Олений пастух

Оленьи сказки

Олений пастух знает все о лесе, звезды - его фонарь. Он белогрив, темноглаз и весел, сердце его - янтарь, а из рогов по весне нет-нет да пускается светлый росток.
Олений пастух знает все о лесе, только совсем одинок.

Старый Самайн открывает пасть через тринадцать дней. Люди стараются завершить снаружи дела скорей. Люди боятся огня и снега, дыма и стай волков. Через тринадцать дней до рассвета нету у фей оков. Через тринадцать дней подковы, ножницы и ножи будут висеть на дверях и окнах, чтобы прогнать чужих.
Но есть девчонка - глаза-колодцы, волосы - серебро - ей очень надо в Самайн, наружу, холодом жжет в ребро.

Олений пастух знает все о страхе. Сотни оленьих глаз смотрят с надеждой на пастуха, ждут от него указ. Только пастух знает точно-точно - Им не нужны они. Треплет оленей рукой по загривку, молча считает дни.

Через тринадцать дней, на закате, он - снова цель игры. Правила - древние, как деревья. Самайна ножи остры. Самайн выпускает свою охоту, будит сипух в ночи.
И пастуху Самайн не поможет, хоть плачь, хоть беги, хоть кричи.
Олений пастух стоит на коленях, нагнувшись лицом к воде. И в отражении видит оленя - видимо, быть беде. Он поднимается, и копыта топчтут привычно мох. Из отражения мрачно смотрит дикий олений бог.

Девочка белая на закате выскользнула за дверь. Ночь, колокольцы, льняное платье, все не ее теперь. Ночью Самайна она уходит в лес, где скрипит сосна. Каждую осень здесь кто-то бродит - время искать чудеса. Лучшее место - в корнях сосновых, хвоя средь них суха. Девочка молча ложится в корни, хвоя теплее мха. Девочка ждет, опустив ресницы, вжавшись щекой в сосну. Каждую осень ей что-то снится - словно олень в лесу. Что-то неточное, зыбкое, тонкое, белая мягкая шерсть.

Белый олень не спит этой ночью, сам этот сон и есть. Белый олень чует чьи-то пальцы, липкие, как смола. Ужас натянут в рогах - на пяльцах - пряхой прядет луна. Олений пастух позабыл, кем раньше был до исхода дней. Все, что осталось - бежать подальше, лишь добежать бы к ней.

Вновь выпускает Самайн охоту, мечется тень в листве. Серые псы лают на свободу, стонут дрова в костре. Олений пастух убегает снова, ловит оскала жар.
Девчока молча сидит на хвое, ждет от зари пожар.

Псы подступают все ближе, ближе, падает первый снег. Алое капает, как брусника, в олене кричит человек. Капли ложатся все чаще, чаще, чаще теперь шаги. Псы догоняют оленя, молча вонзая в него клыки.
Стон у сосны ну совсем человечий, плачется и скрипит. Девочка молча встает и смотрит. Белый олень хрипит. Ты помоги, отгони прочь свору, сделай свой выбор вновь. Осень, зима, и опять по новой, снова прольется кровь. Ты, несуразный щенок человека, где твой холодный нож?..
Девочка вспомнила.
Детским пальцам не помешает дрожь.
Псы отступают, голодно скалясь, пастью хватают ночь. Девочка, словно лунь, седая, будет оленья дочь. Нож, обливаясь горячей кровью, падает вниз, на снег.
Солнце встает, и Самайн завершает свой ежегодный бег.

Олений пастух знает все о жизни. Девочка вновь седа. У девочки снова глаза, как вишня, и никакого льда. Девочку кличут седою ведьмой, смеются с опаской вслед. Девочка выросла, и за нею олений тянется след. Олений пастух все знает о лете - и возродится вновь.
А под сосною, где сны о смерти, снится теперь любовь.