Реквием по октябрю

Горчица рассыпана на деревьях, ветер  смахнёт – и осыплется
Не желтеющим порошком, но горем, терзаниями перемолотым.
По асфальту израненному  растекается, словно бы из чернильницы
Вечер, вторя имя моё, как заклятие древнее, полушёпотом.

Вороны гнездятся на ветвях, будто старая тушь на ресницах –
Разрыдается небо – те сбегут по стволам потоками его слёз
И напишут на листьях, как на выцветших и сухих страницах
Прощальные строчки, выбранные из самых печальных проз…

Нет огня во фразах, что грели ещё вчера: они обесточены…
Может быть, это кроется в самом страхе – подвести итог?
Он зияет в душе моей, словно гадкая червоточина,
Давит камнем сомнений у скрещения вечных дорог…

В городе этом, окутанным сизым бесстрастным туманом,
Дичками да рябинами осиротелые улицы кровоточат,
Укрываются выпавшим снегом, точно облаком рваным
И дрожат, черепицами ветхими, мшистыми поневоле  стуча.

Рельсы вывернуты после дорожных работ, точно моя душа…
Ей бы только вдохнуть воздух счастья, что свеж и так чист,
Ей бы только закутаться в тишину, как в большую, теплую шаль…
Но тоска прилипает к сердцу, как к подошве – навязчивый лист.

А вокруг – черных пальто армии шествуют по тротуарам,
Где лежит золото, которое обесценено  и оставлено гнить,
И терпеть  людских каблуков, как  ножей бесконечных удары,
Чтобы переродившись весной, вновь на деревьях ожить.

Что же, спи… Закрывай глаза, спрячься от монохромности,
Допивай налитый дождями в хрустальный бокал брют.
Допиши, а хочешь – сожги  главу этой осенней повести.
Пой  не тихую колыбельную, но реквием по октябрю.