Почти забытые имена

ПОЧТИ ЗАБЫТЫЕ ИМЕНА
Рад новой встрече с читателем –
Ценителем, мечтателем,
Любителем прекрасного,
Волнительного, страстного. 

Ах, эта музыка тридцатых -
Красотой мелодий богатых!
Какие песни тогда были!
Так вспомним ярких их творцов,
Достойных самых лестных слов –
Их имена почти забыли …

БОРИС ПРОЗОРОВСКИЙ
(1891 Санкт-Петербург – 1937 Расстрелян НКВД)

Жестока власть большевиков …
Новоявленные гунны
Безжалостно рвали струны
И жизни великих творцов.
Их – цвет нации - власть сгубила,
А Прозоровского … убила.

Борис Прозоровский … Какой талант!
В душе – артист, музыкант! 
Он не ждал своего шанса –
Стал целой эпохой романса!

«Песни любви и печали»-
Сборник, принесший ему успех,
Эти песни на устах у всех,
Впервые имя его узнали.

Вскоре он уехал в Тифлис,
Словно чувствуя тогда:
С новой властью придет беда.
Там среди музыкантов, актрис
Он ликовал в стихии родной,
Писал романсы щедрой душой.

Встреча с Тамарой Церетели …
У певицы глаза блестели:
Ведь возник их творческий альянс,
Ей он подарил  романс,
Излив души влюбленный свет –
Романс «Вам девятнадцать лет».

Будучи в гражданском браке,
Они ездили по стране.
Он – в изящном черном фраке
Аккомпанировал жене.

Его романсы прекрасны!
Они мелодичны и страстны:
«Вернись, я все прощу», «Смятый букет»,
«Караван», «Вам девятнадцать лет».

В его романсе «небо сине»,
А над ним сгустились тучи,
Прозоровский в жуткой лавине,
В жестокой кровавой буче:
«Безыдейный мещанский творец»
В ГУЛАГе встретил свой конец …

ОСКАР СТРОК
(1892 Даугавпилс – 1975 Рига)

В каждом жанре есть авторитеты,
Непререкаема их роль:
Имре Кальман – король оперетты,
А Оскар Строк – танго король!

Родом он из семьи музыкантов –
Не забытых Богом талантов.
Скажет свое слово и он:
Танго Строка – пик всех времён!

Шаляпин в Риге как-то раз
Юного Строка вдруг потряс:
Певец, чья гремела слава,
Песню … Строка в упоенье
Запел, улыбаясь лукаво,
Ввергнув автора в смущенье.

Песни Строка подобны чуду,
Они звучали повсюду:
«Черные глаза», «Ожиданье»,
«Лунная рапсодия», «В разлуке»,
В них – страстное желанье
Любви, сердечные муки.

Свыше трехсот песен (!) создал Строк,
В каждой – в душе его жил Бог!
Но для меня венцом всему
Стал романс «Скажите, почему?»

«Вчера я встретил Вас случайно,
Об этом знали Вы едва ль.
Следил в тоске за Вами тайно,
Туманила душу печаль.

Нахлынули воспоминанья,
Воскресли чары прежних дней,
И пламя страстного желанья
Зажглось опять в душе моей

Скажите, почему
Нас с Вами разлучили?
Зачем ушли Вы от меня?
Ведь, знаю, Вы меня любили,
Но Вы ушли. Скажите, почему? …

В тридцатые Строк на вершине –
Овации в Париже, Берлине …
И вдруг война … Строк в Алма-Ате –
Король танго - в жуткой нищете.

Послевоенные гоненья
Ударили по Строку лично:
Его прекрасные творенья
«Буржуазны, аполитичны»…

С его имени снят был запрет,
Но случилось это тогда,
Когда жить осталось … пару лет –
И король танго ушел навсегда …

Оскар Строк … Маэстро всех времён!
Какое богатство оставил он:
Романсы, песни, скерцо,
Фантазии, вальсы – чудеса!
Его песни «Черные глаза»,
«Спи, мое бедное сердце»
У могилы щемяще звучали –
В последний путь его провожали …   

ЕФИМ РОЗЕНФЕЛЬД
(1894 Малая Каменка – 1964 Москва)

Начну с … постыдного признанья:
Имея о романсах знанья,
Я все-таки себя «ловлю»:
Ведь «Счастье мое» и «Люблю» -
С каким восторгом я их напевал!
А кто автор – стыдно, не знал …

Скажем, о братьях Покрасс
В те годы слышал я не раз,
А о Розенфельде – никогда,
Причем, ни позже, ни тогда.

Не был Розенфельд  плодовит –
Всего-то несколько песен,
К тому же и не знаменит,
Но все ж, бесспорно, интересен.

Увы, ни славы, ни награды …
Слава? Он творил не для неё,
Песни «Люблю» и « Счастье моё»,
Они – жемчужины эстрады.   

Певец Виноградов вспоминал:
«Розенфельд создал свой джаз,
Он танго, фокстроты писал …
Мы встретились с ним как-то раз:
- Споешь две мои вещицы?
Я спел – и могу гордиться:
Пластинки - большим тиражом!
Их «крутили» везде потом: 

«Вдыхая розы аромат,
Тенистый вспоминаю сад
И слово нежное «Люблю»,
Что Вы сказали мне тогда. 

Зажгли Вы вдруг во мне любовь,
Ушли и не вернулись вновь,
Но слово нежное «Люблю»
Я не забуду никогда.

Моя любовь – не струйка дыма,
Что тает вдруг в сиянье дня,
Но Вы прошли с улыбкой мимо
И не заметили меня.

Вам возвращая Ваш портрет,
Я о любви Вас не молю,
В моем письме упрека нет,
Я Вас по-прежнему люблю» …

«Старые письма» - тоже его.
Какие песни! Их автор забыт …
Три песни вспомнил я всего -
Он как бы заново открыт …

БРАТЬЯ ПОКРАСС

САМУИЛ
(1893 Киев – 1939 Нью-Йорк)

Их – четверо… Талантливы от Бога,
Добавлю – редкие таланты:
Композиторы, музыканты,
Дирижеры. Бог дал им так много!

И самый старший – Самуил,
Эстрадным пианистом был.
Писал романсы, в чем преуспел –
Его «Две розы» Вертинский пел!

ДВЕ РОЗЫ
(Музыка – Самуил Покрасс,
Слова – Анатолий Де Актиль (Френкель)

«Капли испарений, катятся как слёзы,
И туманят синий вычурный хрусталь,
Тени двух мгновений, две увядших розы –
В них немая, мертвая печаль.

Одна из них белая, белая,
Была как улыбка несмелая,
Другая же алая, алая
Была как мечта небывалая.
И обе манили и звали,
И обе … увяли». 

Но новой власти песни нужны …
Самуил в годы гражданской войны
Создал песню в вихре тех дней –
«Красная Армия всех сильней»:

«Белая армия, черный барон
Снова готовят нам царский трон.
Но от тайги до британских морей
Красная Армия всех сильней!

Так пусть же Красная
Сжимает властно
Свой штык мозолистой рукой.
С отрядом флотским
Товарищ Троцкий
Нас поведет на смертный бой…»

Но Троцкого выслали из страны –
Три строчки были изменены:

«… И все должны мы
Неудержимо
Идти в последний смертный бой …»

Слова менялись еще не раз –
Знал ли это Самуил Покрасс?
Он, как ни странно, счастья птицу 
Искал, уехав … за границу.

Там писал музыку для кино …
В детстве я смотрел давно
Комедию «Три мушкетера»
И хохотал – вот умора!

Смотря этот фильм, Сталин всерьёз
Дмитрию Покрассу задал вопрос,
Вперив в него колючий взгляд:
«Сэм Покрасс – это ваш брат?»

Тот побледнел до корней волос.
Сделав паузу, вождь произнёс:
«Вы волнуетесь напрасно –
Ведь музыка его прекрасна» …

Умер Самуил очень странно:
За столиком ресторана.
Он с аппетитом ел салат,
В который кто-то подсыпал яд …

ДМИТРИЙ
(1899 Киев – 1978 Москва)
ДАНИИЛ
(1905 Киев – 1954 Москва)

Дмитрий совсем еще с юных лет
В своем творчестве был эстет.
До революции писал песни,
Их пели Вертинский, Иза Кремер –
Что еще могло быть чудесней?
Но грянуло другое время …

В смуте революционной,
Слишком бурной, раскалённой
Он – худрук оркестра Первой Конной,
Где командармом был Будённый.

Атак кавалерийских шквал,
Сраженья конницы лихой –
И Дмитрий песни писал:
Одна патриотичней другой.

А вскоре Дмитрий Покрасс, к счастью,
В Москве познал свой звездный час:
Он – зав музыкальной частью
Театров «Эрмитаж», «Палас».

И вдруг приговор ужасный,
Он отвратителен, суров:
«Романсы – жанр буржуазный!»
И «наломали столько дров» …

Мы помним Германа, поэта,
Его романсы до запрета:
«Только раз бывает в жизни встреча,
Только раз судьбой рвется нить,
Только раз в холодный зимний вечер
Мне так хочется любить!»

Теперь тот же самый поэт,
Чтоб угодить властям, пишет «бред»:
«Пока не все враги известны,
Пока хоть жив еще один,
Быть чекистом должен каждый честный
И простой советский гражданин! …»

А Дмитрий Покрасс как «рыба в воде»,
В паре с ним Даниил – младший брат,
«Советский дух» для обоих свят,
Они – патриоты «не по нужде».

МОСКВА МАЙСКАЯ
(Музыка – братья Покрасс,
Слова – Василий Лебедев-Кумач)

«Утро красит нежным цветом
Стены древнего Кремля,
Просыпается с рассветом
Вся советская земля.

Холодок бежит за ворот,
Шум на улицах сильней,
С добрым утром, милый город –
Сердце Родины моей.

Кипучая, могучая,
Никем не победимая,
Страна  моя, Москва моя,
Ты – самая любимая.
    .  .  .  .  .
Чтобы ярче заблистали
Наши лозунги побед,
Чтобы руку поднял Сталин,
Посылая нам привет …»

Порыв братьев бурный, неистов –
«Если завтра война», «Марш танкистов» …
И надо ж, было влюбиться 
Даниилу в танцовщицу,
Вдову Якова, сына вождя?!
Как мог он, на встречу идя,
Рисковать судьбой своей и брата?! 
Теперь же близок час заката …

Хоть миновал его арест,
На карьере был поставлен крест … 
Живя в предчувствии кошмара,
Умер от сердечного удара …

Не дожидаясь своей доли –
Ведь все могло случиться,
Дмитрий уехал на гастроли,
Чтоб быть подальше от столицы.

Вернувшись, оказался «не у дел»,
Но он уже «не тот Покрасс»,
Он долго тяжело болел
И в семьдесят восемь угас …

АРКАДИЙ
(1898 Киев – 1949 Москва?)

Аркадий Покрасс известен мало,
Можно сказать, почти не известен –
Он не писал романсов, песен …
Хоть имя его не блистало,
Сама фамилия Покрасс
Звучала как «Высший класс!».

Ему не сулили светлые дали:
В немом кино он был тапёром,
Играл недурно на рояле,
Став еще и дирижёром.

Уехав позже с родных мест,
Он жил и работал в столице,
Но без особых амбиций …
В тридцатых, возглавив оркестр,
Центрального парка культуры,
Все ж оставаясь скромной фигурой …

Вадим Козин, приехав в столицу,
Решил к другу обратиться,
И ему Аркадий Покрасс
Помог – буквально в тот же час.

Как Козин пел! И всякий раз
Ему аккомпанировал Покрасс:
«Осень» - влюбленной души порыв –
Аплодисментов зрителей взрыв!   

Так бы и работал Покрасс,
Но опоздал на работу на час.
В те времена за опозданье –
Даже на несколько минут,
Суровым было наказанье,
Могли вообще отдать под суд.

Тут же по знаку Гаркави –
На эстраде он был знаменит:
Буквально «купался  в славе» -
Рабочие делали вид,
Что сцена еще не готова,
Чтоб не судили сурово.

Ему бы придти с повинной
И покаяться невинно …
Покрасс же лихо подкатил
В машине с шикарной девицей.
Директор выговор «влепил» -
С работой пришлось проститься …

Покрасс сохранил свободу,
Но как будто «канул в воду»,
И  неизвестна, поверьте,
Даже дата его смерти …

ЕЖИ ПЕТЕРСБУРСКИЙ
(1897 Варшава – 1979 Варшава)

В начале двадцатых в Варшаве
Петерсбурский своей песней –
Одна другой чудесней,
Впервые сделал шаг к славе.

«Утомленное солнце», «Уж никогда»,
«Вино любви», «О, Донна Клара» -
Творения его яркого дара
По всей Европе звучали тогда.

Вопрос после этих строчек:
Чем же он в России знаменит?
Конечно, «Синий платочек»! –
Названье за себя говорит.

Война … Раздел Польши его потряс –
Бомбежки, беженцев потоки …
Но Ежи вскоре в Белостоке
Возглавил Белорусский джаз…
Как-то в одну из бессонных ночек
Создал он песню «Синий платочек».

Ее пели Юрьева, Гаркави,
А Шульженко - вознесла к славе.
Эта история не нова:
На Волховском фронте, на войне
Один лейтенант написал слова,
И песню запели по всей стране!

«Синенький скромный платочек
Падал с опущенных плеч.
Ты говорила, что не забудешь
Ласковых, радостных встреч.

Порой ночной
Мы распрощались с тобой …
Нет больше ночек!
Где ты, платочек –
Милый, желанный родной?

Письма твои получая,
Слышу я голос родной,
И между строчек
Синий платочек
Снова встает предо мной. 
    .  .  .  .  .
За них, родных,
Любимых желанных таких
Строчит пулеметчик
За синий платочек,
Что был на плечах дорогих!»

«Утомленное солнце», «Расставанье» -
Это одной песни названья.
Поешь ее в упоенье,
Ей не грозит забвенье.

«Утомленное солнце
Нежно с морем прощалось,
В этот час ты призналась,
Что нет любви.

Мне немного взгрустнулось
Без тоски, без печали.
В этот час прозвучали
Слова твои.

Расстаемся, я не стану злиться,
Виноваты в этом  ты и я.
Утомленное солнце
Нежно с морем прощалось,
В этот час ты призналась,
Что нет любви» …

Вспомню еще одно названье:
«Танго смерти» - боль и страданья –
В концлагерях  под танго звуки
Узников на смертные муки
Уводили в последний путь.
Даже писать об этом – жуть …

Как композитор и дирижёр,
Он позже обратил свой взор
На сцены в Каире, Палестине,
Много лет провел в Аргентине.

После рожденья сына Ежи
Он стал писать гораздо реже.
Романсы, песни, оперетты
Смакуют до сих пор эстеты.
С таким наследием богатым
Он умер в семьдесят девятом …

БОРИС ФОМИН
(1900 Санкт-Петербург – 1948 Москва)

Его жизнь подобна мгновенью:
Он прожил сорок восемь лет.
Не поддается осмысленью:
Как много он успел! Слов нет!

Уже в четыре года он
В руки взял аккордеон –
Для нас звучит курьёзно,
Но Боря играл виртуозно!

В романсах он достиг высот,
При этом «на руку был скор»:
Писал по памяти без нот –
Часть их утрачена с тех пор.

Сохранились-то какие!
«Дорогой длинною», «Только раз»,
«Саша», «Две слезы», «Я старше Вас»,
«И я уйду» и другие.

Борис Фомин … Как жизнь его била!
Сидел в Бутырке, был под запретом…
Но всегда побеждала при этом
Его творческая сила!

САША(Музыка – Борис Фомин,
Слова – Павел Герман)

«Сквозь поток людской
Всплывают в памяти порой
Отрывки детства,
Друзья, соседства
И образ твой.

Саша – сорванец,
Глубоглазый удалец,
Веселый друг моих забав –
Вообще чудесный, славный парень.

Саша, ты помнишь наши встречи
В приморском парке на берегу?
Саша, ты помнишь теплый вечер,
Весенний вечер, каштан в цвету?

Нет ярче краски
Нигде и никогда!
Саша, как много в жизни ласки,
Как незаметно бегут года …»

Фомин писал и фронтовые –
Лирические, боевые.
Но даже, несмотря на это,
Был он долго под запретом …   

ИЛЬЯ ЖАК
(1906 Полтава – 1964 Ленинград)

Как музыкант, он жаждал славы …
У славы ведь особый смак!
И уроженец Полтавы
Композитор Илья Жак,
В тридцатые блистал, как солист,
И как прекрасный пианист.

А его композиции!
Я слушал записи – о, боже!
«Блюз» Жака – мурашки по коже!
А другие? Как не насладиться?!
«Лунный свет», «Моя красавица» -
Они не могут не нравиться!

А песни? Тут излишни речи –
«Голубой платок», «На карнавале»,
«В вагоне поезда», «Встречи» -
Их пели, под них танцевали.

ВСТРЕЧИ
(Музыка – Илья Жак,
Слова – Андрей Волков)

«Когда на землю спустится сон
И выйдет бледная луна,
Я выхожу одна на балкон
Глубокой нежности полна.

Ты помнишь наши встречи
И вечер голубой,
Взволнованные речи,
Любимый мой, родной?

И нежное свиданье,
Руки пожатье …
Ты сказал мне: «До свиданья!»
Простясь со мной.

Забыты наши встречи
И вечер голубой.
Давно умолкли речи,
Ведь нет тебя со мной.

Не жди любви обратно,
Забудь меня,
Нет к прошлому возврата,
И в сердце нет огня …»

Как Шульженко пела песню эту!
О себе – по этому сюжету.
Впрочем, знавшие ее близко,
Говорили: нрав ее – броня!
В общенье – далеко не «киска» -
Холодна и «в сердце нет огня!»

Шульженко не раз говорила:
«Лишь только Жака я любила …»
И Жак любил ее страстно,
Но он женат был, имел детей,
И только мучился напрасно –
Не мог жениться он на ней.

Муж запрещал ей петь песни Жака,
Но «не на ту напал, однако» …
И не случайно, видит Бог,
Ходил по Москве стишок:
«Шульженко боги покарали:
У всех – мужья, у ней – Коралли!...»