остров Блюм

Терминатор

под стеклами темных очков
поздним вечером просыпаюсь
отворачиваюсь от заката
смотрю в надвигающуюся темноту
тихий вечер
в сосновой коре сутулится ветер
застревает в зубах
тихий вечер
затихает гул длинного товарняка
сироты думают о дальних дачах
за плотиной закончилось лето
и все тише вибрирует маленький талисман
прохладная фасоль на горячей ладони


***

Эта осень закончилась незаметно
постоим под звездой приглуши дальний свет
в бесконечной глуши ничего слаще нет
кроме клея конверта
из бобровой норы теплый воздух плывет
средь замерзших озер средь замерзших болот
теплый воздух плывет из бобровой норы
а в церквях где темнеет от сгнивших ворот
до дверей и окон наполняется свод
гулким эхом вечерней мышиной игры


***

мы спорим и лепестки сжимаются от страха
легче прижаться к омытому дождем камню
спор закончится среди рождественских лент
и плюшевых зайцев
под стройной луной висящей
над транспортным терминалом
той же луной что провожала меня
домой от станции и из школы
долгая ночь манекены за стеклами
снегопад
сейчас мы выйдем на балкон завернутые в одеяла
и перед тем как появится последний троллейбус
на углу Ленинского и Кравченко
ты спросишь меня о чем я думаю
а сердце уже дышит ветром школьной весны
все помню забытая тетрадка в классе
перемена на улице первый теплый день в апреле


***

сегодня день провел у окна
сегодня солнце зимнее и луна
висели вместе на общем небе
а после - зимняя степь и грусть
и черный дизельный тепловоз
пускал огни и пыхтел в ночи
а у меня мои бревна и кирпичи
от сарая до дома мой млечный путь
и сотни юных наивных звезд
высыпали дружно из темных нор
когда я выпустил пса во двор

***

Неожиданный тропический ливень в парке, 
сторож разговаривает сам с собой,
студенты весь вторник в библиотеке,
жужжат у книг, как пчелиный рой.
Медленно успокаивается природа кроме
нескольких мест, где давно нет нас, 
где в темном фойе в беспокойной дреме
человек сидит уже третий час


***

вчера солнце вечернее 
сушило чернила и затупляло карандаши
а потом я уснул и мне снился 
темный теплый дождь за окном библиотеки 
снился звон ложек мешающих сахар 
в фарфоровых чашечках с кофе.
Утром ждала меня сухая трава 
бабочка с прохладными крыльями, 
перья уток на берегу 
и собака под тихими небесами
неожиданно пришли холода
на нашей дачной террасе
остывали луна и дыня
остывали ноги в прохладном ручье 
а потом на подоконнике появился снег
на старой фотографии пыль
и луна огибала сосульку 
чтобы заглянуть в окно
я жду когда снова вернутся весенние дожди
и теплые подушки с твоими ароматами
когда морской туман задержится среди яблонь
и когда угасающая красота замрет на экране
а опытный рентгенолог поймет весь этот ужас
просвечивая ее травмированное запястье
Но в памяти только ее университетский профиль 
вечерняя лекция 
новые люди на первом ряду.

Адольф и Ева

В детстве я был уверен
что Гитлер убит был метким
выстрелом из царь-пушки
стоящей внутри кремля
ядро угодило в сердце
разнесло на кусочки тело
но главного фашиста
не приняла земля

когда же ядро остыло
милая Ева Браун
останки вождя сложила
в желтую сумку Билла
и к Борману прямиком
об этом узнала царь-пушка
и выстрелила вдогонку
по девушке-секретарше
чугунным вторым ядром
любовнице фюрера в спину
откладывая Аргентину
и Мексику на потом

в рейхканцелярии справа
у бронзового Ахилла
в центре а также слева
лежали Адольф и Ева
но сумка магазина Билла
не порвалась ничуть
прилипла к доске почета
царь-пушка завершила работу
ведь после успешной жатвы
пора бы и отдохнуть

***
вороны в еврейских жилетках
скрываются за макушками леса
выгоняют из глубин темноты луну
во вспаханные поля где морозный вечер
белеют дальние сосны
снегопад заканчивается
и в моторах свечи
жужжат искусственной теплотой
никто не движется все стоят
темнеет комната
из пальто пустого
появляется вежливый зимний вечер
заторможенный зимний вечер
сегодня рано домой вернулся
на маленьком ситроене
со снегом рождественским на колесах
снег или дождь теперь все равно
твоя фотография сделанная
в далеком студенческом сентябре
висит в библиотеке моей над столом
у окна за окном
медленный снег
медленный дождь

***

он снимает перчатку чтобы указать
на йоту волопаса
завтра опять потянет повалит дровяной дым
и холодная весна поведет нас на снег
под звездами марта
сквозь замерзшие окна старой библиотеки
где бледные цветы в антикварных вазах
где железные вешалки в черных шкафах
пробираюсь в зеркало твоей спальни
потушен свет и твой кот ищет себе забавы
натыкаясь на нос мой и напевая что-то наподобие
в красной шапочке набекрень целый день
но из зеркала и из шкафа в ответ только мгла
и только снег на могиле под гул далекого самолета

***

после пьянки долгой и стадиона
в кармане не было ни копейки -
и я выходил посмотреть на снег
потом все наладилось понемногу
солнце пригрело и снег легко
начал соскальзывать на дорогу
с бампера транспорта моего
и вот я еду в провинцию где весна
где облупившаяся краска хлам
где на веранде звуки ночной капели
и где туман с болота топчется по утрам
у закрытой промокшей двери

***

Первый снег на соседской машине,
в чайнике кипит вода для чая,
блокнот открыт, и гальванический шмель
мирно спит среди книг на полке.
Его подруги, голубые стрекозы,
где-то спрятались на болоте.
Шмель проснется весной 
батарейкой новой,
зарычит моторчиком трехголовым
и помчится, рождая огонь и ноты,
к друзьям-дракончикам на болото.
А пока он спит утомленным принцем,
можешь погладить его мизинцем.

***

Снег на луне, лыжников строй, 
линия узкого горизонта,
фигурки поскрипывают лыжней
в луче прожектора клубного зонда.

Вдалеке очертания пика Стенли.
В деревянном кафе продается сода.
Лыжники отсылают на землю селфи 
на фоне советского лунохода.

***

робинзон бил кочергой пятницу
В ночь с четверга на пятницу

***

натянул на тельце старое одеяльце,
подвинул к темной кушетке стул, 
кольца стянул с онемевших пальцев,
уснул.
И начался хоккей во сне с подсветкой точечной в полумраке, 
под крепких костей олимпийский хруст: 
в защите Ян Жижка и Ян Гус, 
Руссо-Робеспьер-Риббентроп в атаке.

Грамши

отыграмши грамши,
я не мог уснуть,
прочитамши грамши,
я уснул, и путь 
мне приснился светлый,
где под вой и свист
поправляет гетры 
юный футболист.

***

Во сне, вытянутом в лестницы и коридоры,
я снова уснул на диване перед окном.
И в новом сне я узнал телефон,
по которому очень хотел позвонить.
Но не успел, вернувшись в свой первый сон.
Но номер тот я запомнил и позвонил по нему
из первого сна.
Это был телефон Ирины Ковалевой,
прекрасной переводчицы с греческого.
Она сказала:
приезжайте с Яламасом на остров Блюм.
Где он, Ирина? Обязательно будем,
обязательно приедем на остров Блюм!
Хочешь, привезу с собой свою книгу
"Балканский аккордеон"?
Привози, конечно! Буду рада.
Но тут закончился главный сон.
Остался в памяти телефон:
только цифры, код, чтобы вспомнить слова и лица...
131-64-30.

***


Среди холмов и пустырей 
темнел бесконечный лес, 
гудел аэропорт. Самолеты 
оттуда летали в три города 
каждый день кроме субботы. 
Также была дорога, был мост 
через реку, была река. 
Работал двигатель 
внутреннего сгорания в машине, 
работала турбина маленького самолета,
постоянно вращался в аэропорту радар. 
Кроме всего этого у меня был 
паспорт местного государства 
с единственной в жизни фотографией,
цветные местные деньги в кошельке 
и много-много воздуха и земли.
Достаточно для вечного детства.

***

Все быстрее и громче бормотание ливня.
когда он закончится вернется ветер
принесет частицы лунного света
на скрытый от глаз папоротник
и вброд тень горы перейдет вечернюю реку