вой

я хочу эти мысли отдать в бережливые руки,
в прожигающий взгляд, исступленные хрипы, истлевшее эхо.
только ум в забытье изрыгает холодные звуки,
обрывки печального смеха.
я ломаюсь - "курсач или стих"- уже битые сутки,
глумлюсь над истлевшей корой полушарий.
после нескольких лет стихоплетства слова - проститутки,
многократно порочные, новые мысли кошмарят.
мне смешно, потому что из массы прочитанных книжек
все алмазы, что я выносил, оказались пластиком.
все новаторство - послеобеденная отрыжка,
все бездарно, ужасно, избито, дрянная схоластика.
я бы мог на досуге, наверное, даже повеситься
или чудом развиться уже наконец в человека,
вскрыть запястья в горячей воде острием полумесяца
и прожить после этого лет еще сорок калекой.
или выпороть  розгами этого глупого мальчика,
чтоб орал и рыдал и не смел никогда подходить ко мне,
раздробить его личико жестко о край умывальника
и оставить в мороз умирать одного посреди камней.
а еще я почаще выламывать мог бы запястья
и орать на центральном вокзале в жестоком хмелю,
что кляну и жалею людей, не имеющих страсти,
что себя на съеденье бездумной толпе отдаю. 
я бы мог ничего не писать и не пачкать бумагу,
но зачем я тогда столько лет собирал эту публику?
тут кого ни возьми - все мою одобряют бодягу,
мой большой колизей - эту чертову дырку от бублика.
Я бы вечность без трудности вынес и крест одиночества
И пера не коснулся б ни разу холодной рукой.
Но пока комбинации слов у меня не закончатся,
Я не брошу попыток изречь этот внутренний вой.