Шри Ауробиндо. Савитри 7-3 Внутренние страны

Шри Ауробиндо. Савитри
   Книга VII. Книга Йоги
   Песнь 3. Вхождение во внутренние страны


Эпическая поэма Шри Ауробиндо «Савитри» основана на древней ведической легенде о преданной жене царевне Савитри, которая силой своей любви и праведности побеждает смерть и возвращает к жизни своего умершего мужа царевича Сатьявана. Шри Ауробиндо раскрывает символическую суть персонажей и сюжета древней легенды и использует ее для выражения собственных духовных постижений и свершений. При создании эпоса он ставил задачу выразить в слове высшие уровни Сверхсознания, доступные человеку, чтобы помочь всем духовным искателям соприкоснуться с этими уровнями и возвыситься до них. Результатом стала грандиозная эпическая поэма в 12 Книгах (49 Песней) общим объемом около 24 000 строк, являющаяся наиболее полным и совершенным выражением уникального мировоззрения и духовного опыта Шри Ауробиндо с его глобальным многомерным синтезом, а также самым большим поэтическим произведением, когда-либо созданным на английском языке.

Эпос «Савитри» представляет собой глубокий органичный синтез восточного и западного миропонимания и культуры, материализма и духовности, мудрости незапамятных веков и научных открытий настоящего, возвышенной классики и смелого модернизма, философии и поэзии, мистики и реализма, откровений прошлого и прозрений будущего. Здесь мы встречаем и поражающие воображение описания всей иерархии проявленных миров, от низших инфернальных царств до трансцендентных божественных сфер, и пронзительные по своей глубине и живой достоверности откровения немыслимых духовных реализаций, и грандиозные прозрения о сотворении мира, о вселенской эволюции, о судьбе человечества. Это откровение великой Надежды, в котором Любовь торжествует над Смертью, а человек, раскрывая истину своего бытия, побеждает враждебных богов и неотвратимый рок.



* * *


Шри Ауробиндо
Sri Aurobindo


САВИТРИ
SAVITRI


Легенда и Символ
A Legend and a Symbol



Книга VII. Книга Йоги
Book VII. The Book of Yoga


Песнь 3. Вхождение во внутренние страны
Canto 3. The Entry into the Inner Countries



Савитри рождается на земле в ответ на мольбу всего мира. Выразителем этой мольбы становится царь Ашвапати — могучий дух, воплощенный в человеке, вождь мировых духовных исканий, символизирующий духовное устремление всего человечества. Он совершает великую Йогу во имя освобождения людского рода, благодаря которой раскрывает собственную душу, истинное «я», одухотворяет свое существо и постигает великие тайны мироздания. Достигнув индивидуальной полноты, он проникает в иные сферы бытия и странствует по лестнице проявленных миров, чтобы покорить все ее ступени и открыть человечеству путь к вершинам Духа. Он движется через миры тонкой Материи, низшей и высшей Жизни, низшего и высшего Разума, через Небеса Идеала и сферы Мировой Души: он восходит в великие светоносные царства и спускается в бездны миров Мрака и Лжи, принося в них высший Свет, чтобы в итоге подняться к мирам высочайшего Знания и проникнуть в обитель Духа. Наконец, остановившись на последней границе проявленных миров, перед непостижимой Вечностью, он удостаивается Откровения Божественной Матери мироздания и молит Ее, как вестник всего человеческого рода, низойти на землю и даровать падшему роду освобождение от Тьмы и Смерти. Матерь Мира внимает его молитве и прорекает свое Нисхождение и освобождение человечества. Всё это описывается в Части I эпоса (Книги I—III). Теперь на земле рождается Савитри — дочь царя Ашвапати и Спасительница мира — воплощение Божественной Матери. Ее жизнь и духовный путь описываются в Частях II и III эпоса (Книги IV—XII).

У Ашвапати рождается дочь, царевна Савитри, Спасительница мира, воплощение Божественной Матери. Она растет и достигает все большей зрелости, усваивая все высшие достижения человеческой культуры и знания. В ней происходит и великий внутренний прогресс. Однако она столь блистательна и высока и в своем внутреннем мире, и во внешнем облике, что никто не решается приблизиться к ней и стать ее спутником, никто не может достичь ее высоты и идти рядом с нею. Но приходит чудесный день, когда Ашвапати получает откровение о дальнейшей судьбе своей дочери, провидя в ней великое высшее существо, пришедшее на землю с грандиозной миссией. И он, повинуясь наитию свыше, отправляет Савитри на поиск ее суженого, в единстве с которым ей предстоит исполнить свою работу на земле. После долгих странствий по городам и весям и среди дикой природы перед Савитри открывается чудесный предгорный уголок. И здесь она встречает Его, своего суженого, родную душу, в общности с которой они трудятся на земле на протяжении многих жизней, — Сатьявана. Вечные Влюбленные вновь воссоединяются в жизни на земле.

Теперь Савитри возвращается во дворец к родителям, чтобы сообщить им о том, что она нашла своего суженого. Однако во дворце ее ожидает небесный духовидец Нарад, который дает ей страшное пророчество о судьбе Сатьявана: ровно через год в этот же день Сатьявану суждено умереть. Родители уговаривают Савитри отказаться от союза с Сатьяваном и найти себе другого жениха, но любовь Савитри непобедима: она говорит, что ее любовь победит сам Рок. Трагическое известие повергает в глубокое горе мать Савитри, и из сердца скорбящей матери с огромной болью и глубиной исторгается извечный вопрос человечества о природе этого мира, о причинах возникновения боли и страдания, о том, почему бессмертная душа оказывается в этом мире страданий и обречена здесь претерпевать всевозможные муки, беды, становиться пешкой в руках Судьбы и жертвой Рока. Устами матери-царицы Шри Ауробиндо с великой силой и достоверностью озвучивает главнейший вопрос человеческого Неведения — и устами небесного мудреца Нарада дает на него глубочайший и высочайший божественный Ответ. Савитри узнает, что ей предстоит встретиться лицом к лицу со Смертью, чтобы победить ее во имя всего человечества.

Невзирая на страшное пророчество Савитри решает выйти замуж за Сатьявана и быть с любимым до конца. Она покидает родной дворец и живет с Сатьяваном и его родителями в их отшельнической обители. Сначала влюбленные счастливы, однако через некоторое время Савитри охватывает отчаяние, ведь она знает о скорой кончине ее возлюбленного мужа. Именно в этот момент глубочайшего отчаяния Савитри слышит внутри себя Глас свыше — Голос ее же высшего «Я», открывающий ей ее духовный Путь, следуя которому она сможет обрести единство с Богом и силой Его Глагола победить смерть.

Первый шаг, который она должна совершить на духовном Пути, — найти свою истинную душу, свое подлинное скрытое «я». Савитри приходит откровение о внутреннем мире человека, о его подлинной душе и его исканиях своей души. Она погружается в глубинное самоисследование, чтобы найти свою душу, и следует все дальше через свои внутренние страны — тайные глубины нашего существа...



[В квадратных скобках — примечания переводчика.]



Из гула суетливого ума,
Как из базарной толчеи в пещеру,
Чудесный миг внутри ее принес.
В ней пустота застыла стихшим «я»:
Далек от гласа мысли, ум ее
Взирал в немые внутренние бездны.
Ее высоты скрылись вдалеке,
Ее глубины позади сомкнулись;
Все скрылось прочь: она была чиста.
Но возвратясь в сознание ума,
Она предстала вновь созданьем смертным —
Лишь глыбой плоти, домом без обзора,
Умом, что брошен измышлять незнанье,
Витальной силой в тесном круге дел —
И материальный мир — ее пределом.
Изумлена неведением прежним,
Она стремилась отыскать свой путь
Из хаоса былого естества,
Заблудшей прошлой жизни человека,
Что мнит душой поверхностную личность.
И Глас пришел из тайных высших сфер:
«Не для себя одной, для всех ты ищешь.
Лишь облачась в природу человека,
Надев его невежества одежды
И Карликом представ с трикратным шагом,
[Аллюзия на древнеиндийский миф об Аватаре (божественном Воплощении) Карлике, который тремя шажками покрыл все три мира: земной, небесный и подземный.]
Способен Бог возвысить род людской,
Чтоб человек переродился в Бога.
Сокрывшись под обличьем человека,
Вселенское Величие стремится
К мистическим вратам недостижимым
И достигает их и открывает
Златые двери, что ведут к Бессмертью —
И человек идет вослед за Богом.
Ты низошла во тьму и горе мира,
Добудь же человеку свет и счастье.
Найди во плоти душу, Божью искру».
[Или: Найди во плоти душу — чадо неба».]
И Савитри из тела стен взлетела
И замерла поодаль от себя
И устремила взор в свой тонкий мир —
И в сердце, словно лотос нерасцветший,
Узрела душу тайную свою.
У смутных врат во внутреннюю жизнь,
Что не впускают внутрь телесный ум
И все, что живо лишь дыханьем плоти,
Она остановилась, постучалась
И стронула эбеновые створы.
Живые двери скрипнули зловеще,
В недвижности замшелой проклиная
Могучее прикосновенье духа,
И грозный глас раздался изнутри:
«Прочь, дерзкий прах, иль в муках ты умрешь!»
Разнесся шорох, словно рокот моря,
И перед ней с шипением громовым,
Раздув свой смертоносный капюшон,
Расправив ужасающие кольца,
Явился страж ворот — гигантский Змей;
Завыла свора псов голодных тьмы;
Уставив на нее недобрый взгляд,
Восстали гномы, гоблины и тролли;
Вселяя ужас, рыкнул Дикий Зверь,
И возроптала, сея страх, Угроза.
Она ж, не дрогнув, непреклонной волей
Нажала крепче на засов упорный —
Дверь поддалась со скрежетом визгливым,
И распахнулись настежь те врата.
Исчезла Сил враждебных злая рать;
Открылся путь ко внутренним мирам.
В проходе узком подсознанья врат
Она с трудом дышала, с болью, силясь
Найти внутри то «я», что скрыто в чувстве.
В сгущенность тонкой спло;ченной Материи,
В провал, что полн незрячей массой силы,
В сопротивленье проблесков обманных,
В преграду тяжкую слепого зренья,
Она сквозь плоть к душе торила путь.
Рубеж опасный минула она,
Где Жизнь уходит в сумрак подсознанья
Иль, из Материи высвобождаясь тяжко,
Карабкается к хаосу ума
В кишении стихийных мелких сущностей
И смутной мысли полувоплощенной
В бурленьи зыбких форм ее трепещущих —
Истоков грубых силы невоздержанной.
Сначала узость трудная была,
Давленье сил неверных, воль изменчивых:
Все было там, но не на месте все.
Но иногда раскрытье приходило,
Вдруг открывались под давленьем двери —
Она стремилась в тайном «я» обширном,
Влеклась в проходах внутреннего Времени.
И вырвалась она к предметной форме,
Конечного началу, миру чувства;
Но все осталось путаным и смутным,
Ничто еще не обрело себя.
Там не было души, лишь вопли жизни.
Был воздух полон толчеей и шумом,
Ордою звуков, не несущих смысла,
Раздором противоречивых кличей;
Во взор ворвалось скопище видений,
Бурлящий рой без строя, без значенья;
В заполненном обремененном сердце
Теснились чувства, разношерстной массой,
И всяк обособлял свой ход бессвязный,
Лишь верен гону эго своего.
Собранье без ключа единой воли,
Глазела мысль на мысль и всяк тянул
К себе лишь перенапряженный мозг,
Словно алча рассудок свергнуть с трона
И бросить труп его в канаве сточной жизни —
Так мог забытым пасть в грязи Природы,
Отверженный, души убитый страж.
Так жизни мощь могла ума низвергнуть власть,
Природа — низложить правленье духа,
И голые стихийные энергии —
Восславить чувство радостью без меры,
Блистаньем экстатической анархии,
Безумным буйством крайнего блаженства.
То был лишь чувств инстинкт, души лишенный, —
Или душа спала, сокрытая, без силы,
И вот витальный бог внутри очнулся
И жизнь вздымает Вышнего касаньем.
Но как придут блистание и пламя,
Когда низвергнут в бездну будет разум?
Без разума уйдет из тела свет,
Восторг духовных чувств и радость жизни;
Все станет подсознательным и темным,
Природы лист скрепят печати Несознанья,
Иль вихрь безумия потащит мозг
Дорогами природы разоренной —
Бурление порывов хаотичных,
Куда не вхож ни свет, ни мир, ни радость.
То состоянье ей грозило ныне,
Его она отталкивала прочь.
Как будто улицей, запруженной людьми,
Ведома сквозь толпы давящей спешку,
За часом час она все дальше шла,
Не подпуская волей свору эту, —
Из жуткой давки вырывала волю,
Стремила мысль на Имя, что спасает;
И стихло все… Она была свободна.
В пространстве безмятежном и безбрежном
Обширное пришло освобожденье.
В покое чистом повлеклась она
Сквозь Свет нагой невидимого солнца
Иль в счастье бестелесной пустоты,
В блаженный вакуум безвестного покоя.
Но близилась еще мощней опасность:
Ума плотскОго гнет — потомство Несознанья
С бесцельной мыслью, волей — спал с нее.
Главой гигантской надвигалась Жизнь,
Души и разума контроль отбросив,
Приливом подсознания обширным,
Всю силу всколыхнув единым гоном,
Излив той силой мощь морей опасных.
В недвижность ту в ее безмолвном «я»,
В ту белизну его Пространства-думы
Стремниной, наводненьем Жизни бег
Ворвался, стаей волн под плетью ветра
На бледной глади летнего песка.
Был страстный глас ее широк, громаден.
Он к внемлющей душе ее взывал,
Чтоб подчинился Бог разгульной Силе.
Глухая мощь, к немой взывая стати,
Мильон гласов в умолкшей Широте,
Он требовал от сердца дать поддержку
Его цеплянью страстному за радость
И для его потребности в деяньи —
Согласия свидетельной Души,
И в беспристрастном существе ее —
Печати для его алканья власти.
В простор ее свидетельного «я»
Он внес гигантский шквал Дыханья Жизни —
Поток, что мчал надежды, страхи мира,
Всей жизни, всей Природы гладный вопль
Неутоленный — жадное алканье,
Что и вся вечность не могла б насытить.
Взывал он к горным таинствам души
И к чуду негасимого огня,
Молил первоэкстаз невыразимый,
Что затаен в творящем пульсе Жизни;
Из низших недр незримых вырывал он
Нестройное блаженство чар своих
И лил на свет свою запутанную прелесть
И радости Природы примитивной
Пьянящий крепкий хмель иль жаркий огнь,
И таинство запретных наслаждений
Впивал из бездн Либидо мирового,
И яд медовопьяный похоти и смерти,
Что мнил жизнебогов вином блестящим,
И пил небес восторга жгучим златом.
Круженья в бесконечности желанья
И тайна, что творит невоплощенный мир,
Что шире ведомого, что неведомого ближе,
Где мчат вовеки гончие ума и жизни,
Влекли глубинный зов неутоленный
К далекому вовек, к невоплощенному,
Чтоб в жизни на стесняющей земле
Взбираться к пикам, в пустоте растаявшим,
Искать блистанья невозможного.
Мечтал он о непознанном доныне,
Пленялся недостигнутым вовек,
И в память элизийскую ввергал
Те прелести, что ускользают скоро
От быстро меркнущей услады сердца;
Дерзал он охватить и испытать
И силу, что разит, и радости, что ранят,
И грезы о вещах невоплощенных,
Цирцеи танец, что преображает,
И страсть, что в съем берет дворы любви,
И Зверя дикого возню с Красой и Жизнью.
Он внес свой вопль и шквал сил противоречивых,
И миги взлетов к светоносным планам,
И пламенные вознесенья ввысь,
И небоустремленные дерзанья,
Мечтанья огненные башни на ветрах
И погружения во тьму и в бездну,
И нежности необоримый мед
И ненависти жгучее вино,
И смены туч и солнца, слез и смеха,
И бездны-западни, что поглощают,
Экстаз свой и унынье, страх и радость,
Таинственные чары, линии простые,
Великие причастья, вознесенья взлеты,
И веру в небеса и связи с адом.
Тех сил не притуплял земли мертвящий вес,
В них вкус амброзии пылал и жало яда.
Лучился некий пыл во взоре Жизни,
Что в серой Ночи видел синь небес,
На крыльях страсти к божеству взмывая.
С высоких шей порывов страстных тех
Скользили мысли с поступью летящей,
Лучистым блеском грив радужновласых,
Парюрой света чистых интуиций;
Их огнь-галоп они могли подделать:
Гласы ума рядились вдохновеньем,
Его непогрешимый икт подделав,
Его стремительность и молниеносность
В небесном озарении Богов.
Его горящий различенья меч,
Клинок, опутанный сомненья сетью,
Сверкнув, почти божественным казался.
Но знанье то — лишь свет присвоенного солнца;
Не в небе родились доподлинно те формы:
Мог голос изнутри вещать Неправду —
Своей опасной абсолютной мощью
Мог в Божие вино подбавить яд.
На тех блистающих высоких гребнях
Могла скакать верхом, гарцуя, ложь;
Здесь Истина с восторгом возлежала
В объятиях ошибки сладострастных,
Скользя все вниз в беспечной позлащенной барке,
Свой луч остря великолепной ложью.
Здесь, в низших царствах беспредельной Жизни,
Все противоположности сошлись;
Здесь Истина с повязкой на глазах
Вершит свой труд, вперяясь в темноту,
Неведенье здесь — Мудрости наставник:
Горячий тот галоп, ликуя в скачке,
Мог принести к опасной переходной зоне,
Где бродит Смерть, рядясь бессмертной Жизнью,
Иль в дол умчать блуждающего Блеска,
Чтоб, узник, жертва мнимого Луча,
Душа уже не вырвалась оттуда.
Теперь орудие, а не царица,
Она желаньям Жизни рабски служит,
В силках Времен трудясь вовеки тяжко.
Тела тех душ, из Небыти рождаясь,
Запутывали дух в момента грезы
И гибли, изрыгнув бессмертный дух
Из недр Материи в Небытия клоаку.
Иной же, не пленен и не убит,
Пройти все ж мог, ступая осторожно,
Лик Истины неся в хранимом сердце,
И вырвать Знанье из тенет ошибки,
Пробиться из застенков тесных эго
И странствовать к великой большей жизни.
Все это прочь неслось вокруг нее,
Картиной пред ее духовным взором —
Как на высокий молчаливый остров
Стремнина шумных вод с безвестных круч
Нашла, пожрав волнами узкий брег,
Бушуя белой пены алчным миром:
Спеша, драконом миллионостопым,
Кипя, вопя, как пьяный исполин,
Взметая гриву Мрака в Божье небо,
Она ушла, далеким стихнув ревом.
Улыбкой вновь простерся тихий воздух:
Вновь совладыки царства Красоты,
Зеленая земля с небесной синью,
Как прежде жили, побратимы в счастьи:
Смеялась радость жизни в сердце мира.
Все стихло; сух и чист, сиял простор.
Сквозь это все уж не влеклась она,
Не погружалась в тщетных волн стихию.
Из беспредельностей безмолвных «я»
Сокрылся жизни гам, затих вдали;
Был дух ее безгласен и свободен.

     И вот, в тиши раздольной «я» стремясь,
Она пришла в блестящий стройный Космос.
Там Жизнь слегла в покое вооруженном,
В цепях томясь мятежным сильным сердцем.
Был укрощен ее ретивый бег
До поступи размеренной и смирной,
Лишась беспечной царственности грез,
Державного размаха властной силы;
Ее могучей роскоши помпезность,
Блистательного мотовства щедроты,
Разгул ее вакхийских кутежей
И диких трат на торжищах желанья
И воли деспотизм, и пляс фантазий
Был усмирен, обуздан, укрощен:
Бесстрастья хлад сковал безумства чувства.
Ей жребий пал царить, но без свободы;
Монарх здесь правил под уздой министров:
Царили в доме слуги — ум и чувство,
В границах жестких дух ее сковав,
Укладов грозных войском охраняя
Рассудка соразмеренную власть,
Они твердили всюду мир, порядок.
В стенах закона косных билась воля Жизни
И мощь ее — в цепях, что как бы украшали,
Воображенье угодило в форт,
Беспутный фаворит ее фривольный;
Реальности баланс, симметрия рассудка
Сменили дерзновения его,
Защищены охраной выстроенных фактов,
Душе отдав под трон скамью Закона —
Царить в мирке стандартов и разметок:
Столетий мудрость в догмах схолиастов
Иссохла в прописные назиданья.
Здесь Дух не знал свободы всемогущей:
Просторы жизни занял ум-схоласт,
Но жить избрал в каморках голых, жалких,
Замкнувшись от безмерности опасной,
Страшась утратить душу в бесконечном.
Идеи ширь, и та урезана была
В системы тяготящее ярмо,
Прикована к столпам незыбным мысли,
Пригвождена к Материи твердыне —
Иль канула душа в своих же высях:
Вердикт высоколобый Идеала
Воздвигнул Мысли трон на воздухе бесплотном,
Презрев банальность плоскую земли:
Он в грезах жил и не впускал реальность.
Иль все свелось в систематичный космос —
Держава Жизни — в материк под властью,
Все мысли войском выстроились строгим,
В единой форме, логику храня
Однажды отведенного им места,
Впитав муштру ума-центуриона.
Иль каждая в свой ряд, звездой, вступала
Иль двигалась в размеченных созвездьях,
Иль, феодалом, свой хранила ранг
В бессменной иерархии небесной.
Иль девой высших каст с невинным взором,
Что в свет не может выйти без вуали,
Она должна в покоях жить закрытых
И чувства заточать в монастыри
Иль по путям ухоженным ступать.
Жизнь потекла стезей сохранной, ровной,
Не смея взмыть к великим трудным высям,
Взобраться в даль к звезде уединенной,
Пройти на волосок от грозной бездны,
Схлестнуться с буйновласым смехом шторма,
Опасности певцом, влюбленным в риск, —
Иль пламень-бога в свой альков призвать,
Иль взмыть из всех границ и в беспредельном
Возлюбленного встретить сердца пылом
Иль внутренним Огнем возжечь весь мир.
Умеренный эпитет в прозе жизни,
Она должна окрасить, расцветить
Лишь строго отведенное ей место,
Не покидать идеи тесный кров,
Не посягать на ритмы без предела.
Здесь, и взмывая к идеальным высям,
В небесной сини не терялась мысль:
Цветок чертила в небе — образцом
Отлаженной послушной красоты,
Гармоний упорядоченных света.
Здесь правил жизнью трезвый бдящий дух,
В трудах руководимый мыслью взвешенной,
Но слишком хладной, чтобы взять огонь
И мир воспламенить его пыланьем,
Иль, осторожный дипломат, рассудок
Нащупывал пути к известной цели,
Иль, в высшем взлете, — план покойной Воли,
Стратегия Веленья изнутри
Добыть богатства тайные богов
Иль чудный мир — для скрытого владыки —
Не вдохновенная спонтанность духа,
Не отблеск существа и чувств его,
Не взлет души сознательной, не таинство
Причастья жизни к тихому Всевышнему
Иль чистый ход ее дорогой Вечного.
Иль, телом для возвышенной Идеи,
Здесь возводилось зданье на века
Из блоков, слишком пригнанных друг к другу;
Деянье, мысль сплотили стен бетон
Сковавших душу мелких идеалов.
И даже медитация в раздумьях
Здесь восседала на сиденье узком;
Здесь почитался Бог всеисключавший,
Вселенскому молились здесь в часовне
С дверями, запертыми от вселенной;
Склонялся пред Безличным бестелесным
Здесь ум, презревший клич и огнь любви:
Религии рассудка рациональность
Системой веры иссушала сердце,
Планируя поступки гладкой жизни
На основании моральных норм,
И жертвовала хладно и беспламенно.
Святая Книга возлегла навеки
На главном освященном аналое,
Овита вязью шелковой трактовок:
Духовный смысл ее скрепил догмат.

В стране закрепощенного ума
Жизнь не была уж всем и страсти глас;
И чувства вопль умолк в тиши покойной.
Ни духа, ни души — лишь ум один
Здесь притязал быть и душой, и духом.
Сам дух себя считал ума лишь формой,
В блистаньи мысли потеряв себя —
В сияньи, что мешало видеть солнце.
В пространстве устоявшемся и твердом
Все было неизменно, все на месте.
Всяк, награжден искомым, цель познал.
Все обрело финальную стабильность.
И рек ей некто с признаком влиянья
На значимом челе и с властным жезлом;
Он в жесте, в тоне воплощал державность;
Окаменелая традиций мудрость
Как будто высекала речь его,
Вещал он как оракул непреложный.
«Паломник, странник внутреннего мира,
Блажен взошедший в наш пресветлый воздух,
Что блещет высшим совершенством мысли.
О соискатель безызъянной жизни,
Здесь обрети ее; оставь свой поиск,
Пребудь отныне в мире и покое.
Здесь царство достоверности вселенской.
Здесь истина, здесь Божия гармония.
Впиши свой вензель в фолиант элиты,
Допущенная избранных вердиктом,
Прими свой пост в уме, свой статус знанья,
Билет в свой ранг пробей в конторе Жизни
И возблагодари свою судьбу,
Что сделала тебя одной из нас.
Все здесь, промаркировано, подшито,
Размещено, что ум способен знать;
Что Богом санкционировано к жизни,
Все здесь навеки вписано в закон.
Здесь цель всего, и дальше нет пути.
Здесь безопасность высшего предела,
Здесь Истины единственной победа,
Здесь, словно меч, сияет Свет кристальный,
Горит бриллиант безбольного блаженства.
Примкни ж к любимцам Неба и Природы».
Но Савитри ответ пролил в тот мир
Тем мудрецам, самодовольным слишком,
Глубинное высвобожденье зренья
И сердца скрытый вопрошавший глас;
Ведь сердце здесь молчало — лишь царил
Свет интеллекта, хладный, точный, узкий.
«Блаженны, кто средь хаоса вещей,
Средь поступи Времен неудержимой
Найти смогли единственную Правду,
Закон всевечный: им неведом страх,
Их не гнетут надежды и сомненья.
Блажен, кто стал на якорь убежденья
В двусмысленном и зыбком этом мире
Иль кто посеял в тучных землях сердца
Уверенности семечко духовной.
Блаженней всех, кто верой как скала.
Но не по мне закончившийся поиск
И округленный Истины итог,
Конечная незыблемая Правда,
И эта гармоничная структура —
Строение космического факта,
Система знанья видимых вещей.
Здесь не останусь я, иду я дальше,
Ведь к собственной душе лежит мой путь».
Никто не отвечал в довольном светлом мире,
Иль всяк пустился вновь своим путем обычным,
Лишь изумлен вопрос в тех сферах слышать
Иль встретить мысль, что все ж стремилась выше.
Другие ж, проходя из сходных сфер,
Ворчали ей в ответ, и всяк судил
Своим лишь кредо слов ее идею.
«Так кто ты, раз не знаешь, что душа —
Ничтожнейшая железа, чья болесть
Тревожит царство здравое ума
И нарушает деятельность мозга,
Мираж, что полнит смертный дом Природы,
Иль шепот грез в пещере полой мысли
Людей, что мнят продлить свой век убогий
Иль тщатся уцелеть в пучине смерти?»
Другие ж: «Нет, свой дух она взыскует —
Сиятельная тень прозванья Бога,
Аморфный блеск из царства Идеала,
Есть только некий Святый Дух Ума:
Никто не осязал его, не видел.
Великого Отца распятый Сын —
Душа людская, и ее исток
Есть Ум, ее единственный родитель,
Очаг, где реет скоротечный свет,
Ум, всесоздатель явленного мира.
Все это — части нашего же «я»;
Наш мир воздвигнут нашими умами».
С мистическим неутоленным взором,
Скорбевший о своей погибшей вере,
Еще один: «Так, значит, кто-то есть,
Кто все еще взыскует Запределья?
Возможно ль путь найти, раскрыть врата?..»

Так странствуя в своем безмолвном «я»,
Она пришла к дороге оживленной,
Где пылкий рой спешил, теснясь толпой,
Лучистый, солнцеокий, огненогий,
Стремясь достичь стены заветной мира
И скрытыми проемами проникнуть
Во внешний ум, куда не входит Свет,
Куда не досягает глас таинственный, —
Гонцов сублиминальных наших ширей,
Гостей из тайника души заветной.
В духовной смутной дреме вдруг они сверкают
Иль в бодрствующем «я» горят широким чудом —
Идеи, что тревожат нас шагов блистаньем,
Мечтанья, что гласят о нерожденной Яви,
Богини чудные с очей волшебных глубью
И боги с ветром влас и арфами надежды,
Видения, чья весть величьем луноцветным
Чарующе плывет по воздуху златому,
Стремление с главой солнцемечтанья светлой,
Чья стать лученьем звезд изваяна изящно,
[Или:
     Стремление с главой солнцемечтанья
     И статью, что изваяна из звезд…]
И чувства, что возносят ввысь сердца мирские.
И Савитри, смешавшись с тем блестящим сонмом,
Пленясь духовным светом, что он нес,
Зажглась помчаться тоже Божий мир спасать —
Но в сердце страсть высокую смирила:
Ведь прежде нужно ей постигнуть душу.
Лишь те, кто спас себя, спасут других.
Так истину загадочную жизни
Она в обратном смысле постигала:
Они во внешний мир спешили пылко,
Даруя люду страждущему свет,
Она ж стремила взор в источник вечный.
И руки простерев, она вскричала,
Чтоб светоносный рой замедлил бег:
 «О сонм счастливый блещущих богов,
Ответь, кто знает, как найти мне путь —
Ведь ясно, вы из той страны пресветлой —
В ту глубь, где тайный Огнь берет рожденье,
Где храм сокрыт моей души заветной».
И рек один, указывая вдаль
На край далекий сна в безмолвьи смутном
На горизонте внутреннего мира.
«О Савитри, мы сонм божеств безвестных,
Посланцев из твоей души сокрытой,
Что от ничтожной, темной, тяжкой жизни
Влекут людей восстать к красе и чуду,
Чья высь, чье божество пленяет их;
Во зло мы льем бессмертный пламень блага,
Во тьме людской вздымаем факел знанья;
Мы есть твое и всех стремленье к Свету.
Ты, человечий образ, маска Бога,
В себе таишь ты божество, что ищешь,
И Истиной живешь, что не познала,
Извилистым широким трактом мира
Иди к его источнику все дальше.
И там, в тиши, что мало кто достиг,
Узришь ты пылкий Огнь на голом камне
И тайный грот своей души заветной».
И Савитри путем, что вьется вдаль,
Пришла туда, где стал он узким следом
От редких пилигримов сбитых стоп.
Лишь формы-светы из глубин безвестных
Являлись редко, глядя на нее
Покойными бессмертными очами.
В той грезящей тиши все звуки смолкли;
Души безмолвно ощущалась близость.


Конец Песни 3



Перевод с английского и примечания: Ритам (Дмитрий Мельгунов)
ОМ


***
Я выложил весь свой перевод эпоса Шри Ауробиндо «Савитри» и других его поэтических и прозаических произведений в открытый свободный доступ для всех вас. Пользуйтесь на здоровье и духовный расцвет! :)

Если вы хотите поблагодарить меня какой-либо суммой или поддержать дальнейшую работу по переводу на русский язык новых поэтических и прозаических произведений Шри Ауробиндо,

номер моей карты Сбербанка: 5469 5500 2444 1443

мой Яндекс.Кошелек: 410015517086415
https://money.yandex.ru/to/410015517086415

Мой емейл: savitri (сбк) inbox (тчк) ru
Света, Радости, Гармонии!
***



ПРИМЕЧАНИЯ


АшвапАти — в легенде о царевне Савитри из Махабхараты отец Савитри, правитель страны Мадра; на санскрите его имя букв. означает «Повелитель Коня». По словам Шри Ауробиндо, конь в древней ведической символике означает духовную энергию, аскезу, тапасью. Поэтому в символическом смысле А. является «Повелителем тапасьи, концентрированной энергии духовного устремления, помогающей нам взойти от смертного к бессмертным планам бытия». В «Савитри» Шри Ауробиндо раскрывается символизм А. как воплощения «Всемудрого, который ведет невежественный мир» (I. 3, с. 22), как первопроходца и водителя духовной эволюции человечества, олицетворяющего устремление человечества к своему Божественному Истоку.


ДьюматсЕна — в легенде о царевне Савитри из Махабхараты: отец царевича Сатьявана, правитель страны Шальва, ослепший и свергнутый с престола и живущий в изгнании в лесной отшельнической обители; на санскрите его имя буквально означает «Повелитель Светозарных Воинств». По словам Шри Ауробиндо, в символическом смысле он олицетворяет «Божественный Разум, который здесь ослеп, утратив свое небесное царство видения и в результате этой потери — и свое царство величия и славы».


Несознание (Несознательное, Бессознательное) — термин интегрального мировоззрения Шри Ауробиндо:

Высочайшее Бесконечное, будучи ничем не связанным, может в ходе своей космической манифестации проявлять в Себе, в Своем беспредельном сознании в качестве одной из его бесчисленных возможностей нечто, казалось бы, противоречащее ему самому, — то, что несет в себе Мрак, Бессознательность, Инертность, Бесчувственность, Дисгармонию и Разложение. Именно в таком проявлении мы видим основу материального мира, называя его, как принято говорить сейчас, Бессознательным, — это Океан Несознания Ригведы, в который погрузился Единый и из которого Он проявился в форме этой вселенной; еще его называют Небытием, Асат. … Однако даже в самом Несознании и за всеми извращениями Неведения скрыто присутствует и действует Божественное Сознание, чтобы все больше и больше проявлять себя и в конце концов сбросить свои обманчивые покровы. Поэтому и говорится, что мир призван выразить Божественное.
Письма о Йоге, с. 9 (SABCL, 22)

Несознательное представляет собой как бы обратное, перевернутое отражение высшего Сверхсознания и обладает таким же абсолютным бытием и самопроизвольным действием, но это бытие погружено в состояние глубокого самопоглощенного транса, в бездну собственной бесконечности.
Жизнь Божественная, с. 550 (SABCL, 18)


Подсознание (Подсознательное) — термин интегрального мировоззрения Шри Ауробиндо:

Подсознательное в человеке является наиболее удаленной границей нашего скрытого внутреннего бытия, где оно соприкасается с Несознательным; это тот уровень человеческого существа, на котором Несознательное силится обрести полусознательную форму. Поверхностное физическое сознание также, когда оно погружается с бодрствующего уровня и деградирует к Несознательному, опускается в это промежуточное подсознание. Или же, с другой точки зрения, эта нижняя часть нашей природы может быть описана как преддверие Несознательного, через которое его формации поднимаются на уровень нашего бодрствующего сознания или нашего сублиминального существа.
Жизнь Божественная, с. 422—423 (SABCL, 18)

Подсознательное в обычном человеке включает бОльшую часть витального существа и физического разума, а также скрытое сознание тела.
Письма о Йоге, с. 898 (SABCL, 23)


Савитри (ударение на первое «а») — в индийской духовной традиции воплощение стихотворного размера гаятри, дочь бога Солнца Сурьи, жена верховного Творца Брахмы — то есть его творческая Сила-Шакти; в легенде из Махабхараты дочь царя Ашвапати, возлюбленная и затем жена царевича Сатьявана. По словам Шри Ауробиндо, в символическом смысле С. — это «Божественное Слово, дочь Солнца, богиня верховной Истины, которая нисходит и рождается во имя спасения мира». В «Савитри» Шри Ауробиндо раскрывается символизм С. как воплощения Божественной Матери, пришедшей освободить душу мира от власти смерти и неведения.


СатьявАн — в легенде о Савитри из Махабхараты сын царя Дьюматсены, возлюбленный и затем муж царевны Савитри; на санскрите его имя буквально означает «несущий в себе истину, приверженный истине, стремящийся к истине; правдивый, выражающий истину». По словам Шри Ауробиндо, в символическом смысле С. — «это душа, несущая в себе божественную истину бытия, но низошедшая во власть смерти и неведения». В  «Савитри» Шри Ауробиндо раскрывается символизм С. как души мира, которой в единстве с Присутствием и Силой Божественной Матери, олицетворяемой Савитри, предстоит утвердить в мире жизнь божественную.


Сублиминальное — термин интегрального мировоззрения Шри Ауробиндо. Согласно Шри Ауробиндо, то, что мы обычно считаем своей личностью, является лишь наиболее внешней, поверхностной формацией нашего, по сути, безграничного существа. Поэтому эту формацию сознательного существа, которую мы обычно считаем собой, Шри Ауробиндо называет фронтальной личностью. Выше уровня фронтальной личности лежат недоступные нашему восприятию в обычном сознании уровни Сверхсознания (Сверхсознательного); ниже уровня нашей фронтальной личности лежат тоже недоступные нашему восприятию в обычном сознании подсознательные уровни и еще ниже — уровни Несознания (Несознательного). Между Несознанием и Сверхсознанием как бы за нашей фронтальной ментально-витально-физической личностью простираются уровни внутреннего ментального, витального и физического сознания, а также поддерживающий их план психического, или нашей истинной души. По отношению к ним Шри Ауробиндо использует определение subliminal, которое, согласно Шри Ауробиндо, обычно употребляется в английском языке в отношении «всех частей [человеческого] существа, которые не находятся в [нашем] бодрствующем поверхностном сознании». Чтобы отличить это слово от его общепринятого в английском языке значения, на русский язык его принято переводить как «сублиминальное», и такой перевод вошел в употребление как термин мировоззрения Шри Ауробиндо.

Существует сублиминальное «я» по ту сторону нашего поверхностного бодрствующего ума, отнюдь не несознательное, но вполне сознательное, более великое, чем наш бодрствующий ум, наделенное удивительными способностями и способное на гораздо более уверенную деятельность, осознающее наш поверхностный ум, хотя тот и не осознает его.
Супраментальное Проявление, с. 261 (SABCL, 16)

Наше сублиминальное «я» не является, подобно нашему поверхностному физическому существу, результатом энергии Несознательного; оно является планом, где встречаются сознание, которое выявляется снизу в ходе эволюции, и сознание, которое низошло свыше для инволюции. В нем имеется внутренний ум, внутреннее витальное существо нас самих, внутреннее или тонко-физическое существо, более обширные, чем наше внешнее существо и природа.
Жизнь Божественная, с. 425 (SABCL, 18)


Схолиаст — комментатор, составитель схолий — так называются в латинских и греческих рукописях критические или объяснительные замечания на полях, которые были взяты из более объемистых сочинений и вызваны необходимостью справки в них пишущего, и потому могли подвергаться другими владельцами рукописи расширению и изменению.


* * *



Другие Песни и фрагменты эпоса «Савитри», а также другие поэтические произведения Шри Ауробиндо в моем переводе читайте у меня на сайте:

www.savitri.su

Там же можно приобрести мои уже изданные переводы поэзии Шри Ауробиндо.



Часть I «Савитри» также читайте у меня на странице стихи.ру:

http://www.stihi.ru/avtor/ritam1&book=24#24


Другие Песни Части II:

http://www.stihi.ru/avtor/ritam1&book=26#26



Мой фотопоэтический сайт:

www.ritam-art.com



Полный текст эпоса на английском, а также другие труды Шри Ауробиндо в подлиннике можно загрузить на сайте Ашрама Шри Ауробиндо:

www.sriaurobindoashram.org