Закрыто!

Две секунды назад было пусто,
Я лишь слышал чьи-то два стука
В минуту. Подвинул к двери еще
Три железных стула.

- Простите? - голос снаружи нудно,
Будто бы я ему вовсе и не нужен.

Молчу. Пусть уходит прочь,
Пусть считает, что я контужен,
В дремоте нимфами где-нибудь,
Во Флоренции вскружен.

Медленно повернулась дверная ручка -
"Ну же!"
Зуб во рту предательски гнусно,
Шатается неуклюже.

- Ну ты, что, дорогой, это я,
Баба Люба!
Пирожки напекла,
Чайку принесла,
Давно не виделись, а пора.
Сижу, жду тебя, милок,
Когда заглянешь, а то я
Совсем одна...

Зуб стал ныть кроваво,
Я достал нить. Странно
Вдруг на душе мне стало.

- Чего стучите-с?
Стук-стук.
- Пришла, говорю, принесла погрызть.

Черная кошка унюхала гостью,
Накинулась, а та ей басом:
"Брысь!"

- Оставьте под дверью!
Шепотом:
"Я вам не верю".

Тяну, кручу
Я из ниток достать
Иглу
Хочу.

Стук-стук.
- Я ведь сердце твое, впусти!

Достал из старых, порванных брюк
Огромный, ржавый крюк.

Стук-стук.
- Чего стучишь?
- Я сердце!
- Открыто!

Отворилась дверь и из бабкиных черных глаз
Я видел дно.

Запрятал в кожанный сюртук
Бабка как даст, как раз!
На мне.
Вот проделала старуха   
 Трюк,
А я ей по самое темя
Встук!

Загнивший зуб
Испуганно вылетел в окно.
Зарылся в корни,
В лохматый, старый  дуб.

Я отскочил от клыков, но
Бабка продолжала свирепо кричать.
- Ну иди, сердце мое!
Я глядел в тот день
В свирепые глаза
Оно.

Две секунды спустя было пусто,
Я связал нитки. Грустно
Серым днем
Стояла скорая
Под окном.
Они тоже скоро,
Как ноябрь покатится
Плакаться под мостом
Горько над фильмом,
Лишенным надежды всякой,
Мигая всему миру,
Краснея перед смертной лирой. И вязко
Вестью всех кормля.

Соседи не замечают
У окна,
Стоят без любой печали,
И ждут, когда ручка двери
Отворится вдруг
Случайно.