От тайной вечери к восстанию

Когда мы едим вместе, мы становимся одной семьёй. Посредством еды, и особенно алкоголя  наши отдельные «я» сливаются в общее «мы», которое желает самоутвердиться. То, что мы съедаем совместно воспринимается   как охотничья добыча. Так еда связанна с темой агрессии. Тот, кто не снами, не за нашим столом,   тот есть как бы потенциальная  «добыча». Мы «едим» того, кто не с нами.
Являясь по сути  диссидентским заговором на кухне против существовавшей власти Тайная Вечеря Христа с апостолами обожествила застолье и сделала его началом любого мятежа.
История  светских тайных обществ в России началась так же с совместных застолий – светских обедов, традиция которых, возродилась в новом  контексте после похода  против французов.
Все знают эту историю о появлении "бистро". А вы знаете, что разгромив  Наполеона российская армия стояла в Европе вплоть до 1818 года? Естественно, что её стояние там четыре года не могло не сказаться на настроениях, вернувшихся в Россию  солдат и офицеров.  Они сравнивали порядки, там и здесь и начали обсуждать своё положение:  некомпетентность  командиров, низкое жалование, начальственный беспредел:  «Я Отечеству защита, а спина моя побита».
Дух французской революции изрядно  просквозил русские сердца и умы.
Смутным недовольством было пропитано и передовое офицерство, которое желало убрать из армии мордобой с бестолковой муштрой, видя в них подрыв боеспособности.
В то время солдат мог запросто получить 200  ударов палкой за ошибку в строю или за простую просьбу вовремя выдать  жалованье.  В армии были часты случаи  самоубийств. Однажды Муравьев-Апостол шел через Исаакиевский мост и увидел, как один гренадёр перелез через перила, снял с себя кивер, мундир, перекрестился и бросился в Неву. Этот случай сделал молодого офицера революционером.
В Европе же  французы и особенно освобожденные от них немцы  относились ко всем русским в форме  как к господам. В журнале «Былое»  №1 за 1907 год в статье о гвардейском Семёновском полку упоминается обед, данный некой масонской ложей для  унтеров, то есть сержантов.  Это  было необычно, это подчеркивало  достоинство и поднимало самооценку людей не дворянского происхождения.
Русские, вернувшись из Европы, принесли в Россию  моду на подобные светские обеды. Конечно в России была своя древнейшая традиция общих столов, страна то была общинная, работали и кушали вместе, и даже если люди получали доходы независимо друг от друга, то всё равно предпочитали питаться в складчину. Такие  застольные товарищества назывались братчинами и пирами, а лица, распоряжающаяся на них — пировыми старостами. Крестьяне  деревень одной волости во время больших праздничных «пиров» и «братчин» решали свои общие дела, крепли связи. Братчины были популярны среди студентов, арестантов, паломников, извозчиков и переселенцев, которые отправляясь жить в другую губернию скидывались на общий котёл в пути.
Но после войны с Наполеоном зараженная духом ожидания конституции и демократизации приобретает моду среди офицеров. 
В 1815 году человек 20 офицеров Семёновского полка устроили обеды в складчину, во время которых играли в шахматы, читали газеты вслух и обсуждали  события. Император запретил эти «сборища» увидев в них нездоровье. Запрет вызвал недоумение непоследовательностью Александра Первого, который в начале царствования восхищался европейскими духом свободы и даже мечтал быть не царём, а  президентом как Джорж Вашингтон, а  потом  видимо испугался  свободы, помня о судьбе своего задушенного дворянами батюшки. Ведь убили Павла Петровича за то, что он  ограничил барщину всего тремя днями в неделю. Кстати заговор был организован на деньги англичан, напуганных успехами русских войск в Греции.
Александр  опасался  стремления офицеров к образованию. Узнав, что Пестель, Муравьев, Трубецкой, Долгоруков, Шаховской и др. гвардейские офицеры — все  будущие декабристы — слушают частные курсы политических и экономических наук у университетских профессоров, царь сказал: «Это странно, очень странно! Отчего они вздумали учиться?» и велел произвести расследование.  В ответ офицеры начали скрываться.
Так на базе Семеновского полка образовалось тайное общество «Союз Благоденствия». Первым результатом его деятельности стала отмена телесных наказаний в полку. Семеновский полк был единственный из всей гвардейской дивизии отказавшийся от этой позорной практики.
На тайных собраниях за «чашкой чая» товарищи офицеры обменивались знаниями из прочитанных книг, обсуждали будущее страны. Тогда участники этих тайных вечерь еще не знали, что их реальными телами и кровью будет причащена будущая русская революция.
Подобие тайных собраний образовалось и у солдат, но уже с подачи самого царя. В 1818 году он запретил нижним чинам гвардии ходить в кабаки, так как они не редко попадались на улице в непристойном виде. Вино стали закупать в полки и распивать, не выходя из казарм.  У рядовых образовался свой клуб, где они за чаркой тоже читали вслух и обсуждали новости. Можно сказать, что именно с подачи Александра Первого заставившего гвардейцев пить не выходя из казарм у них зародилось нечто вроде профсоюза.
Отмена телесных наказаний, всеобщее вдохновение Европой, неформальные собрания офицеров и солдат за едой и рюмкой чая  злили и тревожили ретроградную часть старшего офицерства, особенно брата царя Михаила Павловича их непосредственного начальника.
Всех напрягает, что где то рядом знакомые, тем более подчинённые собираются, хорошо проводят время и не приглашают поучаствовать. Это неприятно согласитесь?
Если в сознании Александра подозрительным было образование, то по понятиям царёва брата отсутствие мордобоя, уже было революцией.
Для укрепления дисциплины, что бы «выбить дурь» в командиры к семёновцам был назначен дикий рубанок полковник  Шварц. Службу он понимал как борьбу за блеск блях и цирк на плацу.  Например, он дрессировал рядовых так, что они могли маршировать не разливая воду из полной рюмки  стоящей на кивере. 
За нерадение даже у имевших боевые ордена ветеранов Шварц вырывал  усы. Он мог, проходя мимо строя ударить солдата кулаком за, то что тот не весело смотрел.
Однажды Шварц неожиданно появился на стрельбах, во время отдыха  и рядовой Бойченко справлявший малую нужду не успел застегнуть мундир. Командир плюнул ему в глаза, а за тем провел за руку вдоль строя, требуя, что бы то же самое сделала вся рота. Это была личная государева рота – лучшие воины империи.
Гвардейский Семёновский полк, созданный в 1683 году, полк в котором начинал службу рядовым сам никем никогда так и непобедимый Александр Суворов, самый надёжный и боевой полк российской армии 17 октября 1820 года «взбунтовался».
Но то, что тогда называлось бунтом, было всего лишь самовольным построением  перед отбоем  с целью передать жалобы на Шварца  высшему начальству.  И всё.
События развивались абсурдно, доказывая правило по которому в России самыми главными революционерами являются начальники, а место откровенным беседам есть только на кухне.
Вместо того, чтобы рассмотреть жалобу командир бригады за построение без приказа отправил всю роту 167 человек  в тюрьму под конвоем солдат другого полка. Вслед за этим на плацу возник уже несанкционированный митинг, сначала одного батальона, а потом и всего Семёновского  полка. Полк отказывался разойтись и требовал, что бы его целиком  отправили в Петропавловскую крепость.  Некоторые из митинговавших  были уже пьяны.
По улицам Питера, в сторону крепости потянулись колонны семёновцев  добровольно шедших в тюрьму,  приветствуемые горожанами и солдатами других полков. Три тысячи человек под рукоплескания прохожих, шли без охраны  демонстрируя свое намерение быть просто услышанными.
Младшие офицеры и любимцы армии, такие как генерал-губернатор столицы Милорадович пытались уговорить солдат разойтись, но семёновцы отвечали: «Простите, мы вас любим, но не можем бросить своих товарищей в беде, они заступились за нас, теперь мы за них».  Будущий декабрист Рылеев вспоминал: «офицеры не только не старались остановить солдат, но еще внутренне радовались сему движению. Хотя из осторожности никто из них не принимал деятельного участия, но чувства каждого, вырываясь невольно, более и более воспламеняли угнетенных страдальцев. Все кипели и волновались». 
Начальство впало в панику, вездесущий  полковник Шварц  исчез, а царь  был за границей.  По общему мнению, достаточно было, какому ни будь отчаянному офицеру бросить клич « К восстанию! Долой тирана и отцеубийцу!» и режим был бы сметён, потому, что все прекрасно знали, что Александр  поставлен на царство через отцеубийство и  что ожидаемой после победы отмены крепостного права нет и не будет.
Но всё таки это был мирный, семейный  протест, за который однако  полк был  расформирован.
Дежурные офицеры Вадковский, Ермолаев, Кошкарев и сам Шварц  не убившие зачинщиков на месте, а так же сочувствовавший бунтовщикам  письменно  Щербатов и с ними  220 солдат были приговорены к смертной казни.  Вот в какую цену отлились российской армии, не застегнутые пуговицы рядового Бойченко.
Позже смертная казнь была отменена, а Шварц даже дослужился до генерал лейтенанта, остальные офицеры были частично разжалованы  и сосланы на Кавказ.
Из солдат девять "зачинщиков"  прогнаны сквозь строй и сосланы на каторгу, 600 человек выпороли плетьми, 172 человека отправили  служить в Сибирь , 276 на Урал, 400 на Кавказ . Офицеры собирали и отсылали  им деньги.  И везде, везде  их встречали  с молчаливым восхищением.
Разгром Семёновского полка стал прологом реального вооруженного восстания в 1825 году.
После наказания семёновцев в казармах стали появляться листовки  окровенено антимонархические:  «Малолетний дворянин не может понимать в солдатских трудах, но командует стариком, таким, который весь военный регул выучил ещё до рождения сего надутого скота». Неограниченный ничем царь и дворяне  заставляющие работать на них земледельцев по 6 дней в неделю и продающие людей подобно скоту, должны быть повержены. Взамен Государя должны занять место Законы».
На тайных собраниях молодых офицеров после выноса пунша теперь уже  можно было услышать песню:

Отечество наше страдает
Под игом твоим о злодей
Коль нас деспотизм угнетает
То свергнем мы трон и царей.

Вера в доброго государя умерла. Сама монархия воспринималась уже как система, которую нужно сломать, а любой царь как тиран.
Так благодаря войне с Наполеоном  русские военные прошли короткий путь.
От совместных обедов располагающих  к неформальному общению и откровенности к наказанию за откровенность. Далее обеды превращаются уже в тайные вечери, где братья по котлу - однокашники превращаются в братьев по совести, по борьбе причащаясь общей опасной правдой. Эта правда  начинает требовать действий и жертв. Герои открыто восстают против неправды, их казнят, к ним на смену приходят новые герои и антигерои.
Полковник Шварц будучи слепым орудием эволюции сам того не желая откупорил бутылку с жутким пьяным джином имя которому ненависть к самовластию.  Потом было восстание декабристов, убийство 13 марта 1881 года спасителя  балканских славян от турецкого ига Александра Второго давшего вольную крестьянам. Строгость и мягкость русских царей  девятнадцатого века уже не смогли загнать этого джина обратно.  Александр Второй родился 17 апреля 1818 года за два года до семёновского «бунта», он был хорошим царём, но стал жертвой не застёгнутой пуговицы  и конечно же как и его дед зарубежных спонсоров всегда так пекущихся о русской «свободе».
Так в  народном сознании, самодержавие и православие были неразрывны, ненависть к самодержавию развилась к концу 19 века в отрицание самого православия и культ рационализма, вот уже Достоевский в романе «Бесы» описывает бунт офицера против православия: «замечен был в самых невозможных странностях. Выбросил, например, из квартиры своей два хозяйские образа и один из них изрубил топором; в своей же комнате разложил на подставках, в виде трех налоев, сочинения Фохта, Молешотта и Бюхнера и пред каждым налоем зажигал восковые церковные свечки».
А ведь всё начиналось с запрета офицерам обедать в складчину и запрета солдатам свободно пить в кабаках.  Второе здесь возможно важнее, вспомним с чего начался развал СССР. Он начался с глупого горбачевского сухого закона, когда буйным цветом расцвело левое производство алкоголя не только  в личных сараях граждан, но и на государственных ликёро водочных предприятий. Деньги от этих левых потоков стали основой теневого капитала  создавшего крепкую и наглую касту будущих пильщиков  Советского Союза, а за тем и России.
Гениально  раскрыл тему еды, власти и заговора в России», к  сожалению забытый сегодня  писатель Влас Дорошевич (в некотором роде  учитель Чехова) в рассказе «Дело о людоедстве».
Если проводить параллель с новозаветной легендой, в которой начальник сам предлагал символически себя скушать, у Дорошевича начальника  «съели» без разрешения.
В рассказе,  пьяный купец кричал на рынке, что ел пирог с околоточным надзирателем. Надзирателя не было дома уже пару дней, купца арестовали и стали по христиански увещевать раскаяться,  где и с кем он совершил своё страшное преступление. «Но человек-зверь остался нетронутым даже этим, ссылаясь на сильное опьянение, и упорно не желал назвать дом, где он ел "пирог преступления". Сердце его оказалось столь закоренелым, что он, на все кроткие увещевания, отвечал даже с истинно сатанинской гордостью: "Что ж, что ел пирог с каким-то там околоточным. Ничего особенного в этом не вижу. Мне приходилось едать пироги и с участковыми приставами". Это ужасное признание дает основание предполагать о существовании целого заговора с целью уничтожить таким образом всех чинов полиции…». Сожрать их.
После того как по всей России оказалось несколько пропавших полицейских, всем стало очевидно  наличие революционного заговора поедателей начальства. Вышло постановление всем чинам полиции мазаться специальным составом делавшим их мясо отвратительным. За тем  в город прибыл карательный отряд с целью вырывать зубы  обывателям для профилактики. О «съеденном» околоточном – кротком ангеле порядка, стали сочинять стихи и чуть ли не пьесу в театре. Но даже после того как пред очи начальства явился сам «съеденный»  вышедший из месячного запоя, в который он по его  словам был ввергнут по вине незнакомца  с которым  где то  едал пирог.  Несчастного  купца всё равно отправили на пожизненную каторгу.
Почему?  Потому, что повернуть назад, это значит признать свою ошибку, следовательно несостоятельность. Власть сакральная, власть от высших сил не может ошибаться, она слишком серьезна и слишком напугана.
Купец пострадал  за невольное возбуждение самой фантазии, о том, что  представитель власти может быть съеден,  то есть низвергнут  существующий порядок вещей. Право «есть» людей есть только у Бога, представителем которого здесь является околоточный.  Когда околоточный  сказал, что ел пирог с каким то купцом. Начальство опять же поняло это в людоедском ключе, но дело возбуждать не стало.
Откройте Библию там масса примеров того как вселенский околоточный Иегова проявляет нечеловеческую жестокость мотивированную  его беспричинным  раздражением  и его  божественным страхом  перед  неверием в себя.
Очень скоро в реальности  в 1905 году матросы броненосца Потёмкина «съели»  своих офицеров подняв восстание по принятой версии - из за мяса по которому ползали опарыши. Это мясо  по заниженной цене закупили для команды вороватые начальники. На возмущение семи сотен матросов  офицеры ответили грубо и полетели за борт, а самый мощный и новый  крейсер  Росси  стал её самой большой головной болью. И вот уже является 1918 год с армией красных в рядах которой 90% командного состава бывшие офицеры царской армии в том числе и семёновец Тухачевский - маршал  РККА.