Беги, Энн

Беги, Энн, беги, пока ноги несут вперёд! 
Сбивай башмаки, потопи их в зелёных лужах! 
Но только беги, ведь он только тебя и ждёт: 
Ведь больше никто в этом мире ему не нужен. 
 
Забудь остановки, забудь передышки, забудь! 
Забудь про промозглость утра, леденящий осенний ветер, 
Что сжимает худую, ослабшую, бледную грудь, 
Замирая в бессмысленном, резком осеннем квартете. 
 
Энн дышит, вбирая усиленно дым городских мостовых, 
И люди, круча у виска, причисляют её к сумасшедшим. 
О, если бы знали они, сколь печален удел молодых, 
Они вознесли бы её, как прекраснейшую из женщин. 
 
И дождь, омывающий щёки, смешается с горечью слёз, 
А полы пальто неизбежно полюбит слякоть. 
Его грудь вмещает десятки озлобленных звёзд, 
Что взрывом своим неизбежно заставят её заплакать. 
 
В опустевшей аллее слышен лишь стук её каблуков, 
Но она слышит голос, что ей вторит бежать быстрее, 
Здесь, на этих скамейках, вы пытались считать мотыльков, 
И с бокалом вина вы смотрели на месяца жёлтый веер. 
 
В тот момент он казался таким бесконечно простым, 
Что захочешь и сразу достанешь его рукою, 
В тот момент целый мир доказал, что умеет предстать живым 
Перед теми, кто жил и живёт лишь одною мольбою. 
 
Так молись, Энн, молись, чтобы он оказался жив, 
Чтобы не было затхлых больниц, удушающе белых халатов, 
А они, как ни в чём не бывало, будут брать лимонад на разлив, 
И сердца у обоих бесконечной любовью будут объяты... 
 
Она пулей вбежала в стерильный, сверкающий холл, 
Только вместо улыбок, свидетельств судьбы расстрела 
Перед ней неподвижно стоял широкий и гладкий стол 
С неподвижным, накрытым простынью, угасшим телом.