Вдова Паганини

Сентябрь тихо догорал,
шипело солнце в луже.
Нескладный парень попивал
в таверне сок из груши.
Перчаткой гладил чемодан,
стоящий между ног,
А взгляд как дикий павиан
Скакал - он был игрок.
Соседний стол в дыму чадил,
Голландцы бились насмерть:
От одного фарт уходил
к другому красной мастью.
И брызги карт и стук костей
И звон шальной монеты
Пьянили кровь, и всё сильней
Скрипели табуреты.
В такт хрустнул шеей мой герой
и встал из-за стола,
Нащупал в куртке золотой,
что мать ему дала,
Вздохнул и что-то прошептал
и к игрокам примкнул.
И громко пива заказал
и карту потянул.
Что ж, не прошло и двух часов -
он все что мог - спустил
И даже шпоры с сапогов
в угаре отцепил.
И бледный, как луна в ночи,
он вздрогнул: "Моя скрипка!
Послушайте - она звучит
божественной улыбкой!
Ей нет цены, один лишь раз
мне дайте отыграться"...
Как дальше повернёт рассказ
нетрудно догадаться:
Под хохот и обидный свист
он ставку проиграл,
Согнулся как увядший лист
и тихо прошептал:
"Сегодня вечером концерт
даю я королю,
Сойдутся гости во дворце;
вас об одном молю -
Под слово чести, инструмент
верните, господа..."
Его прервал чужой акцент:
"Ни чести, ни стыда!
Играть ты смело начинал,
как истинный мужчина -
Так будь им!" Он в порыве встал,
срывая паутину
И в тот же миг из-за спины
проворная рука
Его схватила за штаны
и дернула слегка.
Он обернулся, там стоял
почтенный господин
"Николо", - он ему сказал,
Ведь ты соседский сын!
Давно в порту я торговал
и в грязной старой лавке
Мальчонку дыней угощал,
Он шустрой был козявкой!
Я помню как он всё хватал,
что звуки издавало
И громко на губе играл
а мать его ругала...
Теперь ты вырос, стал другим,
я был на тех концертах,
От музыки твоей седым
я стал, а ты - бессмертным
И гордым именем попал
в историю искусства...
И вот - тебя я повстречал
и в непонятных чувствах
Пытаюсь что-то объяснить
и мне весьма неловко
Тебе об этом говорить...
но скрипка та - ножовка!
Её прекрасный голос глуп,
в нем нет морского шума
И я готов поставить зуб,
что ты об этом думал!
Позволь мне в дар преподнести
тебе другую деву.
Смотри: как лак звездой горит
в волнах коварных древа.
Её создатель - Дель Джезу,
его ты вряд ли знаешь
Он причинил ей боль. Слезу
невольно проливаешь,
Когда не ведая любви
она бесстыдно стонет
В обьятьях грубых и в крови
захлебываясь, тонет.
Лишь ты, мой давнишний дружок,
один на этом свете
Достоин взять её, чтоб смог
ей мужем стать. Чтоб дети -
Союза ваших двух чертей
Нас ядом разъедали
И волны звуковых мечей
Меж позвонков вонзали.
Её возьми и убегай
не медля ни секунды
И в память обо мне сыграй
про одеяло тундры,
Про двух оленей, на рогах
сцепившихся в тумане,
Про море в синих берегах,
что бьется, как в капкане.
Чтоб череп мамонта в снегу
под ветром обнажился
И крик шамана сквозь пургу
из скрипки доносился.
Иди же парень в свой поход
её не отпуская!
И бей сильнее - пусть не врёт -
они не умирают.
...Потоком снега на ветру
кружатся буквы в строчках.
И все когда-нибудь умрут
и даже одиночки.
Скрипач мой много женщин знал,
но не любил ни разу.
И только скрипке отдавал
себя всего в экстазе
Болел и тонкой спичкой стал,
Но с ней не расходился
И в день последний целовал
её и не стыдился...
От ветра голова гудит
и где-то пахнет дыней,
И в ветре рвётся крик Вдовы
Николо Паганини...