Адмирал

А.В. Колчаку, расстрелянному
в ночь с 6 на 7 февраля 1920 г.

Я не знаю имени плебеев
И имён их знать я не хочу,
Тех, кто от бесчинства не робея
Погасили гордую свечу.
 
               I

В тишине сырого каземата,
Запахнувшись в верную шинель,
Слушал ты, как в сумерках косматых
Северная плакала метель –

Спутница ледового похода,
Времени раздвинув рубежи,
Вновь звала в торосы перехода,
Там где Толль ненайденный лежит.

Прочь судьбы бесчестные посулы!
Прочь надежд разбитые полки!
И в бессильи на небритых скулах
Заиграют нервно желваки.

Но зарёй, с проклятой снявшись мели,
Стоя у послушного руля,
Под унылый вой седой метели
Ты плывёшь в шестое февраля,

В памяти привычно огибая
Все изломы дальних берегов,
За кормой без злобы оставляя
Недругов, завистников, врагов.

Есть цена чинам и есть наградам
И она оплачена сполна:
Мало рая, слишком много ада
Видела в душе твоей волна.

И опять бессонных дум лавина.
Сердце рвётся в горестный мятеж
«Нет, не жаль, что рок на середине
Очертил мой жизненный рубеж.

Жаль того, кому давал присягу,
Жаль безвинно пролитую кровь,
Жаль утраты кортика и стяга,
Жаль незащищённую любовь.

Ту последнюю, что мне согрела
Сердце, хладным ставшее в пути.
Ту, что песню счастья мне пропела.
Ты меня, уставшего, – прости.

Смерть не знает правых и неправых.
Рыцаря войны я выбрал путь.
Ни одной ошибки не исправить,
Ни одной потери не вернуть.

Вот и все. Предфинишные метры.
Жаль, что смерть настигла не в бою.
Надо мной, убитым, только ветры
Мне заупокойную споют».