ПоМиНКи

3 1 12 24 10 15 1



                "ПоМиНКи"      

                (По  ЛюБиМоЙ  РоДиНе)




                ведь ньюкасл не бирмингемится




                ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

                11:19


         проспавши все будильники и звонки, проснуться
от эсэмэски привидевшегося банка, карточка
давно закрыта, сломана, шестое чувство -
это когда было топко и пусто -
артерией к лёгким солнечного в бронхах русла -
сердце сплавлялось к прачкам

мозга, ума,
                объясни человек с докторскою
степенью превосходства над примитивными
обезьянами,
                кто мы?.. или
                все ваши разговоры,
между колб и мензурок такие занятные роли,
где каждый чего-то для счётной стоит,
но,..
       но,..
               но,..
                лишь плита, говорят, могильная

если максимум брать по расценкам, выдержит
память народа и критику шапито, зрелище
удивиться тому как бугай банками не обиженый
взгромождает осколок бетонной биржи -
кто-то ведь ставил на ставку рыжие
бумажки текущего поколения

сколько ему осталось, много-ась, мало-ась, улица
воспитала не меньше народу, а что домашние
и закрытые люди, то им во век всё одно не распутаться
от соседской возни, только солнце бублится,
да в компьютере гугл гуглится
о войне, дураках и ляшках

не смотри, я прошу тебя не смотри говорям голосом
родного человека - совесть - признавая поражение,
твоё поражение человек не по годам взрослый
или в наоборот старик несносный,
всё одно когда мысль на колёсах
едет в аптеку за возражением

этому миру, (власти быть может) вопросится
друг - собутыльник - боярышник, кто там ещё, истина
это пьянкой свои пропитывать кости
потом проблевавшись, включать языков лопасти
и лететь в матерщинные волости,
где свиней зеркала зарамчаты корытами

что и у пушкина, помнишь - она и её горемычный бред
деду в сердечную топку, открой, загрузи, сгорбленый
отправляйся и выпроси, вытребовай новенький силует
мне такой же горбатой как ты, столько сгубленных лет,
для тебя рыбонос я потратила, свет
на лучине ей кажется девочкой тоненькой

так и смотрит слезу убирая платком соленой руки
из морщин и из складок, что линии - так требуха, ветер
в корыте братиком сестрице спит,
она идёт его будить,
ты думаешь то пол скрипит,
нет, то хрящи и кости на совете

и разговор их строг, зачем? куда? она бредёт, не ваше
то дело говорит им ум, но ничего не в силах сделать, только,
лишь посоветовать, остаться на печи погасшей,
себя на день от смерти спасшей,
но шанс оставить рыбу с кашей,
её тровожит двоебоко

и троемерно, четверть мира не понимает сути дела,
но кто расскажет, кто покажет, на карте пальцами потычет
вот здесь враги, вот тут так бело,
ты скажешь снег, нет, то пробелом,
так пропечатан текст умело
о странах без разведок, вычет

твоих налогов в счёт, забудь же
о всём что было, будет, стало,
ведь все кто там пекут коврижки
и заворачивают в книжки,
больны налапьем, так и мышкин
свихнулся в кошку одеяла,

а что такого раз и бредишь
поняв что мир тебе не нужен
и ты ему, но если веришь
то на верёвке не повесишь
себя, и позже не застрелишь
и раньше из-за сучьей дружбы

когда всё даром, ложь, обманка
манок для уток, сыр над мышью"
остерегайся, будь, хоть странным,
слепым, глухим, немного пьяным,
но никогда не с этой стаей,
что скалит зубы злобно, слышишь...

                ...ы . ш . . ишь

                ... сл . .   и . ш  ...     ь








                ДЕНЬ ВТОРОЙ

                вечер


          толпа может быть равнодушной, но народ, извини,
никогда,
               так как ноги корнями в земле в днковинку, видишь
над столицей салютов горят цветы,
если можешь глазами их с неба рви,
только будь осторожен там свет луны
одуванчиком хрупок, но тысяч "тыщи"

по направленным ртутно в никто маскируясь, из яблок рук
телефонами новых ладоней, чтоб бодово поздороваться
с пузопупым начальником каскобегущих на новый круг
скорым видео в след им, где лайками барабанковый стук
электронного сердца в сто крат безучастного, так как ему
ничего ни желается, ничего не хочется

кроме как удалиться со всех протоколов, систем,
                коль всё же               
доведёт равнодушная зависть до сопель уныния,
до отчаяния первого предположим,
когда кажется что микстура пирожного
(если говорить уже о л. юзере)
                помогает, и тут же ложью
разрушает душевные перекрытия

и всё сыпится (сахарами), но
                только так и надежда проверить
результаты убийственного нежелания
жить, но в догадки пока прикреплённые к присылаемым не верить,
потому что как мягко лукавый стелет,
не заметишь, но не ошибись, хотя бы тебе и пели
все ангелы небо удваивая,

чтобы смог ты увидеть второе, главное,
софьино небо, где нет ни гробов кособоких, плача
такого что птицы попадают будто раненые
с ольховий кладбищенских, но...
                спохватившись стаею
улетят всё же к морю - а оно есть коридор океана,
чтоб там немного помаячить

над кораблями, лодками, над этой ванной, выспишься
и головою к мыльнице, какой понятный кинофильмит сон:
что вся реальность с видимыми крышами,
была и стала ношей лишнею,..
какой-то голос вишнями
за окнами расцвел,

но ты же не мюнхаузен, чтобы себя за волосы
из этой грелки, зеркало как будто из воды
набухло, в белой простыне
как люди из истории
простые или стоики
закутавшись брести

к компьютеру и ссылки
                закрыть, чтоб этот сталин,
иосиф браузерович умолк, утих, слова
ничто, когда народ по этажам аккаунтных развалин
на путаном олбанском из общих кос свивает
ременницы для лошадей тех проводов что тянут
телегу древнего процессора в изглючьи ямщика

окно -
            в окне зажглось первее остальных, соседних,
что ранний свет звезды, умершей может стать давно,
чем даже троглодиты за друг другом следуя
в пещеры от дождя, от снега, поколения
того что динозавров видело картинками настенными
шершавых скал, наддверчатый питон

подшитой кожи сдерживает ветер, крупных комаров, привычно
быть у огня и слушать нёбное мычание знакомых
по счастью жить - в несчастном времени, различие,
лишь в том что кто-то черен что земля, а кто-то глиняно-коричнев
и так из века в год до наших дней, часов, почти что
мы раскололись
                скорлупой планеты на белки народов









                ДЕНЬ ТРЕТИЙ

                23:23


            возможет быть это и не совсем плохо, когда
вместо таблеток тоблероны, открывай, да ешь
но не думай что жизнь будет такою всегда,
мир изменчив и скор на события, города
их на карте найдёшь, где цвела и росла
белая в синяках сирень

и все жили никто так внимательно не включал
телевизора станцию, замолкая на чайный свист,
он кипит и парит себе кухня отстань,
здесь о бомбах летящих в наш скорбный край
и на кладбище,..
                видишь как мёртвый обратно вбежал
в нашу жизнь
                (кто ж так плохо копал)
                а мертвец всё глядит,
               
и глядит,
           покажите всем тем его кто не жалея пухлых
своих рук доедает шашлычную шпагу, циркачество
денег побольше в шляпу фокусника вбухать
ждать и ждать, табачок по-старинке нюхать,
а потом унаследовать враз разруху,
научи их чему-нибудь печали падчерица,

но не сможет она, они -
                это отчимовская болезнь
с симптомами мачехи, у которой река жизни
очевидна, понятна как облачная взвесь,
как проданый за дарма, дармовинку, дармовуленку лес,
вот умрёшь, то хотя бы лесть
получишь сквозь фильтры мои капризовые

говорит она миру, и всё по течению ниже и ниже, вера
даёт человеку то без чего он выщербленным
обитается, вот зуб памятника справа, вот зуб гения слева,
а пустота не имеет ни формы, ни приложения
к вечным системам, лишь скудное откровение
зубными испытывать нитями

и опять же
                налить что ли ванну, да горизонт воды
рассматривать, главное не заснуть, не выключиться,
лезвия спрятать подальше от мира и суеты,
что умеет людей незаметно для их страны
разгонять прилагая эффект юлы
за макушки, в том числе беретов развинчивая

и так крутятся многие падая за плевок, позже
лежат никому не нужные под дождями неостоновочного
движеня в будущее, рожи
смеются, лица интелигентов становятся стороже,
но проходят мотая катушками в ритм сложными
шевелюр, и рассказами постановочными

выражают своё недоверие ко всему что давно не видят
их глаза через толщи очков новоязие, просто
                весеннее солнце
старость их пепелит, так вылупляется критик,
в прошлом наверно нытик
не собиравший, не говорю, открыток,
хотя бы цветные стекольца

разбитых бутылок у лавочки, где никому не важно
о чём пивная речь округляется пузом молоденькой женщины,
которая с бутылочным стаканом рядом
в джинсах по моде обрядовых,
каждое слово на лету схватывая
вешает их на прищепки

своих выводов взрослых и даже бы искренних: кто
мне посмеет заметить что жизнь моя странна и тупикова,
те кто сами пол века назад покупали в кино,
говорит, поцелуйный билет и под светоокном
под бледно-дрожащим прожектором наперебой
воровали возможное слово...

и к кому мне теперь придти, у кого хотя бы занять,
немножечко совести, скажете невозможно, о чём торги,
всё о том что любую, рождённую вынашивает мать
и матери ли этой не ведать, слепо не знать,
что жила она также в мечтательном коконе, коий разъять
ей желалось не меньше, чем бабочкой произойти,..

но у бархатной век одуванчат, июльчат и нового горизонт
переходит в тот странный период ворчаний предпенсионных
когда очень доходчиво учат болезни являя достаточно слов,
чтоб уметь объяснить почему вы одна на двоих кровь
только в разных сосудах, таких нестабильных,
                почто, почто
тебе делать ошибки роднею твоей нагвождённые

и не токмо в гробы из своих и заплаканных, но и в чужие косвенно
верить родственникам - это последняя вера, перед божией
правдой, которая не увядает и её ветер сухую не носит
будто пепел крематориев незаконных, но и законные
ниши видят как руки родных их замуровывают
в стены которыми концлагеря памяти огорожены











                ДЕНЬ ЧЕТВЁРТЫЙ

                без 144-ёх минут полдень               


              пишут общую книгу фейсбучного толка,
толстой пропал без вести со своими героями, книги
по городам одиноковым, хочешь - валежным посёлкам
гордо пылятся на скрученных полках
в лесенку, в ромбик, малевичем к слову, а толку,
если они из истории выкинуты,

данной семьи, как бы грустно и слёзно-размазанно
не было к этой картине предвзятого мнения,
сколько всего и о всех порассказанно
скоро поедут, зилами и спиртокамазами,
тексты изкомнатоклавиатурные к людям без памяти,
без антивируса отупению

или вы что
                без надежд и любви попытаетесь сызнова,
выстроить новое общество с правом признания
грешного прошлого, к этому второпях раскидывая
новые зёрна из старых корзин кизиловых,
алычёвых, липовых прочих, но было ли, было ли,
чтобы всё и о всех знали,

кто-то выкрикнет было, но это всего лишь статистика веку,
где война из законов копает траншеи людям,
видишь через каждые пять метров по человеку,
ни одного хромого, ни одного калеку,
но приходит звонок на ту линию, где с рассветом,
двинутся танки по угольному

и сгоревшему полю пшеничного мрамора, к страшному вопреки,
поджигать его вместе с собою, вчерашний жнец,
с пулемётом в канаве ближайшей себе говорит лежи,
все молчат, но вот кто-то всё время шумит,
и настойчиво требует говорить, настивает говорить -
это родина в микрофоны сердец

очень ясно, уверенно, выше приказов звездящихся...
                душ-
ат руки погон надо всеми кого не послушаться можно и на заградотряд
выйти тут же просвечиваясь на свет, кому как, но кому-то лучше
очередьми изо всех магазинов - кого здесь беречь, слушать
барритонит опушку стралейского мозга кружево
тем кто по лешим невидимым курковал

вы чего против родины, да
                я вас в суд кобуры,... но
                взрывы, взрывы,
выращивают чёрные яблони в червивости плодов
невидимых, неведомых, потому что глаза сомкнуты и закрыты
у кого насовсем уже, а кому до могилы
на святых костылях хромовать дело подвига, но таковы мужчины
больше дела и меньше слов,

к расстепному луга, добеги, добеги
                в этот антракт снарядный,
вразнобой рассыпаясь патронами, ещё мельче гильзами
кто сумеет не врезаться в пулю получит награду,
кто-то сразу орденом рану
а кто-то ляжет в яму с собою рядом,
чтобы слезы вытирать губкой души немыслимые

для того что фейсбучная книга, дешёвый набор конфет, тпру, цитат,
жёваных пережёваных, заежженных до поломки двигателя,
той машины на которой ехали гусь, свинья и пара цыплят
на ярмарку покупать жирафу халат
потому что он в гости к мурене не может вот так
через все сервера, вдруг, оказаться былью











                ДЕНЬ ПЯТЫЙ

                -- : --


             будто виноград булыжнки давят, до крови`
площадь соскоблена, к времени прибудут, бульдозеры, экскаваторы
и расчистят всё, сгладят любые углы
транспорантов, не смей оговориться болтовни,
человек не понюхавший пороха кокаин
не религия, а бездушия мягкая вата

всех кто правила принял игры под названием: не моё
это дело уйдите и больше слышите, у`шите, никогда
меня не тревожьте, я не общая кровь,
я отдельный словарик потеряных слов,
или хуже сказать я всего лишь плов
в будущем чане могилы, вычеркните меня

из всех списков придуманных вами, отец отцу
говорит что их дети похожи на них, но они-тоть родные,
а чужие, чужие отцы, там, где у матери по кольцу,
от каждого нового, выведай по лицу,
сколько было ещё в дополнение и пицунд,
изучи дух измен по пыли

заскучавшихся фраз, интонаций которым цент,
не цена так подкинь, хоть монету американский подданный,
где в бумажицу паспорта заворачивают акцент
те которые вправду живут там, но ты то нет
утоляющий жажду напитком сомнительным, на обед
возвышаясь до бутербродия

да, да, да,
                то не трюфели есть, черепаший вылавливать суп,
ложкой в фарфоровом панцире, аккуратно, люди же
смотрят со всех независимых мнений, а тут,
столько новых спешаших из жизни слуг
в этот ад переродины, думая искренне их поймут
там
                из денег склеенные чудища

никогда в никогда, так и площадь гремит подскакивая,
оттого что идут эти чудища, жаль не папье-маше,
ведь хватило бы дождика, чтобы всё это враз расстяло,
но врезается тем же углом ледокола правило
прямо в народ, чтоб собака на берегу пустобрешно залаяла
не понимая в чём смысл и суть вещей

лишь бы косточка, старая, добрая косточка
была брошена в эту железную миску, никто и не понял что гонга
и началась сама смута корябная с маленького росточка,
и растёт себе новый анчар в лёгких, почках
головах, жизнях, народах, а всё потому что точка
не ставится до имени Бога

только после и то не по воле живущих и ратующих
за победу над мнимым врагом, ведь бывает что враг
условность властями народ свой напитавшая
до бочин многослойных и что главное не сказавшая
а зачем? если можно картинки раскрашенные
в телевизор забрасывать, козырять

мол мы с вами народ, только будь повнимательней не пропусти,
как круги по спирали уходят в то светлое - ни о чём -
мы не будем тебя никогда просить
если хочешь быть грустным и молча один грустить
мы не станет мешать, только помни что надо жить,
ведь веселье второй приём,

через руку, бедро по плечу и надолго в маты
эту речь, наставленья, так вот как спасается каждый думающий,
что ничего не изменится, будут те же зарплаты,
на которые что и осталось так это купить бинтов и ваты
замататься как мумия, лечь и засохнуть право,
под возгласы ликующие

молодец мол пожертвовал жизнью, но ради чего,
                кого?
тех кто проглоченным рупором жадно пиарится на костях
старых и новых, любых, потоптался и всё,
только крошки остались и прах, различи, где святые теперь, где темно
потому что вдруг стало надолго залипшим редчайшее до,
похоронное до в синтетических головах












                ДЕНЬ ШЕСТОЙ

                суббота


                про соизмеримость веры одна женщиа гова`ривала -
это фанатизмь, зачем так часто и платковито
головою смиренной в церковь безхорную хаживать,
можно и дома ведь, вымолить то что уже не важно,
как бы не прыгали бесы по комнате, дочь только скажет,
и исчезают - но это вода сквозь сито

ей собеседница на аккуратности вежливой паники,
мы не родились по собственным: ладно,
                и наши конструкции -
это бумажные лодки, ну, хорошо глиняные замки,
всё одно когда человек паровозами вагонетил травку
в свои лёгкие дни, а засим позабыл,
                и теперь всем рассказывает
что его никогда не баюкала улица

в колыбели тогдашней,
                вот так и на образ изводится эта дама
предаваясь манерности невоспитания,
                выдай ей что-нибудь наперекор
изсюитоминутно увидишь как сноской сорвётся пудяка,
за нею другой и  другая, что станут наперелай вякать,
оттаптывать лапы друг дружке, эй, кто-нибудь позовите балакирева,
и плешивых весёлый строй,

чтобы искренней рассмеявшись забыть, что печаль живущих,
на порядок смертельней печали ушедших, всё общество - это ты
в этом - мы, сомневаешься, о, тогда возмоги никого не слушать,
забаривай кофе как можно горчей и гуще,
никогда не считай, что есть кто-то тибетней тебя и лучше,
и твоей обжитой судьбы

что и каждого, выйди, вот выйди на улицы лучший опросник,
и задай тот чудесный вопрос проверяющий раз к навсегда:
ваша судьба правильна и примерна? косо
взглянет один человек, другой подумает, вежливый ещё переспросит
или хитрый, но никогда, никогда он себя не бросит
на просторы пустынного языка

где воды суховей,
                к только он, да состряпанный к плану тест
очень вывереный
                с коллективной нейронностью согласованый,
вон ещё человек несёт невидимый крест
или тянет его за собой пуповиной привязанной, но для тех,
кто с мозгов материальщик к апатии  в клубники, потому и весть
благая будет вечно самою новою

оттого и спрашивать на данном уровне ничего не нужно,
ведь никто практически не ночевидит спасёнки на людях ими носимые?
один скажем крест взгромоздил смиренно, другой натруженно
руки прячет в карманы деньгами,
                и произносит, ведь лапы услужливые
так ценны в...
                кто-то фиги там держит холодным оружием,
чтобы разговаривать с такими же спесивыми

и в частности с самим собою, так как каждый встречный,
отражение такой же встречности, где небо баланс воды,
в ум доказательство, ибо дождь полившийся, отчертит
незнакомых и проходящих вдоль зонтов вечерних,
если день был как долгое неочём к нечемто
с привычной льготой пустоты

во всём и кружка здесь и ложка на столе досупная
сегодня древняя похлёбка на воде бульона
                из метакоровы, знай
она придумана для творческих и даже та что фанатично умная
аккорды стиранного бросивши на бельевые струны,
скорей уйдёт не распознавши этой музыки,
таков для уха авангард

предел мечтаний, но и также край закостехревших в прошлом
живущих кто жуком, кто комаром в янтарной слепоте
таков их мир, казалось бы роскошный,
но очень сильно схож с мирами тех кто покупая дорогую кошку,
и дюжины так три айосных или эпелловых золушек
не забывает что какая-то там истина ещё в вине


не говоря, не говоря...










                ДЕНЬ СЕДЬМОЙ

                16:04


                свою жизнь и без того короткую, улитошную
заполнять комментариями холодными, да безликими,
что аватарка тебе мозаичная, да плитошная?
ведь надо всем государства тяжёлая крыша,
держат её тополя" что колонны в театр, вышли
люди спектаклем друг друга окликивая

что им сама постановка, когда за единое правило,
все принимают надклавное" мнение, выслушай, да смирись,
ты никто, донышко разбитое от стакана,
лоб задумчивого таракана
или жидкая с ложкой болтливого языка сметана,
съешь себя и уймись

нам не нужно лица`, мы безликая топкая масса, так проще,
напопрятавшись в тысячах: нет, осуждениям напевать
гимн великой пословицы - ибо нет никакого поприща,
есть по ком огнестрельное или холодное, колющее,
но простите, тишайшими связками спаек, а мощи?
мощи?!
                вычесть из скобок как ленина, да разделить на пять

всех оставшихся звёзд, что горят и кострами светят,
обрекаемым прошлым рассыпанных тромбов,
                расплющеных в ягоды
                кто собирать
выйдет идей? тому в шкаф по второму скелету,
по отравленной овощной котлете,
чтобы не было тех, только эти и не перепутать бы, снова эти,
кому жить это значит на головы наступать,

то бишь бресть по брусчатке кривых черепов, раздражившись
что не все черепа одинаковы, как же шагать, левой
слышится хор осолдаченных, квелой, как сыпятся вишни
с ближних деревьев, и под ноги катятся лишними
только прислушавшись, можно расслышать
косточки оголённые, белые

красные, прочие воротнички и рубашечность жёлтая,
что вам советов, они омогилились, но совет
главный звучит над родимой страной - изголовия
мягких подушек зелёных в медведях: вся наша история
старчество недостижимости, к пониманию что икона
это щит для солдата которого ещё нет,

а он будет и тысячный, миллионный, вечнуювствующий,
зане нету у Бога мертвых, тем более, пачечнее сложивших
свои кости в псалмы для потомком вещие,
будьте такими же, никогда не забывайте крещения
прорубью - до определённой толики меряйте ощущения,
так как главное внутри исповедников и исповедальников выживших

на планете из праха земли возгласивши собою жизнь,
в этой капсуле странносоставленной, если отстраниться увиденного
кто ты, где ты, почему принимаешь правила и ввысь
глядишься всё время звёздами соединяя с ними мысль:
к попытке прочитать подсказку Бога, из
ответов только заповеди остаются формулами длинными












                ДЕНЬ ВОСЬМОЙ

                ночь


               всё не сложно, почти что банально, когда
начинаешь стихами додумывать всякую мысль согрецкую":
кашу сварить или на вечер выбутылковать вина
в ресторане хрущёв", ибо кухня давно светла,
по окну, но по площади темень, хоть сотню бра
запитай и развесь, прочитай лекцию

сам себе об увиденном мире с высот обжитых годов,
где ты там, на какой из вершин ковыряешь льдины
повисаешь над пропастью, видя как тонны древнейших льдов
выше и тяже растут небоскрёбами тех голов
у которых желание вынырнуть небом, но там ничего,
лишь вздох вселенской рыбы

и не путать, кому показалось то божьим сюрпризом, всяк
кто не водит себя, свою совесть на суд из себя, падает
в эту синию бездну - какая у бездны глубина?
умножь свою жизнь на веру и если влюблён раздели на два
ваших сердца, взаимности не забудь приписать знак,
но это уже не по правилам

ибо чаще всего - зря пословицы не придумывают,
которые живут и живы от сброшенных обезьянами масок,
думаешь люди научились сами свои проблемы распутывать,
по наивности, да, - говорят, себя временно убаюкивая,
их порою качает на волнах счастливого случая,
но это из области сказок

а течение, что? их уносит в...
                далёкие страны ли всё это называть:
уныние, забвение, из ностальгии самая тяжёлая степень,
когда хочется вернуться, но корни новые трещат
на чужой и враждебной земле, как больно понимать,
что там ты не нужен, хотя бы и гений ты, не говорю талант
подающий надежды коммерческим деятелям

а поэзии что остаётся? ненужность? молчанием документ
вы ваш пишете сами и подаёте в небесный, надмирный суд
если не верите, то поживите ещё не так много лет
прежде заявит о том что пора скрипучий скелет,
может и лампочка сердца погаснуть в один момент,
но вы не беспокойтесь вас найдут

в любой темноте, главное чтоб это были, по молитвам искренних
и всё понимающих соработников, ангелы престолоокие,
ведь церковь кажется что на земле, на самом деле она высится
возлетая,
                ты погляди как слёзы сыпятся
быстре чем листается огромной книги важная страница,
но так надобно, чтобы успеть стать спасённым












                ДЕНЬ ДЕВЯТЫЙ

                после божественной литургии


           учёные ничего не придумывали, просто слямзали
над царскими вратами золото взрыва - Начало Начал,
потом несколько веков документировали это, уверяли
тех, которым казалась свобода игрою без правил,
но игра ли свобода? какие-то закивали
нитками через вымышленые облака

и вот дёргают кукол за руки худые, составленные
из пластмассовых мыслей, искусственный день трубя
вот ваш мир продаваемый и покупаемый
выбирай человек, если ты ещё лазаешь не отравленный
денежной краской размазанной правильно
по бумажкам нахлебным, а вот и икра

тебе красная, чёрная ешь и не думай о том что тяжко
и противно в обмане таком к кабачковию, щучью, жить
кто умеет и может, тот тянется к горлу бражки
разливает по кружкам знакомым, которые важно
обсуждают известных людей в их сякой неизвестности, даже
смеют до смерти засудить

и никто не поможет тому кто обложкам блестящим продал
свою личность играя в игру под названьицем: ну когда
ты оступишься или умрёшь человек в выдуманных погонах
званию которого нет, и так-таково год от года,
не отличая пастель бездн от акварели брода
идёт его костюмная душа

по тросью разговоров тех кому он как бы интересен,
но то условность, мнимость, из вранья наскобленная жизнь
что и самих болтающих, ведь лень телесна,
последний спорт когда без умолку на штангу сплетен,
блины додумываний и тургеневских советов:
не можешь утопить так утопись,

безумство зеркала кривого, искажение пространства,
казалось бы что роговица помутнела, но стекло ума,
разбито, в трещинах, его нельзя касаться
кувалдой гнева, битою обид, не говорю что пальцем
дотронуться и отбежать, но лишь на расстояньице,
ведь мозг на поводке из человеческого я

ведёт его до спорщицы учёной в белом нахалатьи, свитер
поверх обтянут, рукава свободные завязаны узлом
морским, океаническим, она вдруг покидая твиттер
произнесёт зачем-то плиз, потом добавит битте
с какой-то странной оркестровкой в голосе, скажите
вы кем себя считаете бараном иль ослом

и не позволив отвечать движением руки, запястье,
сплошь было из цепочек, фенечек они
окольцевавши тонкое предплечье продолжались дальше,
под кожу даже, будто бы, но начинать распрашивать,
о том что не касается тех тестов крашевых,
когда два сердца бьются от любви

не очень вежливо и торопно, молчи и слушай,
что подглядевши справочно латиницей в разброс
запишет та в присосковых наушниках
которыми бы не туберкулёзность выявлять, а душу,
её наличие
                и музыкой напитываться самой лучшею,
коль вправду он сумел перепровергнуть гост

всей этой роботоподобности и серости толпы привычной
к чужим повадкам быть как все, кусаться
                от собак
перенимая злость, клыками слов впиваться по-демократичней,
по-либеральней и коммунистичней
во всех кто вышел удивляемо на уровень надличный
презрев насколько это допустимо слово - умирать

с той точки зрения теропевтии правды, так что уберите
вопросы все к подальше, в сейфы
                обратно закройте
ружьями и деньгами, вот они - рукотворные крокодилы мира
тянут на дно и того кто забит под закатку и серединных
крохотных, нищих, убогих, бездомных, а незвисимых,
слушаются будто дрессированных колли

на арене из цирка всей сценою бедной земли, несчастной,
доставшейся нам в благодарность, за наше происхождение
и вот всякий считающий себя зрителем судит участников
к наоборот, погляди же как могут часы песчаные,
так и те кто искренне понял что мир довольно-таки странен,
идут в церковь, чтобы достичь пробуждения:


ото
сна
во
сне
Божиего
нами
сновидения


                2017



- ватку? минут десять подержите