Двое

*   в другой жизни среди лилий, похожих на лотосы

мы ждали...

лежали  в воде, среди лилий, похожих на лотосы,
когда за деревьями спрячется жаркое солнце.

Сухой летний зной разливал ароматы:
с гулкого побережья к нам долетели  запахи

песка, моря, тимьяна и розмарина
облаком едва уловимого дыма,

задавая  тоном и ритмом забытую
негу в наши неутомимые
               
долгие ласки...
почувствовав приближение оргазма,

она сдержала свое резко-громкое: «...ха!» —
нежданный удар меча  –

крик  самурая, воина,
отделившего мускулы от крови.

Накал любовной схватки, был столь сильным
что потом, ты  вся обмякшая, обессиленная,

лежала  в  объятиях, как в другой жизни:
утонув среди розовых лотосов,
                похожих на белые лилии.

 *  они становились масонами


... льнули друг к другу,
 не разнимая руки,

безразличные к  весенним красотам
они все становились масонами -
членами Великого Ордена
                Влюбленных;

как «вольные каменщики»,
держали друг друга за руки

благоговейно.

* с ней было тепло и уютно

С ней было тепло и уютно.
Рассвет простер свою левую руку.

Пора. Заставив себя преодолеть дрему,
пошел неохотно в ванную комнату.

Уходя, заставил ее дать обещание,
что встретимся вечером, в кафе на набережной.

По-королевски заплатил сонному ночному портье,
и твердым шагом направился домой,  к себе.


*  новая модель интимных отношений

Он приезжал работать в набитый
                книгами

кабинет. Душа кровоточила
       воспоминаниями
       о Ее безумствах и маниях

в постели.
В это время
он еще дописывал свою поэму:

в ней
новая модель

интимных отношений
была замешана

на смерти -  главном жизненном опыте:
в ней  любовники

будут всплывать на поверхность
как рыбы, животами кверху,

мертвые от любовного истощения -
                восхищения.



* я решил снова в нее влюбиться

В тот вечер я решил снова в нее влюбиться:
разговоры были полны осколками наших жизней,

прожитых без плана и без особой цели.
... замаячило впереди то жаркое лето,
тот поцелуй - страсть без напряжения:
любовь милосердная, давно нам обещанная.




*  вздох ненависти

он говорил, своим обычным легкомысленным тоном:
«Эта девушка  незатейливая, как перышко,
вытащила меня из пропасти
                отрешенности".

После долгой паузы добавил: "Я её полюбил,
но солгал сам себе,  наделив

это создание женственностью…», -
последняя фраза была вздохом ненависти.


* отзвук

отзвук поцелуя
еще минуту

не покидал наших тел,
затем

замолчал, затих,  истаял,
как перелетных птиц стая.

*мы молча упали, без всплеска

В чудесный мир этой любви мы упали молча,
                без всплеска,
как две свинцовые капли: сразу, на самое дно,
                на наше место.


*  в безвоздушном пространстве флирта

взаимная тяга плоти
столь глубокая

отдала нас друг другу в рабство
в  безвоздушном пространстве

флирта. Заходить дальше -
было   опасно.

Желание одно - расстаться,
друг от друга поскорее отделаться,
чтобы успеть  разобраться
со страхами и надеждами.


* Но бывали и иные времена

улицы, скользкие от тополиного пуха,
памятные поцелуи, наши руки,

согретые солнцем полдни –
и мы, вспотевшие  медом,

лежали рядом,
одурманенные,

чувствуя нечто,
давно нам обещанное.
 

*  первое утро

вдруг захотелось,
чтобы она увидела его обнаженным -
оценила красивое тело,
которое так долго
пребывало  в забвении.
Смеющиеся, голые,
вошли они в холодную
утреннюю воду
рука об руку.

Мир для них был словно
только что сотвореным,

и они встречали первое утро.


мне хватило печали и смелости
Отвечая на  твой
                прямой,

вызывающий взгляд,
мне хватило смелости и печали сказать:

"Те, кто возвращает нам нашу любовь -
                уже иная плоть,

и о них мы ничего не знаем», -
словом - спиртом на открытую рану,

эти слова обожгут, но  очистят  -
у правды ведь так  принято?

* невидимые наручники

протянула запястьями ко мне руки,
будто в невидимых наручниках.

демонстрировала их довольно долго,
потом внезапно, исподволь

быстрая, как змея,
скользнула, уселась на пол в ногах у меня

в воображаемых кандалах.
Говорила обиженно, как бы в потьмах:
«Почему все так?


мучительной нотой
не о будущем и прошлом:


речь  шла
о всей механике бытия.

*  начало конца
«Ты спишь так беспокойно,-
произнесла она твердо -

рядом с тобой невозможно спать»
мой слух эти слова быстро вобрал,

но,

я не успел вникнуть в упрек -
позвал телефонный звонок.
 

* нечаянная встреча

…  опять у меня внутри что-то дрогнуло
                и растворилось зыбью,
когда я губами поймал ее теплый рот.
                Доверчиво и наивно

ее руки легли мне на плечи –
нечаянная встреча.

*  удар грома

удара грома
подобного рода
мы не ожидали:

вспыхнули оба и сразу,
словно кто-то на нас направил

из-за туч
луч
             
солнечный
сквозь увеличительное стеклышко.


*  дивная тюрьма

Какая дивная тюрьма -
твои поцелуи, как тополя:
сами сеют себя,
растут, созревают
и снова семя свое теряют.

* словно в калитку запертого сада

словно   в калитку  запертого сада
она ускользнула от моих поцелуев в сон:
от любви, объяснений, надежд, страха -
в уединенный покой.

*  Тайне  всегда есть место. Встреча

Друг другу мы подали руки. В рукопожатии -
некая нерешительность,
как и в уклончивых модуляциях
её голоса, настороженно-бдительном.

Прикрыла  улыбкой свои фиалковые глаза:
«Тайне есть место в сердце всегда», —
и с достоинством хранителя оных,
взглянула  лукаво и  самодовольно.


 *  на ключ закрыв прошлое

сделав шаг навстречу друг другу из недоверий,-
мы тут же сомкнулись двумя половинками двери,
за которой оставили твое и моё прошлое,
на ключ закрыв эту дверь тихо и осторожно.

*ночи превратились в пытку

ночи превратились в пытку,
хотя лишь и гипотетическую.

и дело было не в чувстве опасности,
но в чем-то ином, куда менее ясном,

что делало жизнь менее внятной,
тревожащей, непонятной.

Что же нечаянно переменилось?
притяжение? смысл вещей? их насыщенность?

Словно из воздуха
понемногу,

откачивали кислород:
яд - в кровь,

нечто иное оживало
рядом,

высвободив в одночасье
желания и страсти.

Я просто боялась:
вульгарная реальность

в один прекрасный день
проберется в дом, в нашу постель,

и доберется до наших поцелуев.


подчинясь дирижерской палочке вселенной
Как мы могли допустить,

что это чувство стало реальностью -
мы, так прочно с тобою связанные

"нашим" давним опытом:
мы, прошли уже сквозь непогоду,
пожары, штили, круговороты

нездешних любовных разочарований...
и, вдруг, над нами этими летними  вечерами

стал беспокойно снова
фосфоресцировать город

все  реальнее и  конкретнее,
подчинясь дирижерской палочке вселенной.

*  она сама мне открыла дверь

поцелуй холодный, как некролог,
безразличный, сухой, не долгий.

Взгляд отвела. Кривой ухмылкой
пыталась вылепить  радушную улыбку.

Подняла мою руку, прижала к своей щеке.
Кивнув озадаченно, повернулась и повела к себе

в комнаты, шагая скованной,
неловкой
какой-то деревянной походкой,

но с достоинством и очень прямо.
На ней змеилось платье - пламя

из алого шелка.
Понятно. Беседа будет долгой.

* Однажды я видел такое

Однажды я видел такое:
двое

шли навстречу друг другу,
вытянув перед собой  руки,

потом, вздохнув и нежно улыбаясь,
соединили свои пальцы.

* пленники памяти

мы долго сидели на полутемном балконе,
пленники памяти, говорили и  говорили...
но видно карты легли по-новому:
ничего нельзя изменить.

Иная душ диспозиция,
надо рассчитывать заново
углы расстований, встреч  оппозиции,
высвечивая тропы друг к другу фонариком.


*  Она что-то хотела мне доказать

«Теперь я знаю … это проще простого:
истинный грех против Духа Святого  -

это неискренность в любви», -
и она стала перебирать наши дни
собственной паутины - ловчей сети,

одержимо скользя вверх и вниз
на ходу вплетая, выдумывая образы,

и тут же уничтожая их, на моих глазах...
Она что-то  надеялась мне доказать.

*  совладельцы

Безудержный поток желаний и чувств
пробил проход в дремучих  дебрях душ,

соединил: друг другу мы стали рабами,
совладельцами тех тайных знаний,

что уже отпечатались в нас:
их ни увидеть, ни расшифровать,

ни понять - они за пределом спектра
и ничего не имеют общего с сексом.

*  уединенность

внешний мир закончился у их кожи,
свет лился
тихими размышлениями:
оба соединились
в нераздельную уединенность -
данность ласковую - в сон без сновидений.

* соприкосновение с тобой

путь пилигрима  забыт
с тех пор, как узнал огонь,
от которого сохнет язык
при встрече с тобой

* итог всего нами пережитого


"Мы как-то теряем друг друга", -
сказала она почти  шепотом
и, подвинувшись ближе,
каменным дротиком,
 
вонзила

в меня поцелуй долгий -
неким итогом
всего
нами пережитого.


*  А если... это произойдет с нами?


нездешний глубокий ритм стал частью беседы
                нашей.
«А если…  это произойдет с нами – что ты на это
                скажешь?"

Не дождавшись ответа,
порывом ветра

целовал отчаянно, с вызовом, в губы -
поцелуи его с этой минуты
были похожи на всю королевскую рать;
смеяться?  или протестовать?-


задыхающиеся слова  на губы  легли:
«Ну, и куда, нечаянно,  мы с тобой забрели?"

- "Это не похоть, Не прихоть. Просто надо узнать
нам кое-что друг через друга, и понять".

*стонать во сне

в мозгу каленым железом
выжжены сцены
нашего расставания.
Воспоминания
все еще заставляли во сне стонать,
оказалось, что труднее всего - забывать.

* за чувственным сплетением

за чувственным сплетением
                мы наткнулись  на дружбу,
влюблены были наши умы и  души,

Но нам нельзя заходить дальше...
иначе друг другу навечно будем
                проданы  в рабство.


*  Жизнь в унисон

Свет заиграл на бокалах с вином.
Сколько продлится еще наша жизнь в унисон?
Завораживает наша пассивность - 
подчиненность инерции жизни.


* самоанализ и рефлексия

Разговоры уводили нас далеко за полночь,
делали нас  друзьями -  соратниками,

научили меня доверять  силе,
выплавленной самоанализом и рефлексией.

Наша дружба могла поделить
тайные мысли и помыслы на двоих,

пробовать их друг на друге свободно и искренно.
…  этот воздушный замок тут же рассыпался бы,

будь мы связаны узами более прочными -
любовными... чуть-чуть порочными.

* покорность

трогательная старомодная покорность супругу -
её в нашем мире больше не существует.


* роскошная мука

Я не могла представить себя с ним в постели –
мешала паутина чувств, которой мы опутали друг друга.
Эта роскошная мука души и тела
не позволяла нам ни говорить, ни думать.

* думаю о тебе

Тревога сменилась смирением;
на грани яви - думаю о нем,
память соскальзывает в забвение,
в сумеречный покой:


скользим вверх, в сердцевину замка.
Вода полна звезд, плывет Орион,
Капелла дары роняет, капля за каплей...
это все, что оставила память о нем.


* ты сама так решила

На мой последний  вопрос она ответила тем,
что увлекла меня под одеяло, в постель.

Мы уютно устроились с нею,
как близнецы в колыбели.

Большую часть ночи тихо болтали
время от времени засыпая.

Между сном и  бодрствованием,
вспоминались забытые эпизоды:

мозаикой складывалась картина отрочества,
наполненного покинутостью и одиночеством.

* За вечером вечер

Мы говорили, но мало-помалу
                сближались наши тела,
соединялись исподволь руки,
            в такт начинали биться сердца.
... чуть не в объятьи друг друга,
             очнувшись,  мы приходили в себя.
А ведь мы просто были друзья.


*  я впитывал её абстрактную красоту

словно именно в ней была моя
                судьба;
словно  я
родился лишь для того,
          чтобы со мной произошла

эта невероятно-колдовская история.
Так что я, с полным  спокойствием

совершенно счастливого человека
утвердительным кивком ответил вот на это:

«Я останусь с тобой на ночь?
Согласен?»

*  Возвращение

Что будет?
возвращение на круги своя?
Заранее трудно сказать.

Но та  нота,
на которой

ты выдыхнула мое имя,
показалась невыразительной —
                осколок забытого чувства…

А может...
не вполне меня разглядев,
ты  адресовала вопрос тьме?,

пытаясь наугад, на ощупь
из памяти вытянуть меня подобием

некоего навязчивого,
но, затерявшегося
                воспоминания?

Твой голос звучал,
будто взламывали печать.

Обняла меня осторожно,
я почувствовал всей своей кожей
            
дыхание новой реальности,
где, до банальности,
я был уверен в себе.

Мои чувства искали слова
как  тени,
выползающие за пределы
предметов,

но не находили.

 
 * Грани.

Ближайшие люди на грани безумия. Грани.
Нервы  расшатаны. Декабрь. Хуже времени нет.
Длинный, тягостный вечер... шли с тобою бульварами
вместе, но порознь. Радовал только снег...

Да, я  «занят собой» - и это  мираж  хватания
убегающей  жизни - слаб человек.
Проходят дни напрасного ожидания.
Ничего больше нет. Только снег, снег....

*  выстрел
выстрелила в меня сразу из всех своих
интеллектуальных ружей, но…  мимо цели:
«Постой, красавица, не спеши,
доберемся и мы с тобой  до постели.

И ласки мои  будут так откровенны,
что ты заснешь вместе со всей вселенной
в объятьях  моих ".


* Я восхищался ею даже сильнее, чем прежде

Мы долго сидели на полутемном балконе,
пленники памяти, говорили и говорили...
но видно карты уже легли по-новому:
ничего нельзя изменить.

Я восхищался ею даже сильнее, чем прежде,
как символом и воплощением Женщины,
но пробуждалось неожиданное настроение:
неприязнь с привкусом отторжения.

Нечаянное легкое прикосновение
пальцев ее к моему колену
вызвало не привычное искушение,
а желание отодвинуться - отторжение:

что? что могло в одночасье,бесповоротно
так изменить былой милый образ,

обратив его из вожделенной грезы
во что-то ненужное и чужое?

*  есть в любви что-то убогое

Мы долго бродили.
Я слушал - она говорила:

"Не считай меня скопищем
скрытых комплексов!

Я все ещё живу счастьем
Той, чудесно состоявшейся,

связи: любая физическая замена
сейчас показалась бы мне

просто ужасной:
вульгарной, пустой, напрасной.

Есть в любви что-то…  не скажу убогое,
просто главного в ней мы так и не поняли".


* Майя

твой царственный, волшебный образ
лежал в пустоте, на сгибе моего локтя.




* Ты так долго был моим демоном

два силуэта
в  полнолунном свете

шли молча.
Затем,  осторожно,

вкрадчиво, очень медленно:
«Ты так долго был моим  демоном…

вот я и пришла
просить тебя:

изгони
этого беса - спаси".

Наверно, вот также и  Бог
забыл о зле, которое смог

нам причинить, оставив людей  в  этом мире
будто ребенка в пустой картире .


* хочется взбрыкнуть!

Да, конечно, я счастлив твоей любовью,
но последнее время мне так охота
взбрыкнуть!




 * невидимое клеймо

только теперь это понял,
что тогда
ему была уготована
трогательная судьба:
сделать из нее женщину.

Естественно,
что те, кого мы проводим через обряд "посвящения",
получают от нас в довершение

всего
невидимое клеймо —
знак жизни – ярмо.

* вскинула руку, как для удара

она вскинула руку, как для удара:
нацеленно точно пчелиное  жало.

Мышиные глазки сердито блестели,
полные ненависти и нетерпения.

Порочное жадное личико
похоже на лицо валькирии.

Металась по комнате, как по рингу
с гримасой разъяренной гориллы.

Во мне в эти минуты
бушевали разные чувства:

напевая под нос мелодии, в основном блюзы,
я старался дышать, и  как можно  глубже.

Моя попытка перевести разговор в шутку
не удалась: её  нижняя губка

оттопырилась ещё больше,
а на глазах выступали слезы.


*  Из бесконечности в конечность. Друг в друге

Я разбудил её, задремавшую
и с мучительным удивлением,
для меня всегда составлявшим
лучшее из чувственного наслаждения,

напоследок
я вгляделся

в ее глаза, рот, в тонкие волосы.
Помню, как  мы, словно подпольщики,

Одевались...
спускались

по сумеречной лестнице
на улицу, к выходу  – в конечность.

Я не решался взять её под руку,
                но пока мы шли,
наши ладони то и дело соприкосались,
                словно забыв

стряхнуть  случайное
очарование.

В маленьком скверике,
где солнце медленно
выкрашивало деревья
в нечто осеннее,

мы расстались,
лишь обменявшись
               
взглядом, словно хотели  друг в друге остаться.
Так, не сказав ни слова, мы и расстались.

*    последнее свидание

Теперь, в его объятиях,
она расплакалась по-настоящему;

ее хрупкость стала еще заметнее
из-за острого напряжения:
 
словно электрический ток бежал по ней:
так  ветер - по листве  тополей.

этот несовершенный мир в своей жестокости
еще не лишил её способности

любить! Вот так они и сидели
лицом к лицу, словно  дети.

У нее перестали дрожать пальцы,
и коснувшись его запястья,

тихо, на прощание:
«Это наше последнее свидание»,-

вздохнув, словно обремененная всемирной скорбью,
она умолкла,

все еще прикасаясь пальцами
к его запястью.

Он беззвучно застонал,
хотя и знал,

как это глупо.


* разлука обрадовала

С глаз долой — из сердца вон, как говорится.
Он стал сам на себя злиться
из-за слепой, нелепой страсти,
которая довела его до настоящего рабства.

Возлюбленная часто его не замечала:
ее мысли витали
где-то далеко-далеко...
Расставание было легко.

*  До странного равнодушным вышло прощание

равнодушным вышло наше прощание
после столь бурного, отчаянного  романа.

Ни горечи, ни печали не было:
ступор противоречий.

Холодное рукопожатие - знак,
чтобы нам указать

на усталость, изнурение
взаимоотношений.
 
«Ну, вот и все, - сказал, подхватив чемодан, -
Нужно будет  - звони. Не пропадай».

- «ну, до свидания».
- «…  какое-то время меня не будет».
- «Я знаю", -
и с насмешкой- "Мухтар тебя не забудет".

Закрыв за собой дверь квартиры,
я слышал: она тоскливо произносила
там, внутри, навзрыд мое имя  -

одна из всегдашних её обманных уловок:
жалость и нежность  на это нас то  и дело ловят.

Нелепо по своим же следам возвращаться обратно
и раскручивать заново

колесо непонимания и обид...
Я быстро пошел по лестнице вниз.



* он ушел

все так же она просыпалась в слезах и с криком:
«Ушел... нет его любви — нет смысла в  жизни».

а ночь отвечала ей вздохом, на тихом всхлипе:
«спи... в мире больше нет ничего - все вымерло!».



* Сейчас меня смоет с кормы в море!

с похвальным юмором он преодолевал катастрофу:
нашел в себе силы у перил Моста Вздохов,

громко вопить: «Спаси меня, дорогая, спаси!
Сейчас меня смоет с кормы!»

***
Свадьба

новобрачные вдрызг пьяны той самой галантной любовью,
о которой поют трубадуры и читают в легендах  дети.
За их  будущее пили мы совершенно спокойно:
они  не расстанутся ни за что на свете;



*  Тосты следовали один за другим

Тосты следовали один за другим,
пустые, но торжественные
перед вселенной
они свидетельсвовали...



*  Ты не против, если я выпью сегодня лишнего?

аплодисменты волной вплеснулись в  зал;
разошлись, разбрелись, разлилась по углам.

Шампанского пальба со всех сторон зала оглушала.
Свет замельтешил ... Гости парами

нырнули в толчею перед оркестром:
пульсировать в такт музыке, вместе,

дав вольную волю
застоявшейся крови.

Мы с тобой стали  тоже
одним целым со всеми прочими.

В такт ритму джаза и всполохам света,
твоя улыбка искрящая, насмешливая,
 
поверх  музыки выкрикнула :
«Ты не против, если сегодня я выпью лишнего?»

*  после

мы вытекли из  зала
душного ресторана
на пустынную  набережную,
сопровождаемые
         
замирающими звуками.
Моя рука о твою  руку.

Шаги, отраженные тишиной
вели нас к тебе - домой.

У твоей милой квартирки
вид был неожиданно праздничный —
цветы, ведерко со льдом, бутылка
ждавшего нас шампанского.

Опустив пальцы в кусочки льда,
вздохнула легко, облегченно:
«В любом случае...  можно выпить всегда
по прощальной, отходной».

Подтолкнув мои руки в глубь своего халата,
не раздумывая, отдалась их объятиям

тем плавным решительным жестом женщины,
отдававшей тело свое чему-то бесценному.