,
Даже, если – совсем, одиноко.
Даже, если девчонка осталась с другим,
Для любви перспектив не оставив,
Рядом – близкие люди, они – не враги,
И ни ранены, даже,
и вправе –
                Ты, проснутся, когда, кто-то включит рассвет,
Чтобы день завершился закатом,
И не ведая, что, на земле, больше нет,
Не познавшего счастья, солдата. 27.10.2012г.
               
МИХАИЛ ВЭЙ.
                РАСТВОРИМЫЕ ЛЮДИ.
Нездешние люди сбиваются в стаи,
Им хочется: выжить; им хочется: быть,
Они выползают, ещё не светает,
Все местные спят,
ибо: козни, судьбы, 
                Касаются, в степени большей, нездешних,
Нездешние люди, дворы, подметут,
Отстроят дома, не для всех: для успешных,
И тащится время в объёме минут,
                Часов, дней недели и месяцев долгих,
А семьи – вдали, и Отчизна – вдали,
Петляют года, превращаясь в дороги,
Мосты догорают, хотя их не жгли.
…Нездешние люди, в убогих жилищах,
Нехитрую пищу, под вечер, едят,
Исчезнут, вдруг, если: никто их не ищет,
Они, словно струи косого дождя,
Пролились и высохли: где, там – аулы,
Куда подевался всевышний Аллах?
Трещат в напряженье, натянутом, скулы,
Бредёт по асфальту подруга-метла,
А тёмная кожа (поскольку – неместна),
                В глазах, у прохожих, засветится злом,
Все здешние люди не любят, совместно,
                Во время обеда, за общим столом,
                Сидеть с этой пришлой, братвой, неуклюжей:
Нездешний, для них – неугодный «чучмек»,
А дождь всё идёт и размытый на лужах,
                В кругах,  от шагов - растворён человек,
                Какой – никакой,
затерявшийся, всуе,
Зачем-то живущий, не зная: зачем,
Колоду, нездешнюю, время тасует,
Вгрызается, в душу, сомнения червь:
                «Не сон ли – всё это»?
Пора бы: проснутся,
Увидеть, бредущих верблюдов, горбы,
Но молча, верблюды, во сне засмеются,
Одними губами, нездешней, судьбы. 27.10.2012г.               
 
МИХАИЛ ВЭЙ.
                О ЛЮБВИ ДЕНЬГАХ И ПРЕДАТЕЛЬСТВЕ.
                (диптих)
                1)МИЛЛИОН ЗА УЛЫБКУ.
Цена, улыбки – больше миллиона,
                Чего? Не – важно: долларов, рублей,
Одна – улыбка и уже – влюблённый,
И в комнате становится светлей,
Пусть, дождь не прекратился двухнедельный,
И ветер, не стихает, за окном,
Улыбка не даёт: уснуть, в постели,
Лишь, ею – опьянён, а не вином.
А деньги и в бумаге, и в металле,
Превысив, даже, в весе сто кило,
                Ещё б сто лет, во мраке пролежали,
                Как мертвецы,
… и фраза: «Деньги – зло»,
Вдруг, обрела, в улыбке, подтвержденье,
Ей деньги не нужны, поверь, твои.
Улыбка, будто чрево для рожденья,
                Так долго ожидаемой любви.
Пусть, говорят, что делаешь ошибку,
Для этой суммы, равных, нет, услуг,
Но женщина засветится улыбкой:
«Не нужно денег: нужен нежный друг».
Без них, хотя, живётся часто худо,
Но хуже, в миллион и больше раз,
Они, тебе, заменят, если, друга,
Когда любовь проходит мимо глаз.
И только, дождь стучит неумолимо
О деревянный, крашенный отлив,
И нЕкого назвать своей любимой,
И миллионы строятся в нули.
Не будет ворковать младенец в зыбке,
Лишь, в зеркалах останется, оскал,
Без доброй исцелованной улыбки,
Которую, на деньги, променял. 26.102012г.

                2)СОАВТОР.
«Последний  лох и тот не верит в чудо,
Распят Христос, а это – серебро, -
                Монеты подсчитав шептал Иуда:
Никто, платить: не станет, за добро.
Поскольку, рынок строят на обмане,
На вечной лжи с отсутствием чудес,
Весь фокус заключается в кармане,
Он, если – пуст, какой же интерес:
                Глядеть на развесёлые витрины,
                И думать про какого-то Христа:
Виновен – ли? Ну, даже и не-вин-ный,
Бежит перо, по площади листа.
Донос, пусть жанр и НЕ-литературный,
Зато, довольно щедро оценён,
Давно, частицей, сделавшись, культуры,
И в массе исторических имён,
                Останется МОЁ,
…поди: упомни,
                Апостолов, святые имена,
А я пусть и прослыл фигурой тёмной:
                Предатель - гнусный,
…только: вот, те – на:
         И после вас не стихнут пересуды:
                «Предательская жизнь – не так: пуста,
                Без поцелуя жадного Иуды,
                Могло ли: воскрешение Христа,
                Стать чудом»?
                Превращённое в понятье,
                Оно ответ, содержит на вопрос,
…Два – автора у главного распятья,
Иуда – первый, а потом – Христос. 26.10.2012г.
 
МИХАИЛ ВЭЙ.
                Первому снегу  в октябре 2012года.
                СНЕЖНЫЕ ФАНТАЗИИ.
В который раз, под первый снег, машины спрятали тела,
Обычный – двадцать первый век,
Очередная, протекла,
                Красотка-осень, яркий, сняв,
                Всегда торжественный парик,
И белизна седого дня,
Моим окном кричит: «Смотри,
На тяжесть питерских небес,
Над человечьей суетой,
В ней – неизменен снежный бес
Со странным именем: Никто.
А никого, поди: заметь,
Снаружи – холод и внутри,
Такой же белой будет смерть,
И небеса, уже: «СМОТРИ», -
                Тебе, не смогут: прокричать,
И взгляд не кинется к окну,
«Никто» проскачет хохоча,
             Но не сейчас:
ты ждёшь весну,
                опять,
…её, пре-дол-го, ждать,
Период, стужи -  затяжной,
И проклиная холода,
                Бредёшь, сутулясь за весной,
Её, отыскивая, след,
                На первом тающем снегу,
И грязь с ботинок на паркет,
                Заносишь,
…мокрой тряпки-жгут,
                Чтоб не бездельничал,
…камин
          Озвучит вспышки ярких глаз,
Сгорает, в них, за мигом миг,
Чуть-чуть старее сделав нас.
И явь, опять, сменяют сны,
Сердца тревожа и умы,
Ведь, прелесть солнечной весны –
                Неощутима без зимы.
Так будет, было так всегда:
Сезон – снегов, весны – сезон,
Людей природа учит ждать,
Есть в этом, видимо, резон. 29.10.2012г.
      
МИХАИЛ ВЭЙ.
                ПОСРЕДНИК.
Я Богом обижен не был,
А где ж – благодарность чада,
Грехами сироплю небо,
Во фразах – одни бравады.
Мне всё-то – по барабану,
Хотенья – подобны блажи,
Я рано привык к «стакану»,
А лёгкие крыты сажей,
                Табачной,
и девки, тут же,
                Стелилились, лишь пальцы щёлкнут,
И слышащий: «Ну и плут же –
                Ты парень, но кончишь плохо, -
                От бабки своей премудрой:
                К добру не приводит водка,
                Загубят, тебя,  «лахудры»,
…На старую идиотку,
                Обид не держал,
…Старуха к иконе, всё, припадала,
Молитвы, её, для слуха,
            Казались змеиным жалом:
«Спаси, сохрани внучонка,
                Привыкший прощать, всевышний,
Я лишь насмехался звонко:
«Ты веришь: тебя услышат»?
……………………………………………………….
Кому  я вопрос, подобный,
                Задам, у могилы, бабки,
                Сидящий, камням подобно:
                Седой старичок молчащий.
Всё чаще сюда являясь,
Всё ближе, сюда – дорога,
За прошлое молча каясь,
Грехов-то наделал много.
А внук – похотливый парень,
Смеётся, в лицо, открыто:
«Не видел я божьей Хари»,
- «Покайся, внучок»,
- «Иди ты:
Ты – немощен, я – здоровый,
И не проявлю слабинку»,
Всё сказано «слово – в слово»:
Я так же кричал,
…косынку,
              В вещах, до сих пор, всё прячу,
                Старушечью:
в память что ли?
И если, порой, заплачу,
Лишь, ей, доверяю боли
                Свои,
…внук твердит: «Всё – бредни»,
Далёкий – от диалога,
А я, ведь – его посредник
Меж грешной душой и Богом.


Меня часто спрашивают, как пишутся стихи. Ну, во первых, я всегда поправляю, что стихи не пишутся, а рождаются ибо тема или концепция стиха вынашивается автором, словно младенец матерью, причём часто он и сам не догадывается об этом. Деланные произведения могут являться лишь текстами, но никак не творениями. Само рождение происходит каждый раз по разному иногда нужен один единственный толчок: полунамёк,
поскольку зрение, слух, мышление и чувствительность любого художника подобно губке впитывает в себя услышанные фразы, визуальные картинки бытия, чью-то боль, принимая последнюю, как свою собственную. Иногда достаточно, услышать лишь одну случайную фразу. Именно так произошло и с данным текстом: сегодня ночью просматривая американский фильм о калифорнийских фермеров я услышал из динамиков телевизора: «Здесь – суровый край и люди здесь суровые». Казалось бы: совершенно незначительная фраза, однако какой-то побудительный мотив заставил меня тут же схватить перо и бумагу. А когда стихотворение было готово, я, к ужасу своему, вспомнил, что сегодня праздничный день именованный Днём единения народа. Содержание стиха, чуть ли не перечёркивает суть праздника, и меня легко можно было бы заподозрить в не патриотизме. Впрочем, наверное, видение патриотических чувств у каждого своё. Я люблю русскую  землю – великую и бескрайнюю и не хотел бы жить в каком-нибудь другом месте нашей планеты. И многим, уже давно понятно, что люди стоящие у руля власти, а так же бизнес сообщества, часто действуют в угоду собственным интересам отчего большинство добропорядочных  граждан не живут, а лишь выживают, хотя богатства наших природных ресурсов позволяют обеспечить достойную жизнь  всем, не будь политика столь губительной для жизнеобеспечения людей. Мне часто говорят: «Если ты такой решительный, создай партию, борись в конце концов. Но я видимо плохой организатор и не гожусь в политики, эта функция удел кого-то другого. Функция художника не оставаться в стороне и будить самосознание людей, а в ком-то элементарную человеческую совесть. С точки зрения литературы гражданская поэзия , как правило проигрышная в своей художественной части и порой не очень-то долговечна и возьмись я за более популярные темы, то наверняка бы число моих поклонников резко увеличилось. Однако, я сделал свой выбор или время сделало его за меня, а потому чаще других направлений обращаюсь именно к критическому реализму, хотя жёлтая пресса уже давно окрестила его чернухой. 


                Суровость зим, суровость лиц,
                Суровость в жутком снежном хрусте,
                И даже, в шелесте, страниц
                Схватив, за горло, не… отпустит.
                И сам становишься суров,
                С вопросом: «Жизнь, моя – не бред ли»?
                И слыша фразу: «будь здоров»,
                О смерти, думаешь, немедля.
МИХАИЛ ВЭЙ.
                БЕСПРИДЕЛ СУРОВОСТИ НАШЕЙ.
Суровый край – парней суровых,
Не важно: стужа или гром,
Всегда, держать, обязан слово,
Пусть, не заверено, пером,
                Оно в конторе – шустрых стряпчих,
Слова – совсем, не воробьи,
«Мужчины, - сказано: Не плачут»,
Все огорчения свои
                Сокрыв под хмурыми бровями,
                Несут с крестом ли, без… креста,
Их, шлют, хотя к «такой-то маме»,
Какую помнят больше ста
                Лет, в непотребности звучанья,
…Суровый – край, суров – язык,
Найти, для жизни, окончанье –
                Так: просто,
…стужи и грозы,
                Не опасаясь: нет опасней
                Друзей, которые, предать,
                Способны, даже, если басни,
                Плетут, о верности,
…когда,
           Ты – за рулём, и «баксы» ляжки,
                Твои нагрели до красна,
Но если – трудно, если – тяжко:
«Прости, приятель: времена
                И впрямь – су-ро-вые,
вот, даже,
И сам, уже, лишён руля,
Суровый век – всегда, продажный,
Когда, не только короля:
Родную мать сдадут  без плача,
За метр квадратный, за бабло,
Крича: «А было ли иначе,      
                Когда-нибудь»,
…мело, мело,
Снег опускался повсеместно,
                Суровой вечностью зимы,
Блуждаем, каясь, ходом крестным,
                Вокруг соборов, часто, мы,
                В святые праздники
…святые?
А завтра схватишься за «ствол»,
Уже готовы понятые,
В газетах, слово «произвол»,
На первых полосах – всё чаще:
                Гораздо чаще, чем вчера,
Ведь край, суровый – в настоящем,
Но это – мой: родимый край.
Ну, да: хотелось бы иначе,
Чтоб жизнь теплей, светлей текла,
Мужчины не хотят, но плачут,
Вот и слезинка замерла
                На крышке цинкового гроба,
Держа свечу, дрожит рука:
Два сына было, только оба,
                Нашли обитель в облаках.
Один убит в Чечне, другого
                Водитель, пьяный, сбил в ночи,
Ну и кому, какое… слово
                Давать?
Кричи или молчи,
Подпишет похоронку стряпчий,
Протянет бледному отцу,
Вздохнув:  «Мужчины, разве: плачут?
Мужчине, слёзы – не к лицу».
И снова снегом ненавистным
Покрыт суровый беспредел,
Являясь, словно, главным смыслом,
Ему плевать: чего хотел,
                О чём мечтал,
… и даже, вера,
                С лицом, насупленным,  Христа,
                Спадает сорванной портьерой,
И та, которой – больше «ста»,
                Главою станет всех посылов:
И шлют, и шлют,
…а снег идёт,
И время с мрачно хмурым рылом,
                Встречает посланный народ
                В свои суровые объятья,
В границах сумрачной Руси,
Где чаще слышатся проклятья,
Чем фраза: «Господи, спаси». 4.11.2012г.

2012год  отмечен многочисленными домыслами о конце света, даже с указанием конкретной даты и чем ближе её приближение, тем число слухов настойчиво увеличивается. Авторство подобных бредней кому только не приписывают. Совсем недавно в интернете появилось даже предсказание, якобы тибетского ламы, о том что с 22декабря на два месяца наша планета будет погружена в полный мрак, с отсутствием солнечного и электрического света. Нагнетание подобных ужасов, наверное для кого-то очень выгодная вещь, ведь думая об этом люди отвлекаются от насущных проблем: экономических, политических, бытовых и прочих и не пытаются искать виновных и выяснять причины.
МИХАИЛ ВЭЙ.
                ВРЕМЯ ЖИТЬ.
Нет, не безмолвие: свето-отсутствие
                Станет явленьем:
…куда побрести?
Мрак низвергает саму конституцию,
Мода теряет в мгновение стиль.
Звуки, земные – безлики во мрачности,
Хохот, как стон, из открытого рта,
Всё обретает ярлык однозначности,
Всё растворяет в себе темнота.
Доллары, евро, юани и рублики
                Могут шуршать,
…только, не разберёшь:
Эти купюры – какой же республики,
Кто – теперь, старцы, а кто – молодёжь?
Газ отключён, не течёт электричество,
Лампочка – колба, стеклянная, лишь,
Фраза – никчёмная: «Ваше величество»,
Что не прикажешь, что не… повелишь
                Вряд ли исполнится,
…из холодильника
                Дух нездоровый сифонит во мрак,
Ты, циферблата, не видишь, будильника,
Слышишь: любимец твой попка-дурак,
                Крикнувший слово, хрипато, предсмертное,
Вроде «прощай, ну, а может «пока»,
Только не сходишь, с друзьями, в котлетную,
Чтоб на троих помянуть «дурака».
Холодно:
…жмётся, к тебе, твоя женщина,
Крик водоноса летит со двора,
Жить: остаётся, всё меньше и меньше нам,
Солнце погасло совсем не вчера.
Мрак постоянный  безумием кормится,
А сухарей завершился запас,
Ни расставаться, теперь, ни знакомится:
                Нам не придётся,
…эпоха, без нас,
                Землевращенье, продолжит, привычное,
Шару земному, еда, не нужна,
В этом бессветье помпезность столичная,
                Для обозрения исключена.
И никаких – исключений,
…от города,
          Ключ символический, больше гостям,
                Мэр не вручит, теребя свою бороду:
                «Ишь: отросла»,
впрочем, это – пустяк.
По пустякам мы былое растратили,
Все миллионы накоплены зря,
Был ли героем ты или предателем –
                Нынче, не важно, во тьме января.
А заболеешь и кровью захаркаешь,
Помощи, скорой, напрасно не жди,
Слушай: вороны как яростно каркают,
Всё остаётся, теперь, позади.
А впереди – только, орды крысиные,
Лучшее время,  для них – темнота,
Мы – виноватые или невинные,
В том, что случилось, всё именно так:
Как предсказали, до ци-ви-ли-за-ции
Жители древних угрюмых племён?
Станут их лица, в безумье, казаться нам,
                Словно ожившие, вместо икон,
                Перед глазами, в своей первобытности,
                Близкими, близкими,
…близость кончин
             Не отразим, в темноте, мы записками
                Или рисунками,
… «Не хохочи, -
                Женщина просит, в постели, ослабшая:
                Крыс не пугает истерики-крик,
Слышишь: визжат очумело, а я б, ещё,
                Ох, пожила бы,  и ты – не старик».
…Про крысолова легенда, вдруг, вспомнится,
Он утопил этих тварей в реке,
Ну, а теперь, ими, комната полнится,
Вот, проскочила, одна, по руке,
Крысы – всё ближе, а тьма – непроглядная,
В ней-то обглоданный сгинет   скелет,
Он никогда не покинет парадную,
И не придвинет, к столу, табурет.
Время окончено. Все мы – прохожие:
                Мимо него вереницей пройдём,
                Правда, уже, на себя непохожие,
                За крысоловом, ну как за вождём.
…Нам постоянно внушают нелепицы,
Это – страшилки, не более: верь,
Мы, ведь, должны, обязательно, встретится,
                Скоро – при-скоро,
…ты выйдешь за дверь:
…Улица, вечер, огни бесконечные,
И как обычно моторы рычат,
И о любви, непременно, сердечные
                Фразы, конечно ж, звучат по ночам,
…В каждой минуточке, в каждом мгновение,
                Словно озвучен акцент световой:
                «Доброе утро, земли – население»!
Ну, так откуда:
«Эй, есть кто живой»!? –
                Хрип раздаётся?
Из клетки «хохлатого»,
Значит кормить, попугая, пора,
А умирать, господа, рановато нам,
Да и вообще, ни к чему
                умирать. 7.11.2012г.
               
МИХАИЛ ВЭЙ.
                ИЗБАВЛЕНИЕ ОТ ИКОН
                ИЛИ
                НОЧЬ ДЛЯ УТРАЧЕННЫХ ИМЁН.
Женские ляжки – в капроне колготочном,
Грудь из бюстгальтера просится вон,
Тело, как будто под ласки заточено,
Только, дотронься: немедленный – стон,
А заведи его: взмылится простыня,
Губы, подобно малине – сочны,
Женщина влажная, мокрою поступью,
В спальню зашлёпает пеньем весны.
Ночь безграничная, вся распомажена,
Ноги раздвинуты и наготой,
                Ключика, жаждет замочная скважина,
- «Ну же, любименький, только, не стой». 
За болтовнёй не укрыться желанию,
Мысли, как льдинки на жарком огне,
Граждане, ночью излишне – внимание,
Некогда думать о сладостном сне,
Если, нарушить: решил, одинотчество,
Плоть,  на двоих, разделяя, свою:
Ты – бесфамильный: где – имя, где – отчество?
Вычеркни: «баюшки – бАю – баЮ.
Кожа, как шёлк, а дыхание – бабочка,
Крылышки – бархатны: не обожги,
Где-то, в тумане, расколотой лампочкой
                Время взрывается или мозгИ.
А на полу, юбка, трусики, кофточка
                Свалены в кучу ненужным тряпьём,
- «Как тебя звать: Анжелика ли, Софочка»?
Но потеряется имя твоё,
Впрочем и ночь, непременно, закончится,
Скажешь: «Обычный: случайный роман,
                Бегство, поспешное, от одиночества»,
…Вот и рассеялся сладкий туман.
Лампочка вспыхнула грушей стеклянною,
Ляжки в колготки нырнули опять,
                С фразой дежурной: «Какая ж, я – пьяная,
                Нужно идти, извини»,
Извинять,
    В общем-то не за что, страсти подавлены,
Первый трамвай застучал за окном,
И остаёшься пустой, словно валенок,
                Ждущий ноги, но услышавший: «Но
                Нет, ведь, зимы»,
и сиренева – улица,
Утро, кудрявостью, дарит весну,
Хочется плюнуть на всё и зажмуриться,
Только, зажмуриться, но не заснуть.
Женские ляжки – опять, обнажённые,
К страсти – податливы, это – «верняк»,
Жаль и обидно, что чувства – сожжённые,
Если горючим являлся коньяк,
                Водка ли, виски,
но самое главное,
                Всё же – желание, что не унять,
Следом подругой бредёт постоянною,
Словно и дня не прожить без меня.
Вместе блуждаем без поиска истины,
Вместо параграфов или статей,
                Гроздья сирени, густые, над листьями,
В предвосхищение наших страстей.
В предвосхищение, до… послесловия,
                Женщину спросишь: «Зайдёшь на часок»,
Та улыбается: «Только – условие:
Больше ни капельки, разве что сок».
Впрочем, спиртное – всегда, непременное,
Вместе с дрожащим мерцаньем свечи,
- «Как, тебя, звать –то»?
- «Зови, меня, Леною,
Имя теряет, значенье, в ночи. Ноябрь 2012г.               

МИХАИЛ ВЭЙ.
                ПРИТЯЖЕНИЕ СОЖАЛЕНИЙ.         
Вы о том не жалейте, что нЕкогда было,
Утверждать, с опозданьем – смешно: «Если бЫ
                Всё по новой начать»,
это, словно могилу,
                Предков, разворошив:
«Возвращайтесь», - кричать,
Заставляя, подняться, прогнившие мощи,
Да, возможно – напрасно, но было же, ведь,
                Чувство в сердце,
забыть, про которое – проще:
Проще в тысячу раз, чем позднее терпеть
                Долгой памяти вспышки, что злобно молотят,
                Молоточком судейским во тьму пустоты,
Про измену свою, на крутом повороте,
И  записку с прощаньем, не забыл, ещё, ты.
Или Вы не забыли, а может, тем самым:
Наплевавшим на верность был именно Я?
Суицид, в заключенье красивейшей драмы,
                Стал трагедией,
…сколько ж, сносилось, белья,
Сколько, обуви, стёрто  с минуты трагичной,
Время вовсе не лечит, а просто летит,
Кто-то скажет: «Сюжет – далеко, не типичный,
И не лучше ль, вообще, исключить суюцид.
Сколько пар разбежалось: измены, измены,
Треугольность известна, тебе, самому,
Для чего ж: сразу, лезвием бритвы по венам,
Да и прыгать с балкона, совсем, не к чему.
Времена изменились, на сказку похожи
                Пьесы, что подарил старикашка Шекспир,
Не рыдает давно, человек толстокожий,
Разве можно: вернуть романтический мир.
И жалей, не жалей: не восстанет из праха,
Имя первой любви: ты – два раза, женат,
Даже, пусть и не разу, но стоит ли ахать,
Ежедневно, твердя: «Виноват, виноват».
А не лучше ль, судьбе, быть за то благодарным,
Что ты, всё же, любил, не любому везёт,
                Относительно чувств,
…нет, не то чтоб – кошмарно:
Есть жена, есть болонка,
…но словно не в счёт –
                И привычное «здравствуй», и выгул собачки,
Всё, всегда – с неохотой, хотя и привык,
Жизнь – одна и твоя, всё б могло быть иначе,
И могли бы: иначе, светить фонари,
Да и вместо трамваев, могли быть кареты,
Если б век был  прошедшим, но нет королей,
И живёшь в «коммуналке», но даже об этом,
И не только об этом, никогда, не жалей.
Не жалеть? Ах, как странно устроены люди,
Ведь, жалей – не жалей: ничего не вернуть,
Никогда – никогда повторенья не будет,
Может: лучше, забыть? А попробуй: забудь. Ноябрь 2012г

МИХАИЛ ВЭЙ.
                УСЛОВНЫЙ СОЛДАТ.
«Последний – патрон? Коммунисты не ропщут,
Ведь ты – коммунист? Коммунист или нет»?
- «Ну, в общем то, да»,
- «Ну, а если не в общем?
- «Зачем поедаешь партийный билет,
                Увидев вокруг незнакомые лица»?
Товарищи, все – неживые, твои,
И вдруг начинаешь преступно молиться:
«Спаси меня, Боже, во имя любви».
Так страшно, тебе, никогда не бывало,
Вдруг вспомнится, вдаль, уходящий перрон,
Жена по нему, за составом бежала,
И вдруг, остаётся последний патрон.
А впрочем, ты можешь: немедленно сдаться,
Чтоб пули не слышать немедленный свист:
«Простите слабинку, товарищи, братцы»,
-«Но ты – коммунист, коммунист, коммунист».
…Когда же закаркаю громко вороны,
Подумаешь, тут же, совсем о другом,
Что может быть: нет, никакого, патрона?
Но время затикало, мчится бегом,
Его не останется через секунду,
И вытечет глаз на расплавленный снег,
Поверить в такое – действительно, трудно,
Пусть ты – коммунист, но сперва – человек,
Готовый и в пекле за жизнь зацепиться,
Кого осчастливит солдатский урон?
Но всё-таки, шанс, сохранён: застрелиться,
Пока остаётся последний патрон.
Дальнейшие действия автор пропустит,
Представьте, что ВЫ – этот самый герой,
                Твердящий: «Людей не находят в капусте,
Но трупы, в окопах, находят, порой,
                Незначимо: мёртвый - с партийным билетом,
                Он – просто, мертвец»,
 …что ж потупился взгляд?
А время бежит. Почему же, с ответом,
                Ты, вдруг, задержался, условный солдат? Ноябрь 2012г.

По заявке Юли Соломоновой.
МИХАИЛ ВЭЙ.
               СРЕДСТВА ЛЕЧЕНИЯ ЗАБОЛЕВАНИЯ ОСТАВЛЕННОГО ПО НАСЛЕДСТВУ
                ВМЕСТЕ С САМОЙ БОЛЕЗНЬЮ.
Лампа, синяя, снова, горит,
Грея, пазухи носа, исправно,
Был бы, если, у вас, гайморит,
Процедура, настолько забавной,
                Перестала б: казаться,
…в момент,
                Вы б насупили брови сердито:
Шутки – в сторону, ибо процент,
                Наших граждан больных гайморитом,
                Продолжает расти, и прикол,
                На вопрос: «Как лечить?», из ответа
                Вытекает: «Ужасный – прокол
                Или лампочка синего цвета».
Хруст, навряд ли: кому-нибудь – мил,
          От прокола иглы претолстенной,
                В недрах носа,
…ну, что: убедил:
Синий цвет для леченья – бесценный.
Всё проверено, под…тверждено
                И завещано мамой и папой:
«Если – больно не прыгай в окно,
Просто, пазухи, грей, синей лампой. 10.11.2012г.   

МИХАИЛ ВЭЙ.
                СТЕЧЕНИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ.
«Не стреляйте в меня, господа,
Уберите свои пистолеты,
Я законопослушным, всегда,
                Оставался,
и… белого света,
               Не хотел бы: покинуть, чертог,
                Раньше, мне, отведённого срока,
Не виновен – ни в чём:
                видит Бог,
Не гневите, ребята, пророка».
Этот краткий, успеть: прокричать,
                Не сумел, монолог, в перепуге,
После, кто-то попросит врача,
Эту гибель списать на недуги.
Этот: кто-то – возможно, сержант,
                Нашей славной полиции: «Всё же,
                Вовсе, жмурик, пусть, не… виноват,
                Если – мёртвый, на то – воля божья,
Пьян – не пьян, но какой-то предмет,
                Оказался, в руке, ненароком,
Мы подумали, что пистолет,
Воля божья бывает жестока».
…Опустили, ребята, стволы,
Гильзы – спрятаны, нужно ль: вещ-доки,
                Оставлять,
журналистской хулы,
                Только, ради?
Писаки – жестоки,
                Словно время, как тёмная ночь,
                Будто смерть с красной лужицей, липкой,
- «Всё равно, мертвецу не помочь,
Доктор, нужно б: исправить ошибку».
…По ошибке, я, верно, рождён,
По ошибке женился два раза,
А теперь, безошибочный,  ждёт,
                Холодильник –
                последняя база,
                Что ошибочность сводит «на нет»,
Полицейским убитого жалко,
Рядом, с трупом и впрямь – пистолет,
                Оказавшийся, лишь, зажигалкой. 10.11.2012г.


                «Слишком толстая – шелуха,
                Фантастических бредней, ночью,
                Не прокусишь, её, в стихах,
                Даже, если и сильно хочешь, -
                Кто-то скажет:
                Ну, что – слова?
                В них не больше, ни меньше – яви,
                Ведь, слова, не дают права,
                В душу лезть, и поэт – бесправен.
                Стихотворчество – тоже, бред,
                Не способный раскрыть реалий,
                Пусть, не спит гражданин-поэт,
                Очумев от чужих печалей.
                Седину, обретя, в ночи,
                Часто – пьяный, всегда – голодный,
                Сколько, истину, не ищи:
                Без-по-лез-но,
                и… сколь угодно:
                Можешь: мрак ковырять пером,
                Посыпая, седины, пеплом,
                Только, снова ведёт добро,
                Почему-то, как прежде, в пекло:
                Как всегда,
                и напрасно, впредь,
                Издавать: не стремись, книжонки,
                Сам, ведь, знаешь: одна лишь смерть –
                Несомненна, до обнажёнки.
МИХАИЛ ВЭЙ.
                ПОРТРЕТ ОЖИВШЕЙ ОБНАЖЁННОЙ СМЕРТИ.
Всё кончается: поздно ль, скоро
                Неоплаченные счета,
                Кредитором, предъявит, гоород,
Даже, если и посчитал,
Вдруг, себя и вполне, успешным:
                Виски, девочки, казино,
За такое не станут: вешать,
Всё – оплачено и смешно:
                Как-то, думать про окончанье:
Ну, не выгонят же взашей,
Если кончилось состоянье,
Ведь удачливый – ты, в душе.
- «Душно  что-то, на воздух выйти,
                Получая пинок под зад,
                Верно – лучше»,
иных событий –
                Разворот обещает ад,
- «Не согласен. Привет, девчонки»!
Те воротят свои носы:
«Этот бомж – вероятно, чокнут,
                Предлагающий снять трусы»,
И товарищи по пирушкам,
Говорят: «Извини, старик,
Там: на улице, право: лучше,
Лишний – ты, старичок, внутри
                Наших домиков – на Рублёвке,
                С хладнокровием вышибал,
Вы смотрите: какой – неловкий:
Пнули в зад и уже упал».
…Воротник воровато поднят,
И бездомная сырость вмиг,
Заменяет пространство комнат,
Здесь не слышишь: «Прости, старик».
Каждый, здесь, непрощённой тенью,
Неизвестно: куда, идёт,
Есть прощённое воскресенье,
Только праздник – почти, не в счёт.
Мы бессчётно валюту тратим,
Роль – приятна, крутых парней,
В дорогущем, когда, халате,
Вечера, в заключенье дней,
                Коротаешь,
…часов каминных,
              Раздаётся привычный бой,
Обнажённая, на картине –
                Хороша,
а побыть, с тобой:
                Захотела бы?
-«За-хо-те-ла,
                Зная цифры моих счетов»,
Но… растаяло супер-тело,
Нет картины, да и пальто
                Истрепалось,
…с земли, окурок,
                Поднимаешь, всё прокутив,
…Вечер – хмурый и смотришь хмуро,
Если, вместо «Старик, прости»,
                Слышишь крик: «Отвали отсюда,
Не смущай, нищетой, людей,
Знаешь: здесь, не сдают посуду
                Из-под пива»,
и… знаешь, где –
                Корпуса опустевших зданий:
                Не успели: дома, снести,
Здесь – ночлежка для всякой рвани,
Здесь не скажут: «Старик, прости»,
Все, здесь – равные: оборванцы,
                С хриплым кашлем: «Давай: бухни»,
Ни до девочек, ни до танцев,
…Вечера завершают дни,
                Точно так же: как в прошлом-сытом,
                Каждый вечер, где – маскарад,
                Праздно врущий, что, по кредитам
                Не наступит момент расплат.
…Распластаешься, обессилев,
                Рухнув на спину,
а вчера,
           Верил: будто, тебя, любили,
- «Ах, какой же, ты – славный, брат»»
Не – старик, не старик: заметьте,
Лесть текла, не жалея ртов
                Лживой патокой,
…ныне, ветер,
Продирая, насквозь, пальто,
                Ледяною, колючей лаской,
                В городской приглашает ад,
Воет гулко: «Снимайте маски,
                Завершается маскарад».
Только, город – на том же месте,
С той же самой: Москвой – рекой,
Ты в ломбарде целуешь крестик:
«Православный, я – никакой.
А вот денежки, кой-какие,
                Получу, завершив залог»
- «Распишитесь в конце строки», и…
                Продан Бог,
- «Ну, а есть ли Бог?
Есть ли  «Я», пьющий спирт, дешёвый,
                Из аптечного пузырька»?
…Отовсюду, погонят, снова,
                Непрощённого старик,
                Завтра,
…руки, сейчас, не стынут,
Даже, слышится: «Здравствуй, брат»
И мерцает часов каминных,
Выразительный циферблат.
Что – реальность, а что – придумка,
                Разбираешь, уже, с трудом,
Оскверняя бродяжьей сумкой
Трёхэтажный, рублёвский дом.
Угли ярко горят в камине,
Освещая знакомый быт,
Чудо – женщина, на картине,
Потерявшая всякий стыд,
Вдруг, ожившая, скажет: «Рамы
                Утомляют в конце-концов»,
И добавит: «Ты – самый-самый:
                Самый…  свежий из мертвецов. 12.11.2012г.

Когда некий отморозок Виноградов расстрелял сотрудников фармацевтической компании, прямо в офисе, многие интернет-пользователи тут же принялись изучать его страничку в соц-сети и читать человеко-ненавистнический  манифест, в ко тором он представлял планету как живой организм, а людей в виде неких инородных тел. А вот на страницы жертв убийцы, думаю, что заглянули, только близкие им люди. Почему же наше внимание образы душегубов более привлекательны, чем образы невинных жертв?

                Твердить бы мог, я, о любви,
                Поверь, не только в прозе,
                Своими, губы, греть, твои,
                Способный, на морозе.
                И были б, светлыми, слова,
                Когда б ни столько мрака,
                Ведь, мёртвый – я, а ты – жива,
                Как холодно, однако.    
МИХАИЛ ВЭЙ.
                ВРЕМЕНА ОТМОРОЗКОВ.
Я не предчувствовал стрелка,
Увидев, что, вошёл коллега,
Но брызнул мозг до потолка,
Был потолок белее снега,
Я тоже был, но только, был
До пули, до… минуты жуткой,
Став жалкой жертвою судьбы,
Со мной сыгравшей злую шутку,
Но всё, ещё, идёт пальба,
Не образумится шутница –
                В прицел смотрящая судьба,
Вслед за моим, тускнеют лица
                Сидящих в офисе коллег,
Хотя, живые – мониторы,
А с карабином человек,
Ещё вчера, стрелком, который
                И не являлся,
…только, лишь,
               В мозгу, коварства, строил, планы,
Через окно, на скаты крыш,
                Глядевший, так же, как в экраны,
                Глаза, сегодня, мертвецы,
                Воткнув, глядят на строчек скачку,
…Тот: «не стрелок», любивший цирк,
                Когда-то, в детстве и жевачку,
                И эскимо,
                за-ма-те-рев,
Сочтя, всю жизнь, за клоунаду,
                Под светом тусклых фонарей
                Услышал голос: «Что, вам, надо»?
Был голос мрачный и глухой,
Его, мученье, источало:
«А ты, мой мальчик – не такой,
                Как все вокруг: в тебе – начало
                Спасенья матери – земли,
Ведь, люди, словно метастазы,
                Земное тело оплели
                И ради нефти, ради газа,
                В него, железные буры,
                Втыкают слишком кровожадно»,
И в речи был такой порыв,
Такая громкая досада,
Что «не стрелок», готовым, стал:
                Весь род людской срубить под корень,
А я газету полистал,
Найдя статью, про то: как в море
                Российский танкер затонул,
                Возможно с нефтью или газом,
Потом, зевнул, потом заснул,
А «не стрелок» уснул ни сразу.
Не важно: знал ли он меня,
И всё, теперь, совсем не важно,
Я не смогу его понять,
И вспомнить: в детстве, как, однажды,
Какой-то милый карапуз,
Толкнув меня молодцевато,
                Кричал: «Открой глазёнки, трус,
                Взгляни на гибель акробата,
Смотри, смотри: его мозги
Уже с опилками смешали»,
Он был один среди других,
                Такой: ве-сё-лый, но едва ли
                Узнал, меня, в момент стрельбы,
А может быть и вспомнил, даже,
Но должен я: о нём забыть:
О том стрелке, что взят под стражу
И ждёт суда, себя судьёй,
                Считая, главным: «Ха, ребята:
Как напугали: ой-ё-ёй,
Не судьи – вы, а акробаты,
Вы – метастазы, вам бы жрать
И размножаться: размножаться,
Вас стало больше, чем вчера,
Насочинивших деклараций
                О человеческих правах,
Не вспоминая про планету,
Считая, что, земля – мертва»,
…Найдётся, в камере, газета,
Всё с той же самою статьёй:
Про танкер сгинувший недавно,
- «Совсем – не страшно: ой-ё-ёй,
А даже, несколько забавно:
Земля подсказывает мне:
«Мой мальчик, мы, с тобою – вместе»,
Враньё, что истина – в вине,
Для алкоголя – много чести:
                Занять подобный пьедестал,
Всё упирается – в кредиты»,
…Стрелок уснул, стрелок устал,
Забыв о нескольких убитых.
А за решёткою - земля,
                В которой выроют могилы,
И будет, вновь, в людей стрелять,
Какой-то мальчик, с виду – милый,
С безумной верой, каждый раз,
Что совершает наказанье,
Сегодня – много метастаз
В обезображенном сознанье,
В безумном мире грязных склок,
Где, даже, чёрт, уже не страшен,
И будет белый потолок
                Кровавой лепкой разукрашен.
И непогасший  монитор –
                Свидетель свежих преступлений,
                Считать, что выстрелы в упор –
                Вполне, привычное явленье.
Вопрос: стрелять иль не стрелять?
Быть перестал, для мёртвых, жутким,
Их, по началу, было пять,
Шестой скончался через сутки. 10.11.2012г
               
МИХАИЛ ВЭЙ.
                НЕ БЕРМУДСКИЙ ТРЕУГОЛЬНИК.
                (триптих)
1)ТЕНЕВАЯ СТОРОНА СВЕТА.

От угла и до… угла,
Время, меряешь шагами,
И таскает полу-мгла,
                Тень,   беззвучно под ногами.
Говори, не говори,
Только тень тебя и слышит,
Хоть убейся, хоть умри,
Может: в самом деле, лишний –
                Я на чьём-нибудь пиру,
Самому себе ненужный,
Что – поэт: кому-то, вру,
Эти «кто-то», даже, дружно,
                Головами покивать,
                Иногда притворно рады,
Но… кому нужны слова,
Если горькая досада
                Частоколом проросла,
Перелезть, его, попробуй,
…От угла и до… угла
С тенью вместе, бродим оба. 17.11.2012г

2)СОВСЕМ, НЕ ЗЕРКАЛО – ДРУЗЬЯ.

- «Кто – твой друг: скажи и скажем:
                Кто – ты, сам»,
а вот и нет,
До предательства от блажи
На песке,  за следом, след
                Протянулся от вечерни,
До Голгофы, до креста,
До иголок, острых, терний,
Чтоб в библейской драме стать,
                Трагедийности, предтечей,
Позабыв и стыд и срам,
Осквернив священный вечер,
                Стоном, в пыточной, с утра.
А друзья-то – у Иуды,
               Пацаны, как пацаны,
Без сарказма: парни – чудо,
Им, взаправду, нет цены.
Их апостольское братство
                Воспевать: не перепеть,
А случилось святотатство,
И совсем – неважно: медь,
                Серебро ли, но… зазвякав:
                Прыг изменнику в карман,
Плачет Пётр, рыдает Яков,
А Матфей – от горя, пьян.
…Кто – твой друг?
Возможно, «Брутом»,
За спиной стоит с ножом,
Доверял, зазря, ему ты,
Может: втайне сбережём,
                Непомерный груз досады,
                Исторических  измен?
Но вино, лакает, с ядом,
Новорусский бизнесмен.
Новоявленный Сальери,
Тихо шепчет: «Пей до дна»,
Кто – мой друг? Кому… поверить?
«Мне», - ответит сатана. 17.11.2012г.

                Егорию Русичу.
3)НЕ ЖАЛЕЮ, НЕ ЗОВУ, НЕ ПЛАЧУ.
Не стыдись всплакнуть в жилетку,
Ни замочишь рукавов,
Ведь, порою, ранит, метко,
             Человечье естество,
               Стих, своей, прицельной фразой,
                Прямо в сердце угодив,
- «Зацепил поэт, зараза,
Где – цари и где – вожди?
Где – жена моя, где – дети»?
…Со строкой, наедине:
              Ты – один, на целом свете,
Оттого, больней – вдвойне.
От всего-всего отрезан
Без ножа и без пилы,
Слово – крепче, чем железо,
…Без огня, мешок золы,
                Ощущаешь вместо плоти,
С виду, вроде – не больной,
Но…слова стоят напротив,
Обернись и за спиной –
                Их внушительная сила
                В перевес твоим страстям.
Сколько – тонн,  ответь: тротила,
                Шибануло по костям,
                Развалившимся без хруста,
                В абсолютной тишине?
…Настоящее искусство,
                Потому и не – в цене:
Не платить же за страданья,
За туман распухших глаз,
За такое возгоранье,
Что, настолько,  ранит нас:
                Мочи, просто, нет и речи,
                Исчезает, прежний дар,
Отчего же стало легче,
           Перенёсшему удар,
Зашептавшему, вдруг: «Боже,
Снова, можно: подышать»,
Ты, ещё, не умер, всё же,
И к тому ж нашлась душа.
Отыскалась, отогрелась,
В феврале почуяв май,
Денег, прежде, лишь, хотелось,
Через слово – слово: «Дай».
Не костей, лежат, остатки,
Возле ног, а льдинки, лишь,
Верно, дело – не в достатке?
Пусть, в Париж, не полетишь,
Яхту, пятую, не купишь,
Для любовницы бриллиант,
Пусть, топор, «солдатский» – в супе,
Человек – душой, богат.
Вспомнишь, снова, мать и батю,
Может: ж-и-в-ы старики,
Дня, не мог, на них, потратить:
Покорял материки.
-«Эй, жена, ты – где, родная?
Ну, иди ж: прижмись, прижмись,
До чего же жизнь – цветная:
Замечательная жизнь»,
Зимний день – такой: погожий,
Не страшат и холода,
- «Залезай в мой «Мерс», прохожий,
Подвезу, скажи: куда.
Вот, всплакнул, а ведь, не стыдно,
Колдовских не нужно чар,
Чтобы лучше стало видно,
        То: чего не замечал».
Только, всё же, сборник спрячешь,
Убежав от слов таких,
И вслепую годы тратишь,
Как всегда: на пустяки.
Обнажать не стоит душу,
Ледяную сняв броню,
Нужно выпить и покушать:
«Эй, гарсон, тащи меню».
Табачок, сгорая, тлеет,
Время, тоже, будет: тлеть,
Нас, никто, не пожалеет,
                Не умеющих
                жалеть. 17.11.2012г
МИХАИЛ ВЭЙ.
                ТОНКАЯ МАТЕРИЯ БЕСКОНЕЧНОСТИ.
                (маленькая поэма, не имеющая окончания)
ВВЕДЕНИЕ:
Я, спирали, круги замыкать:
                Попытался,
увы,   бес-по-лез-но,
Древесина сгнивала, …металл
                Становился, лишь ржавым железом,
Чтобы снова и снова стволы
                Вырастали и став древесиной,
                Превращались в кровати, столы,
А металл на станки и машины
                Уходил бы, горячей рекой
                Из печи, вытекая, плавильной,
Чтобы мы не искали покой,
Посчитав, что могила – всесильна,
Кольца вечности смерть не замкнёт,
Даже, если свинцом беспощадно
Расплевался, опять, пулемёт,
Угождая погибели жадной.
Пуля-дура пробила висок, 
                Головы: «Ах, какая – досада»,
Только, матери, ищет сосок,
Рядового, убитого, чадо.
Умирает апрель и февраль,
Разбазарив и дни, и недели,
Только, вновь воскрешает, спираль
Феврали, а позднее апрели,
И не знает никто: «А куда:
                Кольца мчатся»?
Нужны ли ответы,
                Нам, живущим в больших городах
                И в посёлках почти незаметных?
Время, вновь, то бежит, то бредёт,
Грохоча проржавевшим железом,
В этом времени каждый найдёт
                Отведённый для жизни отрезок.
И не нам времена выбирать,
Наш черёд от спирали исходит,
Ведь, кольцо под названьем «вчера»
Переходит в названье «сегодня».

Глава первая:
Улицы-змеи и улицы – реки,
Здесь фонари освещают аптеки,
С временем вяло и быстро текущим,
С дряхлой надеждой, что, лучше и лучше,
                В завтрашнем дне, станем: жить,
…недостатки
      Сдохнут, когда, под обугленной пяткой,
Жаль: только, в прятки, играет удача,
Плакал отец, пусть и отпрыск поплачет,
Папа – в колодках, и дочку – в колодки,
Слесарь-сантехник, ключи для разводки,
                С запахом вони, оставит в наследство, 
                Детям:
ну, вот и закончено детство,
                Пахнет нужник, далеко не парфюмом,
А депутат государственной думы,
Сыну оставит нагретое место,
Где наслаждаться при-просто фиестой,
                Праздничной,  «бездарю», каждые сутки,
- «Где проститутки»?
Вот и… проститутки –
                Супер:
из самых крутых каталогов,
- «Девочки, хватит, прошу: ради Бога,
                Сил больше нет: измочален до мыла,
«Хеннеси» дайте, а лучше текилу,
Да и лимончик порежьте, девчонки,
Ах, до чего ж: белокуры – эстонки,
И до чего же: черны – негритянки»,
…Отпрыск сантехника сушит портянки,
Завтра – опять, блок-посты и дозоры,
Чуть зазевался, и без… приговора,
Горло, «чечен»,  перережет, суровый,
                Словно  барану,
но… больше – ни слова:
Мы – толерантны: домой – толерантно,
                Нас без голов возвращают обратно,
Смерть на таланты, твои, не взирает
 Впрочем и жизнь не покажется Раем:
Если родитель не выбился в люди,
                Питер, в Чечне, обязательно будет:
                Сниться и сниться, и заново сниться,
Деточка, Питер – почти заграница,
Можно: молиться, порой, о возврате,
Только, на каждого, Бога, не хватит.
Улицы – реки и улицы – змеи,
К Богу претензий, они, не имея,
                Криком, ворон, наполняются, серых,
Жители в городе , словно консервы,
Нервы, что нитки: натянешь, порвутся,
Можно, однажды, в психушке, проснуться
                Наполеоном, Плутархом, Платоном,
Даже Христом, выходя, из иконы,
«Божьи законы, - крича, багровея:
                Позабывали? А вы – не евреи,
 Не… мусульмане ли, бесовы-дети»?
Нимба, увы, санитар не заметит,
Гаркнув коллегам: «Вяжите, ребята,
И не рас-пя-тый, как-будто –
                распятый,
…Пятый – укол и седьмой, и ухмылка:
«Больше, старик, не полезешь в бутылку»,
- «Мне – тридцать три, это – старость ли, люди:
Грешники сытые, вы же – не судьи,
Вы же пришествия, ждали, второго»,
…Снова – укольчик и… больше – ни слова,
Истины жаждущий, но не нашедший,
Скручен Господь, как простой сумасшедший.
Силы нечистой, сегодня – правленье,
- «Дьявол, примите мои поздравленья,
Вы – современный, единственный зодчий,
Здравствуйте, батюшка; здравствуйте, отче.
Мы – почитатели ваших успехов»,
Улицы, диким, наполнятся смехом,
                Эхом, в колодцах – дворах, растянуться,
                Чтобы,
в столице былых революций,
В мрачной столице блокадного мора,
Место для оргии – крейсер «Аврора»,
Возле которого, знаменем красным,
                Кто-то торгует, как сливочным маслом,
                Кто-то крестами церковными, …кто-то
                Шапкой, солдатской, того идиота,
                Кто из Чечни прилетел безголовым
                Сделав ушанку товаром торговым:
«Не проходите: купите, гражданка,
Модные, даже, в Европе – ушанки,
Вьюга спирально, вот-вот, заклубится,
                Тут-то, ушаночка и пригодится».

Глава вторая:

Время закончилось «Нон Мордюковых»,
Фильмы – не в моде: о суетных вдовах,
Предпочитаем девиц худосочных:
К чёрту – чувствительных: дайте порочных,
Ведь, от аптеки, немного в сторонке,
Бюстами манят тебя незнакомки.
Мальчики стали суровей и строже,
Куртки напялив из дьявольской кожи
Бритый затылок, как мячик для гольфа,
Обожествлённое имя Адольфа,
                Губы вы-кри-ки-вают из-под маски,
Только, по-прежнему, хочется, ласки,
                Каждому, каждой,
…но голос пророка, ласково,
                Голос, придушит, по-ро-ка,
И раньше срока, взросленья попытка
                Паспорт вручает, как-будто открытку,
                Юной особе: прекрасной – особе,
                Ей не до школы: ре-бё-нок – в утробе,
Старость – почёт ли? Скорее – коварство,
Стоит полцарства, в аптеке, лекарство,
Смех вызывает красивость решений:
«Всё – для народа»!
Народ, на мишени,
Слышит, опять, словно в прошлом столетье,
                Но… без картавости: «Лучшее – детям»:
Детям, СВОИМ, что лечиться, учиться:
- «Ну, не в Саратов же»?
Ждут, за границей,
                Супер-курорты и супер-отели,
Вы бы, своих, отослать: не хотели,
                Прочь от метелей, от сырости здешней?
Так: воровать, нужно было успешней,
И неподъёмное хапать и хапать,
Чтобы, воистину, сделаться папой,
«Папиком» сделаться, школьнице рыжей,
- «Детка, разденься: поверь, не обижу»,
…Паспорт, совсем, не напрасно получен,
Детка – жены, седовласой, получше,
Если не лучше, зато помоложе,
Пахнет младенчеством юная кожа,
Что же нас ждет в продолжение скором?
Мы забываем про пение хором,
Каждый старается вывести соло,
Форварду, лучшему – не… до футбола,
Время от спорта уходит в рекламу:
«Кушайте чипсы, российские дамы,
Гол, не забитый – не наши проблемы,
Слово «Россия» - всего лишь, эмблема»,
Всё на продажу: и тело, и душу,
Если заплатят: присягу нарушу,
Собственной песне, кадык, вырывая,
Отчество, даже, своё, забывая,
                Берег отеческий,
став гражданином,
                Толи Шанхая, а толи Пекина,
Все мы – едины: земля – не чужая,
Кухню, китайскую, я обожаю,
Слишком на Питерских улицах – сыро,
Не от того ль в коммунальных квартирах,
Вдруг, тараканы, нежданно, пропали,
Эта деталь, размышлять о финале
                Белого света: не раз, заставляла,
Только, опять, начиналась, сначала,
                Прежняя жизнь,  под трамвайные звоны,
                Переселенцев с Востока, в вагонах,
                Утром, везущих в район новостроя,
Здесь - не Помпея, тебя и не Троя,
Так, что не стоит травить героином,
                В чреве, младенца,
…ещё пуповину
                Не отделили: готов наркоманчик:
                Девочка? Мальчик? Расплылся овальчик –
                Личика,
…мамочки корчатся в ломке,
Корчатся в люльках, от ломки, потомки,
Корчится город в дождливом рассвете,
«ЛУЧШЕЕ ДЕТЯМ»!
И взрослые дети
              Смотрят с презреньем на предков – придурков,
Что дотлевают подобьем окурков,
                В жизни никчёмной, своей, бестолковой,
Ищущих самое первое слово.
Если не врут: слово, ведь – изначально,
Может, найдя, перестанем: печально,
                Грызть свои ногти, под скрип шестерёнок
                Старых часов,
…молчаливо, с иконок,
Лица пророков: священные – лики,
                Смотрят на город, который, великим
                Был или не был, но… ходит поверье,
Жаль: разуверился в этом, теперь я.
Хлопают двери на вход и на выход,
Ночь наступает, становится тихо:
Тихо – при-тихо, без рёва моторов,
Слово отыщется скоро-при-скоро,
Только, с прискорбьем некролог зачитан,
Чипсы, ненужные, вместе с «Зенитом»,
                Вместе с едой и футболом исчезнут,
Улицы реки становятся бездной,
Знаешь, любезный, пора: в путь-дорогу,
За диалогом с товарищем Богом
Или с товарищем взмыленным чёртом,
Пальцы, остыв, всё цепляют упёрто
                Ручку, дверную, дежурной аптеки,
- «Экий – живучий»!
Но вовсе не «экий»,
                Рухнет,
…Фонарь, освещающий тело,
                Будет взирать на него обалдело,
Молча взирать не на жертву расстрела,
                Фразу, нелепую: «Я не хотела»,
                Вырвав из вечно ворчащей супруги,
                Мужа, что видит, недвижного, в круге
                Света,
…но время, приходит, рассвета,
Гаснет фонарь не концовкой,
.. сюжета,
                НЕТ, окончанья:
…кругами, спирали,
              Мы, продолжаем: бежать от морали,
                В морось,
…всё больше и больше, немея,
Доброго утра, вам,
                улицы –
                змеи.

Глава третья:
Бомж, монолитом, уснул на панели,
Не замечая земной карусели,
Будто не дышит, словно убитый,
Но не сходящий с обзорной орбиты,
Ведь, очень скоро придётся проснутся
В городе, преданных, трёх революций,
Где полу-львы, полу-люди – ехидны:
Всё-то им слышно, и всё-то им – видно.
Трубы ржавеют и трупы сгнивают,
- «Ты – кто: такая»?
В ответ: «Синева – я»,
Пьяная рожа, с причёской блондинки,
                Громко хохочет,
…её фотоснимки,
              Можно поставить в конфетном отделе,
                Чтобы, вы, сладкого, долго не ели,
Видя, беззубое, это злорадство,
Как бы до дома, быстрее, добраться.
Но лабиринт, этих улиц кусачих,
                Жалит тебя,
…ну, а как же иначе,
                В мире ночном,
…светофоры, трёхглазо,
                Где, разрешают движенье не сразу:
Только, когда, загорится зелёный,
                Двинутся люди толпой миллионной,
Красный заставит, на месте, топтаться:
«Стоп, петербуржцы; стоять, ленинградцы»!
…Улицы змеи ползут сквозь туманы,
Как ядовито грохочут стаканы,
Кто, здесь – бандит, кто – порядочный малый,
                Даже, Всевышний, не в силах, пожалуй,
                Определить,
…продолжайте движенье,
За поколеньем неся поколенье,
Чтоб за оградой погоста остаться:
«Вот – петербуржцы, а там – ленинградцы»,
Но… сохраняются прежние леты,
                В виршах крылатых, ушедших, поэтов,
Прошлое, будущность, вдруг, да обгонит,
Словно, в сапсановском, мчится, вагоне,
И замерцает экран монитора:
Улицы, улицы, как кредиторы,
                Совесть твою призывают к ответу,
                Строчкой мелькнушей, былого поэта:
Кто – ты и что… оставляешь потомкам?
…Рожа, блондинки, по-прежнему, громко,
                Рядом, хохочет: опять, она – рядом,
Улицы-реки наполнены ядом,
Яд, со слезами, гремучею смесью,
                Перемешает значенье конфессий,
Имя Христово и имя аллаха,
…Будды, появится, сытая ряха,
Харя – не харя, но вроде бы – Кришна,
Бьётся ли сердце?
Да, что-то не слышно,
Что-то не видно, в глазах твоих, блеска,
А под ногами, знакомого треска,
                Звук – нескончаем:
…гниющие кости
Из-под фундамента, просятся в гости,
Из-под бетона стремятся наружу,
Надо покойников спрятать поглубже,
                Или в печах, крематорских, до пепла,
                Жечь их и жечь,
…до чего же: нелепо
                Вьются спирали меж новых построек,
                Старых построек, от люлек до коек:
                Коек – больничных, а после до гроба,
Чтоб, ненасытно, земная утроба
                Скрыла движенье, оставив без прыти,
Вне продолженья дальнейших событий.
Только, другие сидят уже в чревах,
Улиц зовущих и вправо, и влево,
                С криком младенческим нового века,
Соски скупают, мамаши, в аптеках,
Водку скупают отцы в магазинах,
- «Может: нальёте «полташку», мужчина? –
                Просит «синюжница»: Мне б похмелиться»,
…Тянутся мимо угрюмые лица,
Их выраженья – в едином стандарте,
Ты, ведь, не думал, кричащий на старте,
                Вдруг, ощущая шлепок акушерки,
                Что зафиксируешь, позже, по мерке
                Выпитых литров, всю жизнь, без остатка,
                Киллера, пулю поймавший лопаткой.
Даже убитый, и то: по ошибке,
                Пьяной блондинки, поймаешь улыбку,
Шага, всего, не дойдя до парадной,
                Киллера вздох услыхав: «Как досадно»,
Улица, впрочем, не сыщет печали,
Не распрямляя пружину спирали.,
В ней маскируют житейские пытки,
Пьяным туманом, спиртные напитки,
И отрыгают вороны истошно:
Нашим недавним, изношенным прошлым,
Смерть ли, не смерть, но душа нараспашку,
Водки столичной, ещё по «полташке»,
                Выпьем с блондинкой: неплохо б добавить,
Киллер-то вовсе – не киллер, а п-а-м-я-т-ь.
Вижу комоды, трюмо, этажерки,
И ощущаю шлепок акушерки,
В чрево, потом, не рождённым загружен,
С мыслью, а нужен  ли выход наружу:
                В поисках слова, что  было вначале,
Только, затерянном, в недрах спирали,
В серой удавке на горле поэта,
Ноги, когда, не найдут табурета.
В мёрзлом бомже, что лежит бездыханно,
Возле, ещё,   непустого стакана,
В мальчиках, что целым взводом, убитых,
В обжорстве, опять, ненасытной элиты,
В подковах прибитых к дверям для чего-то,
Ведь улицы, часто – страшнее аборта.
Случайная – пуля, случайно – начало,
Случайно блондинка, меня, повстречала,
А выпив, схватила клешнёй за запястье,
С глазами, где столько – дурацкого счастья,
Что хочется взвыть, от тоски, по-собачьи,
Но если завоешь: в психушку упрячут,
                А значит,
…да, нет, никакого, значенья,
Ты просто плывёшь и плывёшь по теченью,
И трезвым, и пьяным; голодным и сытым,
Но зеркало, «чёрным», зачем-то, накрыто,
И в чёрных платках – молчаливые вдовы,
Всё ищут и ищут начальное слово.
При грозном царе, при генсеке суровом,
А было ли слово? Пол царства – за слово,
Пол жизни, всю жизнь, до последнего вздоха,
Ах, как же: беззубо хохочет эпоха,
Эпоха одна, заменяя другую,
И думает каждый живущий: «Смогу я…»,
Так, думает каждый, я думаю, тоже,
Под шёпот блондинки: «Ты выпей: поможет». 25.11.2012г (написано за одну ночь)               
 
МИХАИЛ ВЭЙ 
                ПРЕДНОВОГОДНЯЯ НАХОДКА.
На резинке борода: длинная, седая,
Я под новый  год, всегда,
Всё-таки, гадаю:
«Настоящая ли нет»?
Ведь, какая – проза,
Если этот  пьяный дед
Не был Дед Морозом.
Он, входя, ронял мешок,
Говорил: «Давай-ка:
Зачитай-ка мне стишок,
Как под елкой зайка:
Серый заинька скакал,
Ожидая волка»,
Но потом, подняв бокал,
Забывал про ёлку:
«На дворе – зима,  как пёс,
                Задубел, однако»,
Был и вправду Дед Мороз
                Пьяный, как собака.
- «Раз, два, три»: исчез тулуп,
                Яркий, весь – в снежинках,
Лишь, осталась на полу
                Борода с резинкой.
И под каждый Новый год,
Я, как в детстве, верю ,
Может: дедушка придёт
За своей потерей. 1.12.2012г.

МИХАИЛ ВЭЙ.
               
Подобно мне, немного стариков,
Кто жизнь свою на творчество потратив,
По свету бродят с торбами стихов,
Чтоб услыхать: «Стихи, твои – некстати».
Такая фраза будто бы – «табу»,
Она страшнее цензорского вето,
Вновь, топором, врезается в судьбу,
Холодным трупом делая поэта.
Некстати – слог, который, может, вдруг:
                Заставить вас, задуматься о важном,
О слишком личном, и… летит «матюг»:
                Один, другой и став  многоэтажным
                Похож, уже, на грозное «ату»,
- «Жаль: нет собак, а то бы затравили,
Поэт имеет право на мечту?
Кто дал его? Отец небесный или,
                Из бездны дьявол взмыленный? Ответь.
А впрочем, нет: любой вопрос – некстати,
Ты прожигал, в ночах, напрасно, свет,
Поди: и сам, не ведал о расплате.
Задай вопрос: «Помиловать? Казнить»?
Понятно, сразу: выберут второе:
Ты – лишний, всем понятно, извини,
Не модно прославление героев.
Героев нет: бесплатно на канат,
Циркач не заберётся,
 «Я – не рыжий, -
                С ехидством расхохочется: Цена,
                Сегодня, для любого сердца – ближе,
                Чем память человеческих сердец,
Хотя, во сне, вдруг,  явится порою:
По силуэту, вроде бы – отец,
И в сыне ищет, будто бы, героя,
Глядит в упор, но словно всё поняв,
Уже, ремнём, как в детстве не накажет,
Оставив одинокого меня
В особняке роскошном, трёхэтажном.
Бери пример с юнцов: твоих коллег,
Они не станут резать по живому,
И утверждать, что должен человек:
                Быть человеком,
ах, …какое слово.
Оно – давно,  утраченное и
В его значенье стоит ли: копаться,
Потуги – слишком, жалкие, твои,
…Толпа, всегда, сочтёт, за тунеядца,
                Седого, непокорного творца,
Что с большинством шагает, вновь, не в ногу,
Морщины, чьи, на площади лица
                Пробороздили ни одну дорогу,
И боль и скорбь, конечно, ни одну,
Стихосложенье – хуже преступленья,
Когда, весь мир готовится ко сну,
Неисчислимым свето-населеньем,
Поэт готов, душевный  свой разбой,
                Начать: творить, себя же истязая,
Жена и та покончила с тобой,
Сказав: «Прости: расстаться – лучше, зая».
А большинство, уснувшее давно,
Уже почти не жаждут пробужденья,
Жизнь – это сон, волшебное кино,
Пусть, даже все живые приведенья,
Лишь отраженья в множестве зеркал,
А ты, вот, взял: и плакать нас заставил,
И даже, в скряге душу отыскал,
Твоя игра, поэт: игра – без правил.
Твой беспредел – похлеще воровства,
Ату, его!!!  Да, где же, там – собаки?
Не подчинился воле большинства,
Не захотев уснуть на случай, всякий.
Ну, что же: так, тому и быть тогда,
Сгоришь в пучине огненной без брода,
В ней будешь: замерзать и голодать,
Поэт, в России, должен: быть, голодным.
Тернистый путь, сквозь утренний туман,
Опять, зовёт меня тернистой далью,
А вслед летит: «Старик сошёл с ума,
Хотя, его: «Усни», предупреждали».
Смеются все: «Поэзия – каприз»,
Но почему-то смех подобен плачу,
«Купи – продай - вот, нынешний девиз,
Не нужно врать, что может: быть, иначе». 01.12.2012г.