Жеребение

Припустил дождина серый,
Словно волк поскрёб леса,
На коре шершавой древа
Иероглиф натесал.

Лес осыпался на брёвна,
Впал в уныний пустоту,
Наколов себе безмолвно
Бурой осени тату.

Ну а я поеду в Питер
На столетний юбилей,
Словно в иды ночь Юпитер
В стан любовницы своей.

Вдохновит меня Эвтерпа
На хмельное ремесло,
Но вспугнёт Фетиду терпкий
Запах тем моих без слов.

Восхищений женским телом
В них сегодня нет строки,
Лишь угрюмых, оголтелых
Серых рифм идут полки

В храм колонн окаменевших
В рези фар броневиков,
Где в шинелях отсыревших
Грозный стан большевиков.

И, шатаясь, словно пьяный,
Мимо городских застав
Я услышу голос рьяный,
Веселящий буйный нрав.

Скажет он: «Зачем приехал?
Что ты можешь предложить?
На публичную потеху
Чем способен услужить?»

Я отвечу: «Здравствуй, Питер!
Нет, к тебе приехал я,
Чтоб отдать последний свитер
Свой за красного коня».

И заржёт он кобылицей
Жеребения страдой
И в крылатой колеснице
Унесёт меня с собой.