Радости нет

Радости нет
Ты есть в очертаниях губ и в запахе тела, ты есть в диалоге и в ожиданиях света, ты есть далеко и есть близко, порой от недостачи этой, мне хочется спиться или совсем убиться, чем знать, что впереди не будет хоть малейшего шанса с тобой напиться или влюбиться, или и то, и то, или просто в ЗАГС, а там Ретимно, настоящий греческий рай для туриста или бистро или шалаш, да всё равно, хоть разбитое корыто, хотя ты не поймешь, тебе лучше бить копытцем, рожками сверкать, хвостиком вилять, пламя раздувать. Жарь же меня, дьяволица! 
Ты думаешь я другой, а я всякий и большей частью никакой, потому что весь поглощен тобой, кофечко по утрам, как там наше настроение, а я и тут, и там, куда сбежала, деньги все на такси и по твоим следам, ожидание тягостно, разлука яростна, ревность переходящее в равнодушие, которое бьёт отчаянием. Каким ты видишь меня сейчас или не видишь, или не слышишь, или не думаешь в профиль мой, и мой анфас, нарисуй углём страдание нас.
Время моё меня не лечит, оно калечит, от того секунда порой важнее чем час. Я бегу свой ритм, и мой диалог с тобой, он даже не про запас, он револьвер у виска, жаль, что я не гусар и не имею права застрелиться, обнюхавшись кокаином, проигравшись в карты в пух и прах.
Я медленно схожу с ума, в молчании времени, неопределенности, тягости ожидания и может быть вранья. Круг замыкается. Круг смыкается. Виски, тиски. Буду ли я для тебя или ты для меня или мы оба для нас, а может быть мы просто два дурака из масс, сошлись, разошлись, угасла не загоревшись. не взлетела ввысь, или то просто о наболевшем, что было, то было, прошло, возвратись, так просто всё, так сложно всё, и вроде не пустое, но и пусто всё, одиноко и близко, и так же всё далеко.  Подхватил ветер пепел, унёс в высь.
Полюби же ты поэта, художника, восприятия мира дурака эстета. Пьян он, гол он. Книги читает он глупые, стихи сочиняет скудные. Но ты губ своих не жалей для него, тело своё не жалей для него, не жалей и слёз его. Не прошу тебя обогрей, холод ненастья, стужу несчастья всё, всё сам перенесу, шубу теплую, хочешь тебе куплю.
Город осеннего дня. Город, просыпающийся медленно, тягостно, я стою возле распахнутого    настежь окна. Курю, где-то ты есть, а где-то есть я. Оба по разные стороны метрополитена. Сердце вроде спокойно, а в голове туман, как будто электрошокер бросили к ногам. Но дремлет ещё город, город спит. Проститутки, диваны. Колодцы-дворы. По игле наркомана гуляет СПИД.  Я курю сигарету одну за одной, как будто ещё есть время, как будто я другой. Тебя не вернуть, не влюбить, не осилить. Тебя не убить, не украсть, не с насилить. Тебя то и из дум своих не выкинуть разом, уж лучше ту иглу в себя воткнуть, гуляет в которой та зараза.
Теперь я не сплю, не могу спать, не хочу спать, и успокаиваться не хочу, и вроде внутри нет ничего и в тоже время есть всё, странно это, ощущать себя никем и в тоже время всем, как будто звезды обожгли своим сиянием тлен. Знаешь, ты спишь, а я думаю о тебе, и я не знаю является ли эта мысль любовью, слово такое затертое, стертое, избитое, что иногда хочется просто его не произносить, не говорить ничего, а просто представляя твои глаза тонуть в бесконечности, в этой вечности и кричать в темноту, в полнолуние сна, как будто немой тот крик долетит до тебя.