Мини-поэма

                Мини-поэма
                Из рассказа врача.
               
                М.Т.

История пишется на крови,
Переносимой  стоически.
Эта история о любви:
Любви не теоретической. 

Как оттеняет небесная синь
Больничные белые здания,
у матери был единственный сын:
Злокачественное образование.

Диагноз ему поставлен был.
Последняя стадия "рака".
Сколько на свете уже могил,
Но сколько будет,однако,

Ещё никому не пересчитать.
Больничная койка белая.
Мужайся, сын, и мужайся ,мать
В своём отчаянии смелая.

От горя она научилась вязать.
Проходят дни(да какие!),
Которых врагу нельзя пожелать,
Что значит химеотерапия.

Как вдруг осознать,что этот мир,
Населённый  царством двуногих,
По воле злой  не принадлежит им
И обрезаны все дороги?


В сердце округло всё без углов,
Ведь сердце любящее как блюдце,
На тысячи тысяч кусков
От удара оно раазобьётся

Кто вправе сказать о страдании в голос,
Чтоб не стать уличённым во враках,
Когда существуют тысячи хосписов
С умирающими от рака?

Весною набрякнув, как вена, река
Подо льдом даёт первую трещину-
И с  внезапностью, как снег с потолка
Заболела смертельно женщина!

Ах,вороны,вороны в небе кружат
Глупые,глупые птицы!
Теперь мать и  сын в палатах лежат
В разных -одной больницы.

Между ними лежит коридор носком
Бетонированным и тесным.
Сын в отделении гибнет мужском,
Мать в отделении женском.

Память их словно резиновый мяч,
Отпрыгивающий от пола,
Возвращает в прошлое, где иначе
Всё было и без уколов.

Осознание этого как черта,
Подведённая белым мелом,
Открывает проём двустворчатый рта,
Чтобы выкрикнуть " Что я сделал?".

Из горла выдавить крик тогда
Хочется ,но, как ни странно
Лишь хриплое бульканье, как вода
Из проржавелого крана.

И тогда тело превращается в крюк
Торчащий в сыром подвале
Позабывший даже касание рук
И представление о начале

Своём утратив ,как о себе
Представления не имеют вещи.
Тело мешок из двухсот костей
Наполненный болью вещей.

Повсюду теперь только белый цвет,
Цвет бинтов больничных и  марли.
Белый цвет-это цвет в детстве конфет
И заснеженного бульвара.

Медведей полярных белый цвет
Не укладывающихся в спячку.
Комисованного белый билет
И цвет белой горячки!

Белый цвет-это цвет седины,
Тумана и каши манной.
Белый цвет идущий из старины,
И белая смерть наркомана!

И за голосом ,трясущимся как вагон
Электрички, скрипящей осями ,и,
В отсутствие зелени за окном,
Замечаешь присутствие осени.

Жизнь из нас выдыхается ,словно пар,
Холодком пробираясь за темя.
Будущее прячется, в календарь
Вцепясь как в отцовский ремень.

Перебирая в себе с тоской
Прошлое вываренное как мыло
От ромашек  и до потных носков
Всех роднее  она ему была.

На потолке (закат купорос)
Вырисовывает сквозь жалюзи.
И в одеяло уткнув свой нос
Как в траву она ищет запахи

Признаков присутствия на Земле
Её и её участия.
Запах боли  внутри и вовне,
Но как пахнет запах счастья?

Прививкой от столбняка
И несьеденной каши порцией?
Запах счастья наверняка
Не пахнет операционной!

Время жизни поистекло,
Так что же и ожидать?
Взять бы с размаху  да об стекло,
Когда ни взять и ни дать!

В жизни мы жизнью только рискуем,
Шеи подставив под топоры.
Боль сближает, чем поцелуи
Больше. Как "раз,два,три!"

И на столе своём убирая
Приборы столовые через дрожь,
Нож вдруг  столовый напоминает
Уже хирургический нож!

Стены больничные их разделяют:
Сил не осталось уже  и встать.
Мать поседевшая умирает,
Впечатав себя в кровать.

Пахнет тревогой её одежда
На спинке стула, который жмёт
Присутствием в комнате без надежды,
Но мысль её живёт

Тем,что в природе есть справедливость,
Испита до капли её вина.
И чтобы в будущем ни случилось,
Но первой умрёт она!

О,эта милость на эшафоте,
(Казнённым желание  подарить!)
За миг один до пули в полёте,
Как повод благодарить!

Казалось,что сьёжилась и картина
Вобравшая  боль в себя от гвоздей.
Мать дождалась смерти своей
За несколько дней до сына.

post post scriptum

В палате от ложечек чайных "дин-дон".
Внезапно стало всем одиноко.
И ветра порыв  в унисон за  окном
Бьёт как колокол в стёкла.

                29-30.10