Смирновский Олимп

                Алексею Смирнову

В ярких одеждах,
шумные, как водопад,
снятся Смирновы мне с профилем греческих статуй...
Вещим мне кажется тот удивительный сон,
И ничего в этом сне мне не кажется странным.
Вот в древнегреческом кате гребет Посейдон по-смирновски,
пробует воду ногой - что и сказать, холодна.
Рядом с ним юнгой сопливым сидит Одиссей хитромудрый
в ратных доспехах, а с виду все тот же Смирнов.
Чу, а в оранжевом спасе за ним - Пенелопа,
Анной еще иногда он называет ее.
Вот Аполлон птицу странствий в полет отряжает,
вот муза Клио лоб чешет над русским быльем,
вот Каллиопа, Эвтерпа, Эрато кружатся,
и Дионисий за здравие их поднимает
чашу хмельную чистейшей свекольной барды.
Вот в пропотелой разгрузке Марс грозный смеется
россказням Талии бойкой, от слез Мельпомены устав.
Я, видя это, хочу три потертых обола куда-нибудь вставить,
но мойры угрюмо глядят,
Атропос (или же Анна?!) ножницы точит свои,
ну, как нить жизнь иль что-то иное отрежет?
Громко Эолова арфа гудит над собраньем,
струны Эол сосчитал, чтобы настроить верней.
Я занимаю скамью в этом амфитеатре,
глядя, как в образах разных Смирнов предстает.
А озаряет его Гелиос - светлая Анна.
В этом спектакле я зритель, зачем мне на сцену?
Хор, и актер, и поэт - все это Смирнов.
И состязаться с ним, что состязаться с Гомером.