Уштобе. 1, 2. 3

        УШТОБЕ. 1,2.3.
     На волне моей души.

Мой дед! Его я часто вспоминаю.
И в памяти мелькают эпизоды, из
детства моего. В воспоминаниях,
как громким эхом оно всплывает.
Степь, и домиков немного...

И между ними расстояние большое.
Ну может быть не так большое, как,
мне , казалось. Ведь крохой я была
тогда. Не знаю, сколько лет, но в
пять, уже читала.  А, значит, было,
не больше трёх мне.
 
От Уштобе, запомнила, и в память
врезался тот день, когда, собака бабы,
всё скреблась в дверь. И баба не могла
понять – В чём дело! Так помню,небо
потемнело. А было утро. Я помню,
бабушка, накрыла стол. Завтрак  мне
и деду, поставила. А столик низенький,
добротный, азиаты любят посидеть за ним.

Вся мебель в доме - работа деда.
Я, на его коленях восседала.
Мой дед был - Одноглазый. Его
- Циклопом тихо называли. За спиной,
конечно. Один глаз добрый, в меру
строгий. Другой закрыт.  Он потерял,
когда отряд свой выводил, из - за
засады. Так дед мой, бабе, помню,
так сказал. - Возьми…   И тут…
 
И треск и визг повсюду. Завыло,
закрутило всё, и дверь с петли
сорвало. Баба испугалась, а дед
вскочил со мною на руках. А я,
без крика, за шею деда обняла,
глаза закрыв. Что было!...
Это очень страшно, вспомнить даже.
Собака бабы, домой дрожа ворвалась,
И стремглав, оттуда....

И тут светлее стало. Крыша в доме
поднялась, и улетела. Ворвался буйный
ветер, и столик с посудой вместе, вылетел
с кудури. Кудури - а это зовут, лежак большой
на комнату всю. Дед бросился из дома.
За нами баба. А на улице ни зги, а только вой
и скрежет…
Продолжение.   ЭльХан.

      УШТОБЕ. №2.

Сердце деда тревожно так
– туук, тук, Тук, тук… Потом
опять по новой. Он волновался
очень. Не за себя, а за меня.
Уж очень он меня любил
Вот он такой, мой деда. Он самый,
самый лучший!

Я помню, небо разорвало. И все собаки
завыли страшно и наша так – же.
Говорят, что воет если. То это  - Не к добру.
 Хозяева, собак, кто воет, немедленно в таких
стреляют.  Чтобы беду не смог накликать.
Поверье это.

Так дед ногою дал, чтобы она не выла.
Я помню, как заскулив чуть отошла. А
я схватив за шею цепко, не отпускала
деда. И плакать не могла. Хотя я помню.
Обижулька и хныкалка была. Чуть, что,
Пищала… Вот так и выросла у деда на
руках.

Серия ударов, страшных с неба. И
ливень, как из ведра. Мой дед согнулся.
Он, словно зонт скрывал меня от напасти
небесной. Так продолжалось, наверное,
недолго. Затем затихло и солнце яркое.
Вода кругом. И с листьев, серебристая капель ….
Воздух свеж, озон. И дышится легко.

И, отовсюду, люди выползли, как зомби.
И  подтянулись к нам. Ведь деда был там
 – главный. Я так вот думаю, и это, по
воспоминаниям моим. Как что! Чуть что! И все с
вопросами, до деды. А он всем говорил, что надо
делать.

Хочу похвастаться опять я дедом. Он,
командиром был отряда - это раз!
Партия направили его, разруху поднимать.
И потому, назначила -  Быть председателем
колхоза.  Он – Коммунистом, был.
Поднял хозяйство. Строгим был к
ворам, хапугам. А вот людей простых не
обижал. Вот что случилось я не знаю,
Но… Он, уволился и взяв семью. Подальше
с этих мест. А куда не знаю.

Продолжение.   ЭльХан.

       УШТОБЕ. №3.
      На волне моей души.

Все люди почему – то стали сразу
крышу подправлять и не свои, а
нашу. Дед на руках, меня держал,
А сам, весь мокрый. У соседа куртку
взял и меня укутал. И я, сидела, как
мышка, тихо - тихо. Не говорила
ничего.

Быстро рейки, брёвна принесли и
стали забивать. Работа спорилась.
Но двери наши не нашли. Опять на склад
И, новая, сверкает лаком. Все люди славно,
слаженно и Смех повсюду. Такая вот работа.
А мне  уютно очень, когда мой, дед, целуя
в лобик по – корейски, говорил - мусомна,
сяги?... Кобун а...

Уже обед прошёл давно. Стол притащили,
разложили кто, что принёс. На перекус, по
очереди, всё по – быстрому у них, запьют
водой и на ходу жуя, шли на работу. Я ж
говорю, когда Вожак, умён, там спора нет.
Настрой там чётко – дружелюбный. Всё
спорится. И к вечеру, почти у всех наладили
и жизнь пошла, как прежде.

Бабуля печку затопила. Тепло так стало.
Вот это помню. Я  заснула. А деда
с бабой ушли во двор. Собачья будка
улетела, так ей другую смастерили.
Я помню -  Степь!  Людей таких необычайно
шумных и  горластых. Смешливых и беззубых.
Мой дед хоть старый был, но мне, казался,
 самым, самым…
Высокий был и не сутулый. Спина ровнёхонька.
Я вечно на руках. И сверху всё мне видно.

Продолжение.     ЭльХан.