Ай, да Блок, ай да молодец!

 
        Сегодня опять  было шесть уроков. Еле ноги волочу... А дома ещё сочинения проверять на  тему "Лирика Блока."И что они там понапишут: не постигаю…Чувствую  себя старой, больной обезьяной. А ещё эти сочинения…Ну что за жизнь? Работай, работай, работай… Точно по Блоку:

       "И будешь с уродским горбом,
        за долгой и честной  работой.
        За  долгим и честным трудом."
        Ну это не лирика, и об этом стихотворение в школах мы не упоминаем, как и раньше.У нас каждый труд в почёте!
        Ведь по выслуге я уже с сорока пяти лет на пенсии. Но не хватает преподавателей в школах. А преподавателям не хватает денег, вот и тянем лямку,  как бурлаки на Волге.
        Что они там интересно  понаписали эти  детки? Век бы их не читать, этих сочинений. Да и что они могут написать,  компьютерные мальчики и девочки. В десятом Б только Уфимцева кой-что, может быть, прочла, а остальные… по нулям. Ну заглянули в инет. Ну вскользь прочли о Поэте серебряного века, а я корпи- проверяй чушь всякую.Эх, жизнь моя жестянка. Ладно.О чем-нибудь повеселее надо подумать. Вот снег например...У,какие хлопья дивные! Как там у Блока:
         И оснежённые колонны, Елагин мост.. и два огня…
Ах,самым моим любимым поэтом  в институте был Блок.Умён, утончен, красив! Что и говорить: аристократ... белая косточка, голубая кровь...
А пройдусь-ко я по Невскому! Да через  Аничков! Красота вокруг...Хлопья как ангелы маленькие слетают  и кружатся… кружатся. Люблю зиму. Так же как и Блок её любил, кстати. У него много о зиме написано. Гуляю...хорошо... Фонтанка покрыта лёгким хрусталём,  изогнутый мостик таинственно светится в лучах вечерних фонарей, а  на той стороне  дивный ресторанчик, и говорят что захаживал туда в начале века, Александр Александрович. И очень захаживал. Ах, как же я любила его в молодости, этого  Поэта!
        "Незнакомку" прочту и сейчас, разбуди меня  ночью. Разве это стихотворение? Это ведь м у з ы к а! Да какая дивная:
        "И каждый вечер в час назначенный, иль это только снится мне?
         Девичий стан, шелками схваченный, в туманном движется окне."
Какие нежные слова, какие сказочные звуки! Разве так сейчас говорят?
 "В туманном движется окне"... А вот и окно того ресторана, где сиживал Александр Александрович, серебряный голос Эпохи. И я прилипла к тому окну.      
         Показалось немного странным, что  мужчины были в смокингах и при лорнетках, а женщины в роскошных шляпах, и узких, по локоток, перчатках. Неужели это всё опять модно? Повторяется  начало прошлого века… Интересно… Отстала от жизни совсем, старая учителка. И вдруг  я почувствовала  лёгкое  прикосновение. Потом бархатный голос:
       - Добрый вечер мадам! Вы как всегда прекрасны.
Я обернулась, и робко спросила:
       - Вы мне?
Швейцар,  в старинной ливреи, вдохнув носом сладенько повторил:
       - Вам мадам.
И  широко открыл двери ресторана. Я вошла.
Ко мне подбежал молодой человек, и угодливо  спросил:
       - Ваш столик свободен, мадам. Вам как всегда? Шампанское и  трюфеля?
Я неуверенно кивнула, и стала подниматься по небольшой лестничке.
У последней ступеньки стояло огромное  трюмо.Из мутного зеркального озера, выплывала на меня высокая стройная женщина в огромной  шляпе  и платье "Коко Шанель" Над шляпой  чуть вздрагивали длинные изящные перья. Огромные  зелёные глаза смотрели дерзко. Лицо моё было безупречно  молодым и картинно красивым. Тут подбежал лакей, и не переставая кланяться, проводил меня к столику, у окна.
          Очарованная даль окружала меня, ласкала тёплым прибоем, и гомоном  чаек волновала душу. Изящная рука, в узкой перчатке ,прикоснулась к бокалу  с шампанским и  подняла его.  Чуть пригубив, я поняла: это аи! Тихая и печальная музыка заставила меня посмотреть на сцену. За  роялем сидел грациозный юноша и, чуть картавя, пел  томным  голосом:
         "Это было у моря, где ажурная пена.
          Где встречается редко городской экипаж…
         Королева играла в башне замка Шопена,
          и  внимая Шопену полюбил её паж."

          И вдруг… сердце моё сжалось от радостного предчувствия.И вдруг счастье охватило мой разум, и я ощутила тонкий аромат чайной розы….Сию же секунду,  и увидела её  в бокале  золотого хрусталя. 
        - От кого?- выдохнув спросила я, заранее зная ответ.
        - Как всегда мадам, от Блока!- ответил лакей.
Щёки  мои покрылись нежною зарёю румянца. Я посмотрела  в сторону противоположного окна, и встретилась с удивительно огромными  глазами Поэта. Слегка наклонила голову, и Поэт проникновенно повторил  мой  жест.
 "Какое уставшее лицо у него нынче, - подумалось мне. – И вот так каждый вечер… он присылает мне розу, допивает свой  чёрный кофе. И уходит. Уходит вдаль… В снежную даль".

          Неожиданно поэт поднялся, и направился к моему столику. Он подошёл совсем близко, и пригласил меня танцевать. Трудно скрывая своё волнение, я поднялась и положила  свою руку ему на плечо. Сколько длился этот танец: не помню. Звучала дивная музыка, пел ветер, и вокруг не было никого. Мы вдвоём летали по чарующей равнине счастия.
          Но всему наступает конец, и танец был  завершён. Александр Александрович  проводил меня до столика и усадив в кресло, с поклоном, прикоснулся губами к моей ладони. Я закрыла глаза, и слезинка случайно  выкатилась из под ресниц...Но через долю секунды, ладонь моя  была сжата с такой силой, что глаза  вылезли из орбит.
        - Послушайте, послушайте,- вскрикнула  я,- что вы делаете? Мне же больно!   

        - Марьванна, Марьванна,- услышала я в ответ,- Вам плохо? Вы чего тут, в снегу сидите?
Я открыла глаза и увидела Уфимцеву из 10-б, которая с силой молодого бычка, трясла и трясла мою руку.
        - Да оставь ты мою руку, больно же! Чего ты так разволновалась?
Ну присела на скамейку, ну заснула малёк. С вами, оглоедами, в шесть утра каждый день встаю, а мне уже шестьдесят, милая. Помоги подняться.
Уфимцева взяла меня за две руки:
        - Я на каток здесь всегда хожу. Смотрю женщина сидит, вся в снегу. Глаза закрыты. Возлегает на скамейке. Это в мороз то! Подхожу ближе: БА! Да это ж наша Марьванна,- говорила  Уфимцева, поднимая меня еле-еле ( весу то во мне  пуда четыре) Вставайте, вставайте! Я думала вам плохо. Что давление что ли опять? Пойдёмте я вас до метро доведу.
        - Да не надо меня до метро, – отряхивая снег с пальто, чуть зевнула я,- Поищи лучше портфель с вашими сочинениями, где то на скамейке должен быть, я  не вижу без очков.
          Минут десять Уфимцева тщетно осматривала все сугробы на скамейке и рядом. Портфель исчез!
        - Ой,Марьванна! Обворовали вас… А что там ещё было?
Я,скрывая радость, сухо ответила:
        - Ничего больше не было, документы и деньги я всегда во внутреннем кармане держу.
        - Ой, Марь Иванна! От директора вам влетит!
Я хотела ей сказать: Плевать мне на твоего директора! Но не сказала конечно. Я же педагог!
        - Иди Уфимцева, иди катайся, а я потихоньку пойду.
И мы распрощались.Какой там "потихоньку"! Мне хотелось вприпрыжку бежать от радости. Ведь тридцать сочинений не проверять! Это ж я на два часа раньше  спать лягу... Ай да Блок! Ай да молодец!  Недаром я его  со студенческих лет люблю)))))