Ты опять на коне, побеждать у тебя в крови

Он клёном назвал себя, с грустью опавшим.
Но почва питала его корни влагой.
И он на ветру лишь качался ветвями
зимой, поздней осенью, что задержалась.
И ветер срывал его листья без жалости,

и он стоял в шелесте тихом и слушал,
как ветер ему напевал всё о том же:
что март приближал каждый день, что им прожит.
И это предчувствие в воздухе кружит

весны, наступающей часто внезапно
капелью ночной, замерзающей в льдинке
и снова себя возрождающей в дымке
зари, побеждающей в их поединке
с зимой, как из пепла - огонь, возрождаясь,

как Феникс, восставший из злой золы белой
и серой; как лёгкое вольное пламя.
И март уже почву питает снегами,
растаявшими от его упований,
всё глубже к корням устремляясь растений,

деревьев... И вот уже клён видит ночью
весенние сны... или это реальность?.. -
что март уже знает исход, подбираясь
к апрелю, своей снежной влагой намокший.

В туманах, как будто в росе, листья клёна,
как будто опять наступает, исполнен
тепла, летний сказочный солнечный полдень;

как будто роса испаряется мигом
с ветвей всех деревьев, живительной силой
наполнив листву, чтобы ярче светилась
в луны, солнца свете своём отражённом
от каждого листика в пышной кленовой,
резной, как есть пальцы у каждой ладони
и линии судеб, что неповторимы,
той кроне,
походит что на коня гриву.

...И вот уже май в своей дали лиловой,
где лишь зарождаются листья подспудно,
почти незаметно сначала в старинной
лазури небес, как на гжельском фарфоре.
И вдруг выясняется: есть ещё порох,
чтоб вспыхнул из пепла руин костёр, путь им

себе осветить чтоб в ночной мгле кромешной.
И вдруг на казавшемся высохшим, полном
заноз стволе клёна, несмело напомнив,
что всё же весна, появляются те же

зелёные светлые листья в зачатке,
чтоб вырасти вскоре в большие и гладкие,
омытые ливнями, белой грозою,
укутаны в ветер небес синевою.
И май позовёт в свои нежные зори,

пропахшие морем
черёмух, сирени
легчайших оттенков,
душистых и терпких,
пронизанным насквозь зелёным свечением
листвы сквозь мелодии птичьего пения,

озвучившего все дубравы и рощи,
сады и леса, и поля в стрелках малых,
пока невысоких, что, лишь пробиваясь,
там травы пока оставляют цветами,
готовясь подняться в небес кобальт точно,

готовясь взмыть ввысь - разноцветным узором,
как пёстрый костёр, что пока не был собран
в букет, воскресить чтоб потухшие жерла
вулканов, как чаши огромных размеров.

И травы смиренно в тени под защитой
деревьев стоят в знойный день малахитом.
И травы там пьют те же воды подземных
источников, рос, что высокие дебри

деревьев,
где гнёзда себе уже свили
все те птичьи стаи, чтоб взглядом орлиным
и песней своей расписной соловьиной
окрестность всю вмиг огласить, сделав первый
вдох воздуха мая,
что создан апрелем,

когда только почки едва пробивались
и там ещё не было гнёзд под плащами
пока беззащитных пред ветром деревьев,
пред вьюгой зимы, перед громом весенним,

ветрами бездушными осени влажной,
когда опадал клён Есенина так же,
как будто предвестник его окончанья
стихов. Он умолк, лишь сгорев. Но сквозь время
всем стало яснее,
насколько он гений...

И так стоял клён, ожидая природы
под солнца лучами скорей пробужденья.
Он верил и знал терпеливо, что в центре
всего мироздания - чувства, что могут

вдохнуть во всё жизнь даже в зимнем разгаре -
её золотых и пурпурных, и алых,
сиреневых: листьев, вечерних закатов
пред пеленой ночи, что клён, наступая,

сковала морозом своим, расколовшим
звенящую тишь в его ветках хрустальных
всю в клочья...
Она, как гроза, что грохочет,
как гром, собиралась она, словно сабля
его пышных молний, ствол клёна разрушить.
Но клён не сдавался огню зимы, тушит
что властно любой высоты в сердце пламя,
свой белый костёр в вышину направляя.

Он выстоял зимы и ночи бессонных
опущенных век, под которыми кто-то
всё ставил пластинки, крутил фильмы, фото
листал хаотично в старинных альбомах

рукою упавшей, не зная пощады...
Клён лишь опустил свои ветви, как руки...
Но шла уже лёгкой походкой, без стука
своих каблучков, босиком весна, плакать
заставив дороги, снега и закаты

и падать - капель и дожди, и свет солнца,
лучи притянув, как магнитом, поближе
к земле, где застыли деревья, спустившись
на землю с небес, пригибаясь и голос
уже потеряв, и сутулясь, и горбясь

от ветра, прижавшего гордую высь их
к земле... Но колдует весна, чтоб хватило
всем радости под её небом тем синим,
простора - всем тем, кто взлететь устремился,

здесь места себе не найдя, твёрдо стоя
на свежей от ветра и майского грома
земле, что смогла приютить травы сорных
растений, деревьев, сильны что и стройны,

пока молодые, как вечная юность
весны... Пусть зима и мощна и сурова,
как полная сил, чтоб хозяйничать в доме
Земли нашей, мачеха, что тоже порох
ещё сохранила до следующей пули,
до лучших времён своих, новых пришествий...
Но вот и весна, когда каждый, как в детстве,
увидит, как звёздами ночь улыбнулась -

не всем, а ему, как весна, расписавшись
на сердце чернилами ночи безлунной.
И каждый - творец в эту пору, придумать
что может путь к звёздам без корабля даже,

космической дальней ракеты, ступени
что грусти отбросит,
настигшие в осень.
Её металлический, вроде бы, корпус,
что неуязвим... Но там сердце - мотором
шаги отбивает по неба просторам.
И лестницу преодолеет, лелея

мечту, только тот, кто взбирается всё же
по этой горе, возвышается так что,
крута и упряма.. Но пик её взявший
подобен очнувшимся клёнам от спячки,
подобен всю боль пережившим, кто прожил,

её пропуская сквозь сердце, что хрупко
и тонко, как каждый лист клёна, как мудрость,
как утро,
что встретил он где-то в подножьи
горы, лишь готовясь ступить на дорогу,
что лишь предстоит проложить в гору, строго
себе приказав не бояться и позже
шаг всё-таки сделав, чтоб не отступиться,
назад повернуть не сумев к лёгкой жизни,
где не было чувств, для него слишком сложных..

Ведь этот наполнил путь сердце и сделал
жизнь ярче, красивее, выше, полнее.
Ведь трудно тащить пустоту, даже тяжко.
И груз любви тоже
тянуть нас не должен,
тащить нас ко дну, толкать в пропасть всё дальше,

к обрыву вести, звать коварно к паденью,
в забвенье, безвестность от веры в людей нас,
в себя. В том числе, потому в каждом мае
клён вновь зеленеет листвою, ветвями,

приветствуя ветер и каждого, мимо
него кто проходит, роскошною гривой.
И пенятся, как пузырьки вин шампанских,
в его кроне птиц голоса, удивляясь
весне и всему, что вокруг они видят.

И воздух прошит нитью бережной цвета,
как вышивки. Пяльцы деревьев воздеты
к горам облаков, словно склонам, покрытым
снегами, где музыка тает устало
в разреженном воздухе, не долетая,
как не долетит туда птица простая
и как не коснётся весна его пика...

А здесь торжествует в листве птичий гомон
и пахнет раздольем
зеркальным зелёным,
что ловит все капли дождя, как осколки
небес и громов, и ликует под долгим
сиянием солнца, весной упоённым.

И клён так задумчив, как в стужу, но мягко
проводит весна по ладоням, пока что
совсем небольшим, как копну, шевелюру
его треплет ветер, листая закладки.
И шелест блокнотов тревожный раздался
с зелёными листьями тихо и юно...

Магда Зима   10.05.2025 01:59   •   Заявить о нарушении