Он метался впотьмах...

Он метался впотьмах, ранясь в кровь о шершавые стены,
И, как только казалось, что дал лабиринт слабину,
Закусив удила, он спасался из чёрного плена -
Так легко потеряться во времени тёмном плену.

То конём вороным он летел в стан пропавших без вести,
То как ворон кружился над загнанным этим конём.
То как ствол воронёный послушно внимал перекрестью,
Чтобы выстрелом в сердце добить давней боли фантом.

Не однажды сдавалось, запал непокорности трачен
И во тьме непроглядной времён он свой путь не найдёт…
А с высот идеальности виделось это иначе
Тем счастливцам, кто пасть не успел для себя с тех высот.

Всё хорошее виделось словно мизерное что-то,
Искажаясь к тому же в потоках ветров перемен -
Что в пустоты высот отродясь устремлялись без счёта
С задымлённых кипящей смолою житейских арен.

Будто мир в лабиринте времён затерялся нарочно,
Будто там он хозяин ниспадшей из вечности тьмы.
Будто жить на свету дурноделу опасно и тошно,
Будто взяв отражение у антимира взаймы,

Мир грешил и грешил, от бессмертия душу спасая,
Точно зная: в нём ждёт её только одна маета.
Старость мудрая, зрелость хвалёная, юность босая –
Все ему помогали, заняв по ранжиру места.

Между чёрным и белым с пристрастием грани стирая,
Шёл с улыбкой навстречу, за пазухой пряча подлог.
Прибывали гонцы из далёкого светлого края,
Только он источающих свет не пускал за порог:

В темноте незаметнее грязь нечестивых делишек
И куда веселей переносится гадости смрад.
Что её накопился в стенах уж изрядный излишек -
Так излишеству этому мир несказанно был рад…

Так казалось, быть может, с высот идеальности чванства…
А на самом-то деле – как истинно было и есть?
А на самом-то деле – в любом закоулке пространства
В беспрерывном сражении  подлость схлестнулись и честь.