Приехав как-то раз в столицу

Приехав как-то раз в столицу,
Бродя по улицам её,
Смотрел в прохожих шустрых лица,
На здания, каштаны, на метро.
Всё те же улицы, каштаны
И стадионы и мосты,
Кафе и бары, рестораны
И школы, детские сады.
И вдруг заметил с удивленьем:
Названья улиц уж не те,
И памятник с особым рвеньем
Изгажен Ленину. Во мне
Забилось сердце неритмично,
Застряли в горле все слова,
Которые так неприлично
Из сердца рвутся иногда.
            
Я оглянулся – на скамейке
Увидел ветерана в орденах,
Сидел он в старой телогрейке
И со слезами на глазах.
«Ну, здравствуйте», - сказал я ветерану,
К нему тихонько подойдя.
«Кто потревожил вашу рану
И кто обидел старика?
И в гербе, почему трезубец,
Жёлто-блакитный стяг висит,
Изменены названья улиц,
Монумент Ленину разбит?»
               
Старик вздохнул, смахнул рукою,
Катившеюся по щеке, слезу
И с гордо поднятою головою
Сказал, опершись на клюку:
«С тех пор, как пятая колонна,
Скрывавшаяся под маскою борца
За коммунизм, но как с притона
Шалава куплена была
И Вашингтоном, Лондоном, Брюсселем
За евро, доллары сполна,
Советов власть, ну, а вернее
Трудящих, скинув, начала
Со рвеньем злобным и усердно
По-новому историю писать,
В бреду ненависти, зловредно
Советское всё затирать,
               
Таблички наспех нацепили
На улицы,  кварталы,на дома
Продажных предков, что губили
Отечество за злато без стыда.
Людей боясь, и днём не смея
Злодейские дела творить,
И ночью куплены злодеи
Решили памятник разбить
Тому, кто вёл с большим размахом
Борьбу с режимом торгашей,
И кто избавил одним махом
От рабства тьмы, труда людей
               
Забыли всё холуйской касты
Сыны, зачатые в грехе.
Ведь те, кто шёл под маской к власти
В колонне пятой были все
Потомки Власова, Бандеры,
Махна, Петлюры – и они
Умом пигмеи, душой серы,
И потому коварны и злобны.
               
Ещё недавно лицемерно
Под Красным Знаменем гурьбой
Клялись трудящим служить верно,
От зла избавить род людской.
Вчера, пред теми пресмыкаясь,
Кто вывел их из рабства тьмы,
Взахлёб хвалили, не стесняясь,
Чесали пятки им они.
А нынче все в погоне дикой
Они за властью и тельцом,
За золотым и славой мнимой
На них грязь льют уже гуртом.
               
Удел пигмеев Гулливеров
Усопших ядом зла травить,
Гамном душонки своей серой
Обгадить всех и очернить.
Как подобает всем злодеям,
Пробравшись в наш советский дом,
Сломать его в душе затеяв,
Душой виляли, как хвостом
Изголодавшаясь лисица
Зимою лютою в лесу,
На баз пришедши поживиться
И шкуру отогреть свою.
               
В овечьей шкуре злые волки,
И мразь, и суки всех мастей,
Подонки и отцов потомки,
Известных подлостью своей.
Лжецы, паскудники, пигмеи,
Излишки влаги в голове
Злобы, ненависти имея,
Заместо разума, всуе
Тягаться ль вам трусливым с нами
В великих совершеньи дел,
У вас висит над головами
Чужой сапог, чтоб не посмел
Никто из вас и думать даже
О незалежности своей,
Пинком под зад вам Сэм укажет
На место, где сидит пигмей.
               
За то и мстят остервенело
Они теперь всем им вдвойне;
Набатом мысли их звенели
По всей советской той стране;
И ураганом мощным мчались
По остальным краям земли,
Лучами солнца в души рвались
Людей, рассеяв царство тьмы.

И восторгались, и гордились,
Как даром божьим ими весь
Трудящий люд; у них учились
Блюсти страны свободу, честь.
И их блестящие слова
Навек вошли в людей сердца,
И их пленительная сила
Неумирающе жива
               
И скомкать книги их все можно.
И бросить, злясь, в костёр иль в печь,
С умом болвана ведь несложно
Творенья мудрые пожечь.
Но будет пламя, как сирена
В позорной тьме гудеть и петь
О том, что память их нетленна
И неспособна умереть.
И будут книжный дар подростки
Тайком в свои сердца вбирать,
Идти с речами на подмостки,
На баррикады – умирать.
И чёрной тушью имя можно
Замазать, словно вор, таясь,
Могилу растоптать со злобной дрожью,
Но доблести нельзя украсть.
               
Настанет день, и тот предатель
Свой образ подлый вдруг поймёт,
И, подыхая на кровати,
Себя, быть может, проклянёт
За то, что душу, словно тушу,
Освежевал и запродал,
И как глава семейства роду
Проклятие в наследство дал.
               
Промчится время грозным шквалом,
Всё дряхлое с земли сметёт,
И жизнь людская небывалым
Одушевленьем зацветёт,
               
Товарищ Сталин и вождь Ленин,
И, как дубы, у мрачных плит
Стоят, и их шумящего бессмертья
Никто на свете не затмит.
*****
Вот так относилась буржуазная интеллигенция к трудовому народу России.
Ариадна Владимировна Тырнова, писательница, общественная деятельница, правокадетка сказала: «Мы должны прежде всего создавать правящий  класс, а не диктатуру большинства. Мы должны иметь мужество взглянутьэтому дикому зверю, который называется народ.
*****
Зинаида Гиппиус: как ясен знак проклятий над этими безумными! Но только в час расплаты не будем слишком шумными,не надо к мести зовов и криков,  верёвку
уготовав, повесим их в молчании
             ***