Naantali, Долина Милости

Памяти А.С. Пушкина, И.В. Гете, М.Ю. Лермонтова, Д.Ф. Верди, Б.Л. Пастернака, Ф.И. Тютчева, Ф.Г. Лорки.

часть первая

Под гнетом долгих лет
Возглавь и ты чреду сомнений.
И занесенный снегом иней
Все сказочней во тьме блестит.
Ах, ветрена и дерзка Муза,
Он был поклонник совершенства.
Покой и счастье призывал,
Но красоту свою скрывал.
Вселять любовь он был рожден.
Воспоминаний хладный тлен,
Там брошен был лавровый вен...
Но ветрена и дерзка Муза,
Он наделен душой ранимой,
Там ожидание застыло...

И вот явилась Валентина!
Ну, как вам Валю описать?
Вернее образ передать:
В полутени венецианка,
Она и строгость говорит,
И страсть сулит ее ланит,
И, кажется, она невинна.
Ее точеное плечо и кисть тонка,
И горячо марева кружев полутьма.
Ну, а пока, влюбленным взглядом,
То лишь поэт мог угадать.
Небрежным манием руки
Прически выходили странны.
Что до характера: добра,

Трудолюбива, но черта
Все помнить зло, что причинялось.
Она не мстительна была,
А значит, зло, что оставалось,
Все жило в ней, все живо в ней
И сердцем все же не прощалось.
Давать советы ей -- пустое.
Она их помнит -- и не боле.
................................
................................
................................
................................
................................
................................

Признаться, я с улыбкою
За нею часто наблюдаю.
Мне кажется, она смела,
В ней есть талант от Бога.
Но доказательство ума
Другие ищут у земного.
Пора нам описать другого.
Идеей совершенства полный,
Муж государственный и нужный,
(Без шуток это говорю)
Являл знакомую стезю:
Таланта Тютчева наследник,
Хорош собой, как древний грек,
Таков он был -- Геннадий Князев.

Его постигнуть совершенства!
И быть склоненным у оков
Его свободного волшебства...
Его терзали сплетни, ссоры,
Пустые толки всех невежд,
Касаемы его особы;
Он удалился от надежд
Найти себе невесту впору.
Я только мыслить не могу,
Чтобы он был высокомерен,
Но чтоб родитель был почтенен,
Талант невесты совершенен,
Душа невинна и чиста,
И он прощал черты лица.

Ну, и конечно же, талант,
Чтоб все в гармонию пришло.
И то, что дьяволу покорно
На честный поединок звать.
Терзать сомнением блаженство,
О мысли мысль превозносить,
И как стремление гласит,
Возглавить путь на совершенство.
Нельзя сказать, чтобы прилежный,
Он философию познал.
Он не был строг в науке строгой.
Порою Гену занимал
Вопрос субстанции таланта,
Закономерность красоты,

Спор о первичности души,
Архе природы всех начал
И идеальность идеала.
Да и вообще какую строгость
Могла краса его встречать?
Он был любим, его венчать
С собой мечтал любой отец
Красавиц нежных, поэт-юнец
От восхищенья в друзьях его встречал уже.
Махнул рукой усталый Гегель с страниц
Трудов о красоте.
Теперь позволь представить друга.
Люблю я наблюдать Тимура,
Мне нравится его душа.

Вот он один листает ноты:
Сонаты, танцы и этюды,
Он все играл, но все же
Бах и Бетховен были ближе
Его возвышенной душе.
Он жил один: рояль и ложе,
Сверкает ночь закладкой в книге --
Стихи, что Гена приносил,
Он лучшие всегда хранил,
Их пробегая на досуге.
Его мечтанию все дорог
Волшебный снег среди зимы.
Вот снежный занавес слезы
Его сознание туманит

Или в преддверии весны
Умолкнет, запрягая сани.
Черты друзей, конечно, схожи:
И дружбы ранние плоды
Хранила память, и следы
Поступков, и неосторожность, и
Юный пыл, часы веселий, затеи,
Ранние мечты, и жизни ранние потери --
Объединяли их сердца
Не хуже кровного родства.
Но если бы их встреча
Настала в зрелые лета,
Была б возможна и вражда.
Антонов мыслил вдохновенье:

Просторы снежные постичь
И свой талант, проникший в сердце,
Скорей на нотный стан явить.
А Князев мыслью о покое,
Без клеветы, вдали от боли.
Они в Финляндию явились,
Промокли в поиске гостиниц,
И ненароком в паб попали.
..................................
..................................
..................................
..................................
..................................
..................................

Внутри, ничем не примечаем,
Был местный колорит таверн:
Полы коричневы стары и
Рыжевата черепица, вдоль
Стенок длинные столы
Из дерева; еда готовилась поодаль
И возбуждала аппетиты:
Сельдь, угорь, аромат сметаны,
Вливаясь в сердце запеканки
Из оленины и акулы,
Лежала золотом по блюдам.
Темнело пиво в бочках медом.
Усы белели за прилавком,
То Ульяс был, его тут знал

Без оговорок стар и мал.
И Гена разговор затеял:
-- А помнишь квак? О, дивная,
Златая Прага. Чуть вечереет там дома
Горят оттенком шоколада.
-- А мне Венеция мила,
Ты знаешь, маски, карнавалы.
Я бы хотел на Инари
Взглянуть, его просторы, --
Сказал Тимур, кидая взоры.
-- Нам бы теперь проводника,
Кто знает русские слова.
.................................
.................................

Ульяс был рад тут послужить
И русскую им предложить,
Ермилову. Не раз портрет
Его писала, виной усы и борода,
Джузеппе Верди вспоминала.
Маэстро навести меня
Своею мыслью гениальной,
Непостижимой, музыкальной.
...............................
...............................
...............................
...............................
...............................
...............................

Надолго я писать
Откладывала встречу.
Мне было грустно вспоминать...
Но вот уж снега свет
Затеплил во мне мечтания свечу.
Теперь хочу иль не хочу,
Поведаю о всем как было:
Был ясный день, луча тепло
Искрилось по весенней дымке.
Апрель иль май? Уж все равно,
Но не пришло еще тепло
По-настоящему... на юге
Давно уж вьюн сплетал подруге
Венки из майских трав и рос.

На улице в предутре гроз,
Безветрием томимым тихим,
Друзья болтали о былом:
О том, о сем и ни о чем.
Тимур недавно разговор
С портье свел: -- Ермилова
Как только будет, во двор
Просить, где ждут друзья
По родине родимой.
-- А имя гостьи Валентина?
Как помните, усатый
Ульяс им в пабе Валю
Описал: волшебницей
И доброй Суви.

И кажется, не обманули
Его веселые слова.
Ей местность и язык знакомы.
В лесах ее дела известны:
Рисует скалы, дровы,
Креслы с оленьих рог,
И ягод сбор, и старый ельник.
А потом покажет
Монастырь Бригитты,
Паломничество было свято...
Ну, вам она расскажет.
Конечно, посмеется критик,
Но Валя с Геною влюбились
И в третью встречу б уж женились.

Валю сознание влекло
Создать скорее абы что
И,позабыв про мастерство,
Созданье было уж живо,
Конечно, брани подвергаясь.
И над талантом насмехаясь,
Ревела критиков семья,
И ранили ее слова.
Один с таких эскизов тогда
И Гена увидал: где грубость
Форм и линий глупость --
Все обижало тонкий вкус. Хоть
Рассудительность на деле мешает
Нам увидеть суть.

Мой долг тебя предостеречь.
Пускай готов ты счастье несть
И радость даровать сердцам,
Нельзя презреть ученья храм.
То красоты большой закон.
Спроси хоть Гегеля, хоть Канта:
Культура мысли -- мыслить дважды.
Но все же искренним останься.
.................................
.................................
.................................
.................................
.................................
.................................

В болезнь не продолжай писать --
Жалей себя хоть иногда и
Пусть несет твоя рука
Многозначительную кисть.
Простых сюжетов не стыдись
И лик священный осветить
Не бойся.
Я так когда-то ошибалась...
Не раз врагами называлась
Первых картин моя семья
И безутешно я страдала.
................................
................................
................................

Пусть некие умы пророчат
Тебе чего-то из пещер,
Не поддавайся зря химер.
Твори и призраки растают.
В сердцах людей таится клад:
Дорогой долгих испытаний быть
Найденным без старых бед.
.............................
.............................
.............................
.............................
.............................
.............................
.............................

Так и случилось, он отверг,
Ее душевный лик унижен.
Она для Гены злейший враг,
В глазах Тимура он обижен.
-- А вдруг тот ненароком слово туда,
Слово сюда?
О! Как позорно честь моя разорена,
А по устам пойдет молва...
Наверно связями привлек ее
Стяжательство нагое.
Какая там любовь, ей вдвое
Хотелось моего иметь.
А кажется, была там честь,
Но все вранье, расчет и лесть.

-- Так значит мне Амур солгал,
Что Валентина совершенство.
Она мила, но и коварна,
Полна интриг и алчных мнений,
Она венец для сожалений
Достоинства и благородства,
А я так быстро ей увлекся...
Скажите, не жестоко ли
С ней обошлося провиденье?
Велит ей строгий жест принять
В глазах прекрасного блондина,
Чьих локонов касалась страсть.
Из рук, чьей ласки вы искали.