Константину Дмитриевичу Бальмонту

Я Бальмонтовским стала заветом,
Но не в слоге, а в сути речей.
Дитя символа, творческой неге
Отдаюсь я до пыли костей -

Мое слово не остро, но полно,
Не печально, а горестно так,
Что в истощеньи - смысл новый:
Искупленье, целенье, смак.

С грузом веки свинца прикрываю
И страшусь, и в томлении жду:
Мой тысяча восемьсот девяностый настанет...
Боль была Ваша, превратилась в мою,

И дрожу я от смеха и страха,
В полном свете вуалью закрыта душа -
Не воспрянет ли она прахом?
Иль взнесется, пылко и живо дыша?

Жизнь утомила меня!..
В строках пыльных завета был голос Ваш слышен.
Смерть, убаюкай меня!..
Я хотела б дышать, как прах Ваш дышит.

Душ тонких под негой забвенья
Единая нить проникающей меткой
Под символом грязного асфальта виденья
Связала, уродуя кровью дуновенья!

И я, стряхнув пыль у наследия Ночи,
Все глубже вдыхаю признанье Отцово -
Вы умерли, воскреснув снова! Впрочем,
Не все Вами испито вино мировое:

Разделяю бокал звезд небесных,
Означающих мертвых и ныне живых,
Угасающих так же и в пене воспетых,
Настолько могущих, как Мы.

Вы зажгли мое сердце глаголом,
Вселяя от жизни весь трепет, огонь...
Я лелею Миг снова и снова -
Прекрасен он, кто в Жизнь влюблен...