Зимнее сумрачное

Когда мороз лютует, и беспечен, и кипуч,
Метель как свора псов; как смерть, опасна красота,
В замке, дрожа, ты повернёшь к себе скрипящий ключ,
И в дом войдёшь, где тишина, покой и пустота.

И князь угрюмый на коне, воитель злой -- мороз,
Вовеки не помилует, суров, уныло нем,
Ушами белоснежными прядёт покорный конь,
И блёстками тяжёлых слёз весь устлан его шлем.

...И ты забудешь боль свою, и голову в кровать
Уткнёшь -- как в руки матери, в сеть голубой земли,
И ты забудешь боль свою, и не начнёшь шептать
В унылый безответный мрак "мне раны исцели".

Скакун лягнёт копытом дверь, но силе снежных лат
Вовеки не достать тебя, и станет милым миг,
Где запах липкий мёда, и в подушках спит закат,
Мечей серебряных мотив за окнами звенит.

Нет, конь царя угрюмого, сурового -- мороз,
Ушами белоснежными прядёт, гудит метель,
Шлем всадника усыпан бриллиантами от слёз,
А плащ влачится по земле, по горестной земле.

...Ты говоришь, мучителен, ненастен этот мир,
А холод пёс цепной; в душе живого места нет,
Что даже небу не хранить от боли элексир,
Утихнет -- ты глаза смежишь, под люстры тихий свет.

Но за окном, лютуя, всё беснуется метель,
Под лай собак вонзившая в тебя свой белый клык,
Не скроет больше мать-зима, её молочный эль.
И в убаюканную тишь замрёт и мой язык.

Быть может, рана заживёт, но всё ещё пурга
Как дикий пёс рычит -- к чему все истязанья мук?
Они всегда бессмысленны, и раненый молчит
Устало спрятав голову в подушки тихий пух.

Как будто не звучат ни плач, ни стон по всей земли:
"Мне раны исцели, Господь, и боли утоли!"