Мароска... глава 4

ЛИДИЯ
Валентина утром встала – сразу выпятив буркалы, котелков не слышен шум – в кухню трусит наобУм, печь застыла, утварь рядом – где ж Перухино то чадо, свиньи в хлеве голосят – во дела как обстоят. Конь и вовсе не стреножен – двор навозом загорожен, и петух не кукарекал – а семья что будет трескать. Дрын сломала, бег рысцой – поиграться что б с косой, в сенях нету, топчан пуст – леденца лишь только хруст. Бас прорезал тишину – вытянув Петра в струну, подавилась дочь ледышкой – кашель звонкий, вдох с одышкой, били девку по спине – рикошетил звук в гумне. Где ж Настасья, где анчутка – у Марфуши сон ведь чуткий, где опара, каша где – не сидеть же на воде? Дедка пучит только глазки – ну не видел вчера Настьки, как пришёл, залез на печь – потеряв от свина речь. А Марфутка щелки вниз – мол, опять у той каприз, чай сбежала на игрИща – соловьём с парнями свищет, жмурки, прятки, посиделки – не поднять Марфе гляделки, кто поверит в дребедень – знать мозги той набекрень. И кому ту печь топить – чтоб Марфутку накормить. Валька сразу за ухват – у Петрухе враз квадрат, ромб, два куба, треугольник – покатилась шапка с молью, звёзды сыпятся из глаз – настоящий тут экстаз, но вот помощи с Петрухи – накормить что б эти брюхи, никакой, он в ступор встал – ни за что ведь пострадал.
А Устюха в лес вглубилась – да средь чащи заблудилась, где там север, где восток – в темноте вон костерок, к добрым людям подалАсь – тропка ведь туда вилАсь…. У костра бандитов свора – нет охраны, иль дозора, в карты дуют на щелбан – рядом странный атаман. Собакевич, тот красивше – рожа как желе застывши, нос на личике с буряк – покраснел, да и набряк, и горошинами глазки – покривилися салазки, постоянно ж потасовки – да по лесу стометровки, что б ограбить, обобрать – хоть там будь родная мать! Флюс раздул рябую щЁку – рот пустил на самотёк он, у дантиста не бывал – лишь шалфеем полоскал, да козлиною мочой – он лечил ушиб любой. И одет он, просто шик –с выхухоля воротник, моль побила, плешь в шерстИ – лет, пожалуй, к тридцати, как зверёк им был убит – френч с тем мехом был им сшит. Зато пуговиц там рота – хоть пожухла позолота, но чернеют до одной – как хороший часовой. Брюки клёш, порвались снизу – то ли дань его стриптизу, швы разъехались давно – хоть смеяться и грешно, ножки в щели вылезают – о парилке всё мечтают, вши заели молодцА – сыпят словно из ларца! На ногах его опорки – залоснились аж до корки, то ли с фетра, то ль с кирзЫ – шкура то ль какой козы, каблуков в помине нет – то ль пошли те на обед, то ль бежавши потерял – к кострецу ща ковылял. И ватага завозилась – глянь-ка баба заявилась, и никто не приглашал – и клюкой не угрожал.


АЛЛА
Враз заёрзали бандиты - с грабежей же сроду биты! - не видали лёгких благ - не вылазили из драк! - И скубутся при делёжке - фары вылупят, как плошки - рвут зубами, кто шустрее - и давай, стучать по шее! - в воспитании, не лорды - за целковый квасят морды - в рассыпную скачут блохи - пузо пучит на горохе! - хоть не гангстер итальяны - но всегда в дымину пьяны - от сивухи, аж поносы - и за ухом папиросы! - в челюсть целят, упыри - под глазами волдыри - нА бок свинчены носы - и поддёвка из лисы - без хвоста, на атамане - но зато вожак при мани! - и колечко, и монета - роже долгая примета! - А тут сам шагает фарт! - уж бандитам, не до карт - лбы пылают с щелбанов - в руки сам идёт улов! - все в мандражном куражу - в голенищах по ножу - и за поясом пистОли - лопсердак побит от моли - что из выхухоли меха! - крючит нехристей от смеха - надорвали прям живот - но добыча тропкой прёт! - от азарта сыпь в опорках - цифры в шесть нулей в подкорках - хоть считают до шести! - чесунцы снуют в шерсти - в бородах засохла каша... - а Ваняткина мамаша - резво вёслами гребла - без еды и без бабла! - огонёк манил уютом - швартануться лишь бы ютом - похлебать из казанА! - вот беспечности цена! - так спешила к добрым людям - чтоб прижать от счастья к грУдям! - ведь бродя по буеракам - где ползком, а где и раком - растеряла веры треть - хомо сапиенса встреть... - но, увы! И тут не хомо! - Устя, чуть не впала в кому - оборванцев цельный взвод! - весь в укусах этот сброд - и прокуренный резец - как фортуны образец! - да ещё у шефа флюс - тожа к облику не плюс - и прорехой светит клёш - чё торчит там, не поймёшь... - к Устьке кинулись, как псы -  серьги тиснуть иль часы? - всю облапили, как есть - вшей на ней теперь не счесть! - лишь не тронули рейтуз - запретил интимы туз! - да какие тут интимы - свиньям стали побратимы - и роднёй подсвинку Ване - цельный год не мылись в бане! - не нашли колец у Усти - морды вытянулись с грусти - быть назначили стряпухой - чё не так, с размаха в ухо! - на лодыжку вздели цепь - загнусили Степь да степь - наглотавшись мутной бражки - никакой теперь поблажки! - ток один жалел, Тимоха - хоть с мозгами было плохо - постоянно был вне зоны - приютили фармазоны - но на жалости горазд! - то поганку Устьке даст - то каких-то волчих ягод - так спасал её от тягот! - всё с улыбкой полудурка... - он канешна был не урка - а прибился где-то к своре - и бандитов ток позорил - вечно в памяти провал - вот и в драки не встревал... - А Настёна, по грибы - побрела, куда абЫ! - Марфа скинула с хвоста - без еды и без пальта! - ходит, бродит между ёлок - день осенний уж не долог - ест звериные объедки - ночью лезет спать на ветки - чтоб не мучил колотун - с ивы сделала зипун... - сыроежки есть в меню - в кулачонках по камнЮ - отбиваться от ворон - тока свист со всех сторон - пух и перья на поддёвке - не повадно красть воровке! - зайцы кружат недалече... - день за днём, за вечер вечер - спотыкаясь лезла в дебри - жизнь в полоску - как у зебре...


ЛИДИЯ
Завалился тот забор – всё от Валькиного ора, и избёнка дала дуба – хоть и новенького сруба, голос бабы иерихонский – аж полёг и щавель конский, где ж избе там утерпеть – лишь осталось сруба треть! Дом то Вальке был знаком – прижималась там с орлом, Карп Мароска жил когда-то – не забрили ведь в солдаты, был единственный сынок – что б на старости кусок, папе с мамой отоварить – Карп и сам уже состарен, а Пурген Кирдыкович Мароска – так и помер у окошка, дожидаясь ломоть тот – когда сынка поднесёт. И Феклуша, его мамка – фотографию под рамку, где Карпушка восседал – но надежд не оправдал, потащилась побираться – по селениям шататься, ломоть хлеба добывать – раз сынок забыл про мать. Как забыл, да никогда – да в ледышках борода, скручен сам как та сосулька – изо льда и барабулька, только шубинный тулуп – на худой напялен круп. Из Мароски да в Морозы – вот тебе метаморфоза, старше папеньки Пургена – хоть здоровые в нём гены, да с судьбою не поспоришь – мим детей просемафоришь, безотцовщин наплодил – да про них совсем забыл. Вон Марфутка, перестарок – и для Вальки не подарок, сопли льются в два ручья – не кухарка, не швея, руки только ловят ложку – но не вышила ни стёжку, без Настёхи жизнь капут – что изловят, то и жрут. Осень дышит в кажну щель – заметёт скоро метель, а приёмыша не ищут – только Петьке пятак чистят, волосёнки скрутив в жгут – пищи вареной всё ждут. Это дочь родная Карпа – доведёт всех до инфаркта, голос в трепет приведёт – с ней кто хошь с ума сойдёт. И сынок Иван туда - рыбку тащит из прудА, он лентяй хуже Емели – подаяние всё ели, сам работать не мастак – сельских лишь смешить зевак! Ща вообще он свиноматка – лишь в сосках нет недостатка, вон бредёт с отцовой кралей – при копытах, без сандалий, но опять при узелке – с бабкой он накоротке! Дед Пурген в святой юдоли – опускает очи доле, как потомков зрит с небес – проклинает тот замес, что Карпуша затворил – вновь кондрат его хватил, умер дедушка вторично – лишь услышал голос зычный, то Марфутка развлекалась – в кадке с пеной полоскалась. Плюнул дедушка Пурген – сын Карпуша рекордсмен, наплодил такую страсть – но закрыл беззубу пасть!
Атамана звать Емелькой – как заряжен батарейкой, целый день он на ногах – френч его как в орденах, то прорехи и заплатки – с холостого взятки гладки, на Устюшку взгляд бросал – и в обиду не давал. И Тимошку гнал рогаткой – припечатал по сопатке, ревность била через край – расстоянье соблюдай. И вдовица отесалась – сюртука его касалась, выхухоль мол смердит плохо – выдох есть, но нету вдоха, каб сменить тот воротник – да отправить на шашлык, всё равно давно не греет – лишь от пота только преет, флюс подлечим, зубы вставим – на каблук тебя поставим, брюки надо бы зашить – бородищу отхватить, в баньку б, пусть даже в кадушку – и от пяток до макушки, отмочиться от коросты – богатырь, велик ты в росте, чувствую мужицкий дух – глазки смотрят, есть и слух……


АЛЛА
Да, широк в заду Емелька - не надеть трусы неделька - даже лопнули клеши - хоть нагнувшись, не дыши... - пузо выросло с арбуз - да ещё на роже флюс! - толстокожий, как бизон - эрогенных нету зон - тока выхлопы с капустки! - но касаясь френчем Устьки - нос краснел, как помидор - хоть ля мур для урки, вздор! - стать посмешищем у банды - легше вырвать с корнем гланды! - но саднит последний зуб - люб он Устьке иль не люб? - так и трётся у котла - как поганая метла - Тёмку гонит от вдовы - хоть и вшей пол головы! - вьётся вкруг неё глистой - тока выстрел холостой... - не знавал мужик прелюдий - но немел при виде грУдей - бородёнкой вшивой тряс - видно торкнуло в экстаз! - атаман, хоть не из робких - рот слюнявый, в ухе пробки - рос в гончарной мастерской - был частенько бит клюкой - что лепил из глины пОпы! - да и ел не эскалопы - жменьку каши и похлёбку - и опять гончарил попку - получал тычки в пятак - и уже курил табак! - а однажды сделал бюст - сунул в тряпку и на куст - мастер думал - человечья - заикаться начал речью - на свиданье пригласил - да и руки распустил! - вымя жамк - а энто глина! - еле вывели из  клина - настучавши по горбу! - и теперь на баб табу! - А рукастого Емелю - отстегал отец, во хмЕлю - и погнал долой с избы-то - толку нет, один убыток... - и побрёл в тайгу Емелька - жрал дичину, спал под елькой - совершал налёт в село - и ему всегда везло! - тут прибились и бродяги - морды пухли без бодяги - по трактирам вишь тусовки - после, рожам потасовки! - Тут попёр Емельке фарт - сколотил казну из карт - френч Адольфа приобрёл - каб не флюс, так прям орёл! - хоть давно уж вне закона - он для банды был икона - как король, но без короны! - по тайге нарыли схроны - обовшивели, схирели - и алмазы их не грели... - атаман же, страсть к скульптуре - не убил в своей натуре - и тихонько от бандитов - всё лепил иезуитов... - А Мароска, тот что Карп - не видал от веку карт - он играл с сердцами девок - был гораздый до припевок - всех тащил на сеновал - после имя забывал! - ребятёнок наплодил - аж Пурген на небе взвыл - Марфа, дрянь и истеричка - вспыхнет порохом, как спичка - криворука и ленива - да ещё всегда соплива! - Карпу б треснуть по сопатке - что и Ванька свиноматка - и сосков не сосчитать - лишь копытами стучать! - да и сам теперь Мороз - не целуется в засос - отодракула позорный - добежать ток до уборной - и сосульками звеня - оседлать горшок-коня... - после надобно и в лес - с дрекольём наперевес! - дед ево, Кирдык Копытыч - из бревна тот посох выточь -  стал теперь в руках Мароски - прям волшебным с старой дОски! - им, волкАм ломал хребты - ледяные плёл мосты - хоть тот лёд, на фИг не сдался - матерился и ругался - что весь инеем покрыт - но хотя бы нет копыт! - знать бы, кто тот человек - превратил бы палкой в снег!... - Вот уж осени серёдка - всё скитается сиротка - не икнулся и отец - сам с Валюхой, не жилец! - с трёхлитровой с щами миской - поломались все мениски - а стелил надысь перину - развязалась пуповина... - кто полечит порошками? - Валька мечется с горшками - а Марфутка с леденцом! - ей не нать, чё там с отцом...


ЛИДИЯ
Вот проснулся и Мароско – от бандитской отголоски, почесал волдырь во лбу – припечатал кто ж ему? Как стекло у Карпа тело – и душа давно не пела, и постель одни то дОски – на тулупе смылись блёстки, шапка вроде прохудилась – на дуршлаг теперь годилась, да и валенки не ах – заломил от вида пах, скоро зимушка-зима – а одет он как чума. Оглядел жильё с прищуром – обстановка на смех курам, лишь один в избе топчан – и пылища как туман, окна как-то покосились – на покой уже просились, пауки соткали шторы – вывели таки узоры, там и кукиш, с маслом дуля – с мая ткали до июля, чудный вывели узор – показать их не позор! Дверь у Карпа нараспашку – подтянул свою сермяжку, за порожек перешёл – окуляр на дом навёл. Нет конька давно на крыше – и порожек никудышный, издержался, мхом цветёт – и давно стрехой трясёт. Только торнуть в днище ножки – дом его любимой Ёжки, искривилась и облезла – и стоит у самой бездны, чуть шагнёшь и кувырком – скородить лишь только лбом. Охнул только Дед Мороз – почесал бордовый нос, посох взял, Кирдыка память – зашагал по лесу прямо, ведь пора зимУ встречать, кочережкой той стучать!
У Петра в дому тартАра – с печки выхлоп из угара, не открыли чуни вьюшку – заломило черепушку, ведь топила печь Настасья – и сиротство в одночасье, посетила этот дом – ведь остался тут дурдом. Валька лишь ухватом сучит – и на ощупь дедку дрючит, что т лучины не видать – только бабе и гадать, где супруг тот притулился – в угол он какой забился, да и драной той лучины – у Валюхи нет в помине, в лес ведь некому идти – дров на щепки принести. И хозяйство ща в упадке – и капусты нету в кадке, куры сдохли, а свинья – попрошайничать пошла, пятачком лишь покрутила – хвост трубой, засеменила, но в соседский огород – тыква где ещё растёт…. Так и Сивка-Буцефал – мох копытом поддавал, и кормился чем придётся – крупом в тын когда уткнётся, беспокойным сном уснёт – кто сенца там поднесёт? Падчерица ведь кормила – чистила и гриву мыла, а с Марфутки только злость – как в подкову острый гвоздь. День и ночь визжит холера – подавайте кавалера, павиана, хоть мартышку – а не то вам, гады, крышка, всю избёнку разнесу – и увечье нанесу. Груди ходят ходуном – ничего что с колтуном, и начёс в волосьях вечный - организм ведь человечий, просит ласки и интима – мужичьё не заменимы, хоть и в рОте леденец – дома мамка и отец, всё ж скубётся интерес – будь с ногами или без, но была чтобы ширинка – никудышный пусть мушшинка, да положит на топчан – всё ж самец, а не кочан! Костыли можно приладить – клешням быть, а чтобы гладить подчерёвок и бока – и душок чтоб с табака! Пусть глаза и в раскосяк – не влияет то никак, на либидо той Марфутки – у самой видок тож жуткий, пара просто офигеть – Марфа стала ведь ржаветь. Тень-тень, потетень – Петушка ум набекрень, где искать самца Марфутке – только льют фекальи с утки, как увидят Петьку-свата – да стреляют из ухвата, прячут женихов в овин – пригодился б тут и свин, да уродца ж потеряли – как по кочкам ускакали, Росинант и тот заржал – чуть позиции не сдал. Во проблема для старцА – а в окрест нету жреца, на костях что б погадал – путь-дорожку указал, иль клубок какой бы кинул – даже леший куда т сгинул, оплешивел даже пруд – знать Гаврила двинул в блуд...