Минутная слабость

 Памяти Г. Х. Андерсена


Это история не длиннее двух, трёх кругов обычной минутной стрелки.
Но зная цену каждому кругу, вы вправе сами выбирать на что потратить самое ценное...

          Время... Он снова глянул
          на часы. Двенадцать.
          Пусть пробьют
          двенадцать...
         

- Слава Богу!
Выдохнув, она окинула взглядом комнату и взглянув в окно пошла дальше. В который раз, именно на этом самом месте ее переполняло особое чувство гордости за выполненную работу и усталость одновременно. Ничего, теперь будет немного легче.
С горки всегда легче. За окном продолжали кричать эти неугомонные, странные птицы, которые невесть как, попали в самое сердце большого города.
И зовут их смешно. Петухи. На минуту задержавшись у любимого места, она двинулась вниз. Больше всего ей нравилось Солнце, скользящее к ним сквозь листья клёна, растущего за окном.
Часто они обменивались улыбками и когда это было на пике, оно всегда ободряло её:
- Уставшая моя девочка. Улыбнись, иди, тебя ждут.
И она шла, надо было идти. Там впереди медленно плелась её соседка. Надо было ободрить и её. Так шла минутная стрелка, складывая часы, дни, недели, года.
Каждый круг давался нелегко, но за многие годы у нее сложилось четкое понимание своей необходимости и особой миссии. На неё смотрели. Точнее на них.
Её соседка теперь расслаблялась где то у семи. Это была особа гордая и строгая. Хотя временами минутной казалось, что она вовсе не такая. Как то давно поздно ночью, остановившись вместе у тройки у них было время немного поговорить по душам.
Хозяин уехал тогда в командировку и их некому было завести. Тройка несмотря на поздний визит непрошенно- проходящих сердечно откликнулась сначала тёплой беседой за чаем, и после двумя днями непрерывных разговоров о жизни.
Тогда минутная и услышала много нового. У неё никогда не было возможности остановиться, и услышать что либо об обитателях этой маленькой страны. Соседке в этом плане повезло больше, она могла спокойно задержаться и поболтать со всеми соседями одной большой коммунальной квартиры. От того она и была несколько тучной и серьёзной.
А может серьёзной только со мной?
Тогда у трёх она казалась ей помягче. И во второй раз когда дедушка за стеной долго кашлял и внезапно замолк, они с ней остановились около шестёрки и проговорили трое суток. Тоже о жизни. Шестёрка очень часто перебивала своей болтовней, жалуясь на недостаток света, воздуха и обилие пыли, и на то что все её родственники никогда не жили для себя. Часовая ей тогда сказала:
- Сама виновата, ты просто слабохарактерная, поэтому и находишься там где есть.
Там минутная и узнала о всех соседях их маленькой планеты, с которыми у  часовой было более плотное и долгое общение.            
Это были старые, повидавшие разные времена часы. И оно за верность облагородило их появившейся патиной на медных цифрах и несколько изменившимся, уже мудрым тиканьем. И только минутная стрелка своим неуёмным ходом сохранила по детски простой нрав и задор, который заряжал этим всех вокруг, одновременно убеждая что всё идет как надо.
Несмотря на несколько выпавших на долю часов ремонтов, хозяин и не думал расставаться с ними. Старый часовщик последний раз сказал хозяину:
-Бесподобные часы, таких теперь не найти. Механизм уникален. Такое большое сердце теперь в диковинку, хоть и барахлит изредка. Сейчас всё больше кварц или электроника. Батарейка особа капризная.
Отдыхая в мастерской часовщика минутная узнала про гостеприимство восьмёрки, толстой тётки, которая при встрече весьма мило приветствовала её и предлагала заскочить на чай.
- Когда же вы зайдёте милая? Не всё же работа?
- Благодарю Вас. Как нибудь в другой раз.
И вдыхая запах ароматных пончиков и крепко заваренного душистого чая она шла дальше.
Тогда в гостях у шестёрки она узнала про одного, точнее говоря единицу,  тихого старика, который имел двоих сыновей и очень любил их, но видеть их мог только издалека. Они с дедушкой очень уважали друг друга и часто переговаривались через стенку изредка покашливая.
Двойка уважительно склоняя голову, всегда приветливо здоровалась и желала доброй дороги, а один раз сказала, то что запомнилось навсегда:
- Знаешь милая. Вдвоём всегда веселее. И в дороге, и в трудах. А в любви так и вовсе не обойтись без своего. Есть и другая Любовь, но её знают не все... Когда нибудь двенадцать расскажут тебе о ней.
Четвёрка, пятёрка, семёрка все старые добрые соседи мило провожали её.
Семёрка всегда просила передать привет одиннадцати  и просьбу не шуметь после. Пятёрка просила занести стихи десятке. Все они были очень добры и милы. Даже обособленная девятка, рядом с которой минутная собиралась с силами для последней четверти, несмотря на свою строгость всегда ободряла её:
- Ещё немного и ты увидишь горизонт. Поклонись от меня.
Горизонт...Она много слышала о нём. Ночью от книг и наручных часов ,,Полёт,, которые имели счастье путешествовать с хозяином. Они рассказывали о тех местах, где побывали, о тех местах где хозяин смеялся и был неузнаваем. О море. О большом синем пятне до самого горизонта, обнимающего Солнце. Вот бы увидеть хоть раз.
Как то раз устав от ежедневного бега, она хотела даже сойти с круга, но через часовую пробраться... Никак. Она пыталась все контролировать, и даже на всегда тёплое приветствие отвечала бурчанием:
- Ладно. Иди уж.
Тогда её сестра с ,,Полёта,, успокоила её:
- Потерпи. И ты увидишь своё море.
И минутная шла и жалела часовую. Всё таки возраст, комплекция и малоподвижный образ жизни накладывают своё.
Да она была образованной, расчётливой. Хорошее образование и постоянное общение с умными цифрами сложили её как личность и сильный характер. Чёткий порядок составлял главную опору её души, и она видела жизнь опираясь только на знания. Чувства как казалось, ей были неведомы.
А жизнь шла, и разбрасывала краски по всему миру. Им она подарила чёрный. Цвет строгости и надёжности. Медь обозначенная гранями несколько смягчала общий вид, но минутной чего то не хватало во всём этом. Внутри её глубокой души перемешивались все краски, которые она имела счастье впитывать с дорогой.
Она смотрела на кисти, акварель, цветные карандаши разбросанные на столе хозяина. Коллекция компасов, начищенных до блеска, рассказывала о новых местах. Стрелки постоянно разминая плечи, вдруг останавливались и заворожённо вглядывались в север.
Счастливые билеты были самым многочисленным и весёлым семейством, которое нашло приют в этой комнате. В любое время суток, при любой погоде улыбка верно служила им самым надёжным вкладом в доброе расположение духа. Много удивительных историй из жизни каждого из них, были самым чудесным, что приходилось когда либо слышать минутке. Самый старший из них, первый, любил рассказывать историю своего знакомства с хозяином, который много лет назад опаздывая на встречу, в отместку старому ,,Саабу,, за вечный кашель, бросил его прямо на дороге и сел в автобус, где щедрый кондуктор одарил его счастливым билетом. Семейство довольно быстро росло, здесь действовали несколько иные правила естественного прироста. Впрочем для статистики это было бы единственной составляющей для учета.
Книги. Такие закрытые и таинственные. Но за ними чувствовалась жизнь. Жизнь, наполненная запахами, звуками, эмоциями. Некоторые из них даже с удивительными картинками.
Как же всё интересно!
Мелькали, но не долго надменно-кичливые бумажки. Сложенные в одном портмоне они постоянно ругались и боролись за место подальше от выхода. Они ругались между собой и с иностранцами, но несколько опасаясь, потому как знали и видели, что за одного иностранца сдают десятки своих. Хозяин никогда не питал к ним особой симпатии, поэтому старался быстрее избавляться от сварливых обитателей.
И это тоже жизнь.
Образа. Они всегда молчали, но от них даже при погашенной лампаде всегда исходил какой то загадочный и чистый свет. Одна из них была особенная. Он часто молча стоял перед ней и минутке казалось, что это не просто связь, и что всё происходящее с ними, является благословением этого кристального Света.
За стеной закашлял дедушка.
- Дедушка, опять? спросила она.
- Не переживай внучка. Всё поправится.
- Знаешь, восьмёрка звала меня отведать мёда. Не было времени, но теперь я обязательно заскочу к ней. И она несколько ускорила ход *
Часовая как раз двигалась к ней от семёрки в предвкушении завтрака, только что испечённых булочек и чая.
Проходя мимо, минутка поприветствовала своих соседей и мягко сняла со стола блюдце с мёдом.
- Благодарю дорогая тетушка.
Тучная восьмёрка улыбнулась ей:
- Передавай деду привет, и пусть непременно поправляется.
Часовая недовольно посмотрела  вслед.
А минутка пошла дальше. Немного тяжеловато. Подниматься всегда тяжелее.
Но она дойдёт. Обязательно.
Через двадцать минут оставив мёд у двенадцати, это единственное место где можно было передать что либо на ту сторону, она мягко стукнула в стену:
- Выздоравливай дед!
На миг она задержалась у любимого места. Взглянув на горизонт она подумала, вот бы увидеть море. Хотя бы во сне. Но вспомнила, что им одним сон был строго запрещён.
 Что то необъяснимо лёгко-воздушное и одновременно освежающее словно рассветная морская волна обняло её со всех сторон. Подул ветер. Ветви клёна, с приветственной пятерней своих сочных листьев уважительно раздвинулись, открывая  дорогу Солнцу, которое ворвалось в комнату заливая всё вокруг.
Двенадцать промолвили:
- Люблю тебя!
Солнце снова улыбнулось и нежно погладило её:
- Я люблю тебя. Иди милая, иди.
И она пошла. На этот раз как то легко. С горки всегда легко.
И снова окидывая взглядом комнату, она вдруг поняла.
Всё находится рядом не просто так, и в своё время.
Всё вокруг живёт и каждый наполняет жизнь особым смыслом. Каждый шаг в цепочке одного Пути это и радость, и печаль, может быть боль, и редкие моменты когда ты понимаешь, что безгранично счастлив, и так важно понимать, что следует всегда быть благодарными только лишь за то, что все мы приняты под это солнце.

В комнату вошёл хозяин. По привычке глянул на часы, поймав взгляд минутной остановился, и от них двоих поплыла их песнь:
 

            Господи! Благодарю Тебя за жизнь, за то что я иду!
            За силы, которые Ты даёшь, за Свет озаряющий мой Путь!
            Дай мне силы принять всё, что уготовано Тобой. Всё приму с
            благодарностью!
             И прости мне мою, минутную слабость

      Благодарю за Жизнь-единственное, что имеет цену



* часы без причины никогда ни отстают, ни спешат